Восемь дней назад трое представителей инициативной группы «За ратификацию 20-й статьи и конкурсный подбор кадров» начали голодовку на площади Свободы в Сухуме. Они требуют, чтобы в недавно принятый антикоррупционный закон были внесены изменения: расширен круг декларантов, снят гриф «секретно» с ряда сведений, и отложенное до 2021 года вступление закона в силу, обусловленное необходимостью принятия закона о госслужбе, заменено на немедленное. Вчера к акции присоединились еще три человека. Время идет, шестеро гражданских активистов голодают, но депутаты не спешат рассмотреть их требования. Вчера народные избранники отпраздновали 8 Марта, сегодня у них положенный по закону праздничный выходной день, а завтра они, возможно, соберутся и начнут совещаться. Что, впрочем, не означает, что антикоррупционный закон будет, наконец, принят в том виде, как этого требуют протестующие. О том, как проходит акция за принятие 20-й статьи Конвенции ООН и против незаконного обогащения, рассказывает ее участница Асида Кортуа.
Елена Заводская: Асида, скажите, пожалуйста, у вас сегодня какой день голодовки?
Асида Кортуа: Сегодня восьмой день голодовки, значит, мы уже неделю сидим. Молодцы мы.
Е.З.: Как вы себя чувствуете? И как чувствуют себя ребята?
А.К.: Держимся. Мне кажется, вот этот дух, который в каждом из нас сидит, он когда-то, рано или поздно, просыпается. Он, видимо, сейчас проснулся, и мы держимся, нормально… Чуть слабость есть, конечно. Тот, кто не кушал семь дней когда-нибудь, он, наверное, понимает это состояние. Но ради нашего дела можно это потерпеть пока. У нас появились сторонники, которые пришли и сели вместе с нами, хотя очень не хочется, чтобы это приобретало массовый характер. Честно говоря, у меня не было такого желания никогда, но люди выразили желание сесть с нами и поддержать нас. Это – Марина Агрба, Алина Ачба (главный редактор нашего абхазского радио), Бота Ажиба, его, я думаю, тоже знают. Они пришли в надежде заменить нас, но я считаю, что сейчас неправильно это делать. Народ верит, видит, мы посидим вместе. Если еще придут люди, мы и с ними посидим, но пока я не вижу в этом необходимости. Эти три человека нас прекрасно дополнили, посидим вшестером. Пока не пробьется брешь в этой стене.
Е.З.: Вы собираете подписи под требованием принять антикоррупционный закон, внести в него те дополнения, которые из него в процессе работы депутатов выпали, и обеспечить его вступление в силу немедленно, до выборов. Сколько человек поддержали вашу петицию?
А.К.: Ко вчерашнему вечеру, когда мы подсчитывали подписи, уже было 6300. У нас в деревнях идет сбор подписей. Мы никого не обязывали это делать, мы никого никуда не посылали. Ребята, девочки, все, кто поддержал нашу акцию, они сами начали это делать, они с нами поддерживают связь, привозят подписи, приезжают, вчера из Ткуарчала привезли голоса. И по всем городам это идет.
Е.З.: Есть ли к вам внимание со стороны общественных сил?
А.К.: Вчера к нам приходила турецкая диаспора, один раз приходили из Общественной палаты во главе с Гули Кичба. Они пригласили нас на диалог к ним в Общественную палату, мы к ним пришли, сделали ответный шаг, но раз акция продолжается, значит, решения проблемы пока нет. К нам приходили депутаты, человек шесть, других мы пока не видели. Администрацию города мы тоже, к сожалению, не видим все эти дни. Они в курсе, так как дня два назад наша инициативная группа без нашего согласия, хочу это подчеркнуть, их оповестила. Они просили для нас палатку на случай дождя, но никакой реакции со стороны администрации города не было. Это их отношение к нам, наверное. Были кандидаты в президенты – Ардзинба Адгур и Леонид Дзапшба, из штаба Аслана Бжания я никого не видела, может быть, пропустила.
Е.З.: О чем шла речь, когда к вам приходили кандидаты в президенты?
А.К.: Кандидаты подписались под нашей петицией, значит, выразили этим свое желание работать с нами. Они – за.
Е.З.: Асида, а те депутаты, которые у вас появлялись, это ведь именно те люди, от которых зависит, чтобы закон был принят в его рабочем виде, а не так, как они его приняли, чтобы он начал действовать, и чтобы вы прекратили голодовку. Они к вам с чем пришли? О чем вы говорили?
А.К.: Те, которые к нам пришли, пять-шесть человек из депутатского корпуса, я думаю, они поддерживают нас, раз пришли и подписали петицию. У меня очень большая надежда, что они пришли не просто показать народу, что они такие молодцы и такие хорошие. Раз человек поставил свои имя и подпись, он должен понимать, что несет ответственность за это. Собраться они никак не спешат, потому что пять человек – это не весь депутатский корпус, который решает нашу судьбу. Должны проголосовать хотя бы 18 человек, чтобы поправки в этот закон прошли.
Е.З.: Насколько я знаю, те депутаты, которые к вам приходили, не одобряют вашу акцию?
А.К.: Одобряют или не одобряют, но подписались! То, что мы здесь сидим голодные и холодные, никто не одобряет. И я тоже, если хотите, это не одобряю, но это – моя воля, в том плане, что я должна чем-то выразить свое несогласие с тем, что происходит у нас в стране. Я не умею и не принимаю такие методы, как идти крушить и ломать стены парламента. Я вообще считаю это дикостью. Это самое неправильное, что у нас в последнее время начало происходить. Уже в привычку у наших людей вошло, мы это в четвертый раз делаем, да? Заносим и выносим президентов. Это – уму непостижимо. Вот такую мирную акцию я считаю целесообразной, потому что она никому не вредит. Люди меня услышали, моих друзей услышали, я очень рада. Люди идут к нам, они здесь выговариваются. Они приходят, они говорят с нами. Три тысячи человек мы пропустили здесь через себя за эти дни. Мы каждого выслушиваем, время наше не ограничено, они нам говорят обо всем. Так хочется, чтобы все это услышали депутаты, которых они избрