В конце октября скрипачку белорусского Национального театра оперы и балета Аллу Джиган вместе с двумя ее коллегами – концертмейстером Региной Саркисовой и альтисткой Александрой Потеминой – уволили после акции солидарности. Перед началом оперы "Царская невеста" артисты заявили со сцены, что не могут быть равнодушными к тому, что происходит в стране. В это время неожиданно зрители в зале запели "Магутны Божа" – гимн послевоенной белорусской эмиграции, который стал одной из главных песен протестного движения в стране. Позже стало понятно, что пели участники "Вольного хора" – хор неожиданно появляется в публичных местах Минска и исполняет композиции, ставшие популярными во время протестов. После этого спектакли в театре отменили – якобы из-за коронавируса, тех, кто успел выступить со сцены, уволили.
Алла Джиган была вынуждена уехать из Беларуси. В эфире Настоящего Времени она рассказала, почему это сделала и когда собирается вернуться.
– Насколько я понимаю, вы также покинули Беларусь. Расскажите, когда и по какой причине вы решили уехать?
– Я покинула Беларусь через месяц после нашего увольнения. Это было решение нелегкое. С одной стороны, моя семья, которую я не видела, которая проживает за пределами Беларуси – из-за пандемии в течение года я их не видела. Когда стало известно о том, что случилось, дочка сразу же мне сказала: "Давай я куплю билет, и ты первым самолетом прилетишь к нам". С другой стороны, мне хотелось остаться в стране, чтобы не потерять связь с людьми, которые продолжают бороться. Но все-таки решила я уехать, потому что мои друзья, коллеги и мои родные сказали, что так будет лучше. Вы сами знаете, наверное, что в нашей стране можно получить срок или штраф или быть задержанным даже, ничего не делая. То есть люди, которые только повесили бело-красно-белые снежинки, флаг на собственное окно, могут быть задержанными. Поэтому я решила уехать.
– Вы не говорите, где вы находитесь, в какой стране?
– Я могу сказать, я нахожусь в Швейцарии, здесь живет моя дочь.
– Ощущаете ли вы себя в опасности сейчас?
– Нет, конечно. Там, где я сейчас нахожусь, я себя не ощущаю в опасности. Более того, сейчас решается вопрос о продлении моего пребывания здесь, потому что виза у меня закончилась, и местные власти отнеслись с пониманием к этому. Но сказать, что я очень сильно чувствовала опасность у себя в стране, тоже нельзя. Но опять же, я возвращаюсь к тому, что я сказала раньше, сейчас такая обстановка, последние шесть месяцев, что любой человек может быть задержанным.
Если уж говорить о моей ситуации, то в театре, когда проходила у нас акция, которая была запланирована буквально за три часа до начала, успели обратиться к публике всего несколько человек – концертмейстер оркестра Регина Саркисова и еще одна альтистка. Я не успела сказать ни слова, потому что, с одной стороны, люди возмущались, несколько человек, а другие люди говорили: "Дайте сказать музыкантам". Но на следующий день все равно нас уволили троих, и меня в том числе. И в этом немалую роль, я хотела бы об этом сказать, сыграли люди, которые писали служебные записки, то есть руководители. Я не отрицаю того факта, что я собиралась говорить, обратиться, потому что у меня, как и у многих людей, болью в сердце отражались те события, которые происходили на улицах, те задержания, те жестокие пытки, которые применялись к людям, то бесправие, в котором люди оказались.
– Скажите, пожалуйста, а сколько лет вы проработали в этом театре?
– Ой, страшно сказать, я проработала 37 лет.
– Вы когда-нибудь могли бы подумать, что в 2020 году, спустя 36, вы сказали, лет работы в национальном театре вам придется покинуть страну?
– Нет. Вы знаете, я, конечно, думала, что я закончу свою карьеру не таким образом. В моей трудовой книжке только благодарности, и когда меня уволили с формулировкой "за аморальный поступок, совершенный лицом, совершающим воспитательные функции", то есть это просто не укладывается в голове.
– Это вписали в трудовую книжку?
– Да, это вписали. И мы, ни один из нас, не можем теперь устроиться на работу: то есть с этой формулировкой нас никто не может принять на работу. Аморальные типы.
– Скажите, а кто-нибудь из ваших бывших коллег еще уехал из Беларуси?
– Да, Регина Саркисова уехала. Спустя, наверное, немножко позже, чем я [уехала], ей поступил звонок из РОВД, и, как стало известно потом, ей грозило 15 суток. Уехал Андрей Галанов тоже, дирижер наш, которого тоже уволили из театра за его участие в записи видео в поддержку забастовки. Уехал Илья Сильчуков, наш баритон очень известный, солист, насколько мне известно, он пока не собирается возвращаться в Беларусь.
– Алла, перед началом нашего с вами разговора мы показывали видеообращение ваших коллег в вашу поддержку. У них после этого были какие-то проблемы?
– Насколько я знаю, нет. К сожалению, эта инициатива не получила такого широкого, скажем, масштаба. Люди боялись. Даже среди наших коллег реакция была: было написано письмо, обращение к дирекции нашего театра с требованием нас восстановить на работе. Но даже в этом случае далеко не все подписали это письмо. В людях, наверное, живет страх очень глубоко, и очень трудно его искоренить.
– Как вы относитесь к нынешней оппозиции в Беларуси, в том числе к Светлане Тихановской? Она вызывает у вас доверие? Видите ли вы в ней белорусского лидера?
– Светлана Тихановская вызывает большое уважение. Это женщина, которая за такой короткий срок прошла такой путь, что не каждому мужчине под силу. Она очень близка народу и понятна, потому что в ней есть главное качество – человечность. И я считаю, что она является на данный момент лидером и символом нашего времени и нашей революции. Поэтому та критика, которая идет с разных сторон в ее адрес, я считаю, не обоснована. Возможно, все мы учимся, и она в том числе, и взвалить на себя такую ответственность – это не под силу многим. Поэтому я восхищена ею.
– Алла, ситуация постоянно меняется, очень сложно о чем-то говорить, есть ли у вас ощущение, когда вы вернетесь в Беларусь?
– Сложный вопрос. С одной стороны, я себе поставила дату 9 мая, почему-то это очень символично, эта дата. Очень многие люди делают столько усилий для того, чтобы приблизить победу, чтобы восстановить справедливость, чтобы освободить политзаключенных, которые вынуждены находиться в тюрьме по нескольку месяцев. Поэтому я считаю, что эти усилия должны в самое ближайшее время принести результаты.
