Многие воины-интернационалисты, вернувшиеся после афганской войны, так и не смогли адаптироваться к мирной жизни. Если восстановиться физически еще удается, то более сложный вопрос – психическая реабилитация – остается открытым.
Об "афганском синдроме" и о том, какая реабилитация нужна тем, кто вернулся после войны, Настоящему Времени рассказал Михаил Решетников, доктор психологических наук, ректор Восточно-Европейского института психоанализа. Сам он также служил в Афганистане.
"С годами синдром только усиливается"
— На войне я оказался, как и многие в то время, как убежденный коммунист, считающий, что раз страна ведет войну, я должен быть в действующей армии. Сам написал рапорт. В то время я был уже врачом-исследователем, поэтому там я занимался преимущественно боевыми неврозами, боевыми психопатологиями. Они есть на каждой войне.
Впервые это [явление] было замечено еще в конце XIX века. В XX веке из 44 тысяч английских солдат, которые участвовали в Первой мировой войне, около 40% возвратились на родину именно с синдромом посттравматического расстройства. Такое расстройство фиксировалось и в период Второй мировой войны с обеих сторон. На Вьетнамской войне американцы потеряли, насколько я помню, около 70 тысяч солдат и офицеров, а после этой войны покончили с собой вдвое больше.
И вот тогда впервые в науке появилось понятие "посттравматический стрессовый синдром", который чаще всего развивается у бывших комбатантов – участников боевых действий. Специфика синдрома состоит в том, что с годами он только усиливается.
Афганский синдром ничем не отличается от других синдромов, симптоматика все та же. Это, во-первых, высокая эмоциональность, раздражительность, склонность к агрессивности, страх нападения сзади, нарушения сна, вспыльчивость, мстительность и так далее. Но самое главное, что постепенно происходит эмоциональное выгорание и интеллектуальное упрощение.
Не нужно думать, что это касается всех. Сам по себе синдром проявляется у 40% военнослужащих, из них лишь примерно у 10% это будет иметь вот такой необратимый характер. Остальные постепенно в автономном режиме преодолевают его и адаптируются к мирной жизни.
"Синдром атомной станции"
— Я в свое время ввел понятие "синдром атомной станции". Что подразумевалось: подготовить хорошего солдата-боевика стоит очень дорого. Научить человека перешагнуть через барьер убийства себе подобных – очень сложно. Этот барьер преодолевается только тогда, когда у тебя убили ближайшего друга или ты сам получил ранение. И когда уже не по подсказке командира убедился, что либо ты убьешь, либо тебя убьют, а понял это на своем личном примере. Когда вот такой солдат сформировался – это настоящий военный шедевр. А адаптировать его к мирной жизни – это то же самое, что утилизировать атомную станцию. Построить ее дорого, а утилизировать атомную станцию – еще дороже.
Поэтому реабилитация бывших боевиков – это вообще-то удел богатых стран. Но даже в США сегодня около 100 тысяч боевиков являются бездомными, бродягами, до 30% американских тюрем заполнены участниками боевых действий. У нас таких цифр нет, статистика не публикуется, но я думаю, положение примерно такое же.
Все люди, которые участвовали во всяких боевых действиях в горячих точках, безусловно, будут иметь этот синдром.
Если вы защищаете свой дом, свою семью, своих детей – вероятность развития посттравматического синдрома намного меньше. Но во Вьетнаме американцы никого не защищали, своих детей в Афганистане мы тоже не защищали.
"Война в Афганистане как бы не велась"
— Когда велась война в Афганистане, ее как бы не было. У нас были психотропные препараты, которые снижают развитие этого синдрома, позволяют спокойно спать, – так называемые боевые психотропные вещества. Но открывать их или использовать было нельзя, потому что война как бы и не велась. По сути мы осуществляли в Афганистане полицейскую операцию умиротворения.
И когда говорят, что вот это была не победоносная война (поверьте мне, это не мое мнение, это мнение генералов, которые там были), – задача победить там вообще не ставилась. Ставилась задача удержать власть тех, кто в то время был при власти, помочь афганскому народу избавиться от вековой вражды, которая там была и есть до сих пор. Но операция оказалась неудачной.
Для психической реабилитации нужны годы, деньги, специалисты
— Реабилитация – это всегда отдельное мероприятие, которое проводится не в тех условиях, где получают психические травмы, и она обычно бывает длительной. Физическая реабилитация – сердце, легкие, почки и так далее – достаточно легко достижима. Но самый сложный вопрос – это реабилитация психическая. Работать надо не дни, не месяцы, а годы, и для этого нужны квалифицированные специалисты.
Существует иллюзия, что в развитых странах с посттравматическим синдромом справляются или очень сильно озабочены. К сожалению, ни в одной стране с этой проблемой пока справиться не удалось. Ни одно государство в мире не готово финансировать эту помощь в достаточном объеме.
Например, немецкая система психологической помощи гарантирует каждому гражданину шесть сеансов психотерапии бесплатно как страховой случай. Этого не хватает, потому что в некоторых случаях требуется не шесть, а 600 сеансов или 1000.
В принципе война является очень привлекательным действием. Когда мы проводили исследования в 1986-1997 годах, до 40% участников боевых действий в Афганистане, которых выводили оттуда, говорили, что они готовы сражаться за любую армию, которая предоставит им такую возможность и оружие. По тем данным, что есть у меня – очень отрывочным данным, – около 10% французского экспедиционного корпуса, куда принимают людей любых национальностей, составляют бывшие участники боевых действий из России и бывшие российские офицеры.
КОММЕНТАРИИ