Александр Щелканов был и продолжает оставаться одним из самых ярких критиков Владимира Путина. Народный депутат СССР, председатель исполкома Ленсовета, депутат Законодательного собрания Санкт-Петербурга, член Межрегиональной депутатской группы в 2002 году покинул политику и переехал в провинцию.
По мнению Щелканова, в конце 90-х годов прошлого века у России была возможность найти достойного преемника стареющему Борису Ельцину. Однако мнение граждан оказалось слабее влияния спецслужб.
****
"Больше всего корю себя, и считаю самой большой бедой, что мы в 89-90 годах проиграли Россию. Тогда можно было начать. Я считаю, что пик готовности людей к изменениям категорически нельзя было упускать. Ельцин, Ельцин, Ельцин – я очень хорошо к ему отношусь. Я объясню, почему: в такой период, когда была личность, человек, готовый делать то, что он сделал, – у нас больше не было никого. И спасибо ему хотя бы за это", – начинает свой рассказ Александр Щелканов, принимая корреспондента НВ в своем доме.
Патриархальность быта располагает к неспешной беседе. В лубочной тишине Валдайской возвышенности мы продолжаем изучать историю кремлевской власти через судьбы ее питерских представителей.
***
Собчак в рамке Петербурга
Александр Щелканов: Вот у меня не было с ним [Анатолием Собчаком] родства душ. У меня все время было напряжение, что я не могу ему доверять. У меня было ощущение, что будет момент, когда после изменения ситуации в стране, во власти и так далее, он совершенно спокойно изогнется в другую сторону.
Первый раз, как вы помните, это случилось, когда он выступил против Ельцина – еще в дни путча с заявлением на Кировском заводе. Он очень неудачно выступил.
А вот Путин вообще не менялся. Он таким был сформирован. Он не был плохим, "редиской", ни в коем случае. И его внутренний стержень ждал: когда же возникнет ситуация, чтобы стало возможным реализовать то, кем он воспитан, и начать восстанавливать то, благодаря чему он появился. Это "дуче из подворотни" [Дуче – от лат. dux ("лидер, вождь") — итальянский титул, который носил Бенито Муссолини]. Он очень хотел стать дуче. Именно Путин.
С Собчаком было сложнее. Там метания были бесконечные: достаточно посмотреть его диссертации и вообще весь довыборный, "дореволюционный" период. У него были поиски. Я для себя сформировал его образ таким, что он постоянно рисовал собственный портрет в рамке Петербурга. Он изменялся, искал удобные ситуации, на съездах был великолепным оратором ни о чем. А когда ситуация начала меняться, он стал продвигаться. А Путин ждал момента.
Как могло получиться так, что оратор, борец с КГБ с трибуны съезда, обложился сотрудниками КГБ и в первые помощники взял тоже гэбиста? Как?
Либо он был абсолютно никаким кадровиком и считал, что перевоспитает этого мальчика. Более того: рассчитывал, что изнутри узнает, что такое органы, и как с ними бороться. Что получилось из этого мальчика, мы знаем. А из Собчака кадровик и воспитатель получился нулевой.
Второй вариант: Путин ему просто был нужен для подпорки на случай резкого изменения ситуации: вот, я был хороший. Здесь для меня все объяснимо.
Провинциальный путч
Я возвращался из Москвы с сессии Верховного Совета и на подъезде к Питеру, минут за двадцать до вокзала, услышал о путче [августовский путч 1991]. Причем, ехал с кем-то из старых военных питерских поэтов. И вопрос возник один: либо метнуться в Москву, либо сразу бежать на Дворцовую, не заходя домой.
Понятно было, что в Москве желающих отстоять и побороться будет сколько угодно. В Москве будут постоянные крики: "Я там был". В общем, надо бежать сюда. Не заходя домой, я побежал в Ленсовет и трое суток был там.
В той команде я занимался двумя вопросами: организация информации из Собрания и в Собрание [Ленсовет]. Вы помните, что вышло несколько наших выпусков с докладом, что делается в Собрании, что делается в городе.
Были ли пулеметы в окнах Штаба на Дворцовой – не знаю, я там не был. Были ли ребята вооружены на площади, – я не знаю. Я ходил там очень много, эти две ночи постоянно спускался к ним, вместе все обсуждали. Я не видел ни одного вооруженного человека.
Помните балконище в Законодательном Собрании, с которого мы разговаривали с людьми? Снизу доносились крики: когда будут раздавать оружие? Мы отвечали, что если в этом будет необходимость, мы вас предупредим, расскажем, как это будет организовано, и так далее.
Крики могли быть и для того, чтобы прикрыть людей, уже имевших оружие. То есть, они ждали официального объявления, что оно было роздано. А потом – поди разберись.
Сопротивление вокруг Совета, его охрана и оборона были организованы, конечно, на самодеятельно-примитивном уровне. И все преграды, препятствия, заслоны, которые были построены на улицах, были смехотворны. Поэтому основной задачей было успокаивать, вразумлять, остужать. Дать людям понять, что пока в Москве не произойдет ничего серьезного, в Питере первыми никто не решится начать. Не надо самим лезть и давать шанс использовать силу тем, кто учинил этот переворот.
Репрессии внутреннего пользования
Прежде всего, здесь надо бы четко определиться с понятием "репрессии". И от Владимира [Путина] хотелось бы услышать: под репрессиями я понимаю то-то и то-то. Тогда гораздо легче было бы обсуждать вопрос в рамках.
Вы затронули репрессии 1937 года. Но были же репрессии 1953 года. Уж извините меня за смешное, но были же репрессии Болотной [Болотная площадь в Москве]. И не случайно после Болотной заметно стала сужаться активность противостояния и оппозиционного движения.
Участие в действиях, подобных Украине, Крыму и Сирии – это репрессии внешнего воздействия. И неужели вы думаете, что, если мы можем, наплевав на международное право, наплевав на мнение горстки оппозиции у нас в стране, пойти на такие действия, то у себя в стране мы не можем делать все, что захотим? И никто в мире не будет к нам по этому поводу приставать, все это будет заглочено.
В России социальная ситуация будет ухудшаться, социальная напряженность будет расти. И тогда появится возможность очиститься от этих элементов [оппозиции] на красивых фразах: как мы хотим сохранить стабильность, и чтобы не началась гражданская война. И тогда возможности для официального введения репрессий, пусть даже поначалу в ограниченном объеме, появятся.
НВ: Кремль, КГБ, Крым, Сирия. Путин везде демонстрирует силу, в пропагандистском поле он лидер и его боятся. Собственно, он достиг того, к чему стремился?
АЩ: Я вернусь к своему определению: дуче из подворотни. А подворотня многолетняя.
НВ: Шпана?
АЩ: Хуже! Забитость, ущемленность, накопленное унижение. Вы все это перечислили. Да. А попробуй-ка от этого откажись.
НВ: Ну, куда-нибудь на Майорку…
АЩ: (смеется) Это вы бы сделали так. Но переберите тех светлых людей, которые были в 89-90-е. Многие в хорошие коттеджи на Майорке слиняли? Или так и продолжают до сих пор оставаться на своих позициях и отстаивать свои, сейчас уже ненужные, идеи?
Кто-то не трансформировался, дождался своего часа, своих возможностей. А кто-то остается нормальным человеком. Но Путин не из тех, кто может остаться человеком и гражданином. Он уже дуче.
НВ: Владимир Яковлев [губернатор Санкт-Петербурга в 1996-2003 гг] после победы на выборах 1996 года призвал всех, кто работал в команде Собчака, сотрудничать с ним. Путин один из немногих отказался, причем, в жесткой форме. В тот момент не возникало ощущения, что этот человек приходит в политику надолго?
АЩ: Тогда это вызывало огромное чувство опасности. Был один момент, когда Путин что-то в Законодательном Собрании докладывал вместо Собчака. Возникла ситуация, когда Собрание проявило недовольство, стало склоняться к тому, что вопрос, с которым он вышел, не проходит. Он моментально поменялся: остекленели глаза, жесткое лицо, голос.
НВ: А может быть, это и есть то самое, о чем нам говорят телеканалы: болезнь за страну, забота, кто же, если не я, а кто мне на смену? Может быть, это действительно миссия сверху на него наложена?
АЩ: Очень хороший вопрос, "кто мне на смену". Тут сразу нужно спросить, откуда ты появился? Как ты-то там появился в результате рокировочки?
Горе России, на опыте того, как он организовал структуру власти с ее вертикалью, в том, что сейчас из этих людей никто не хочет идти во власть. Сейчас идет массовый приток тех, кто знает, что такое власть. А из тех, кто может, знает и умеет (а умельцы с опытом тоже есть), не хочет идти во власть никто.
Это спекулятивный обыгрыш "все для России", я тут пластом лягу, еще поработаю для вас, ребята, до восьмидесяти, даже до ста лет, когда разойдется вся эта демагогия с тем, что на местах становится все хуже и хуже именно благодаря этой демагогии и неумелому управлению, тогда станет ясно, кто есть кто.
С 1998 года Путин во власти – в той, которая могла многое делать и решать. Что сделано конкретно? Как у нас поднялась производительность труда, как у нас увеличился ВВП на душу населения?
Да никак!
Настоящее Время
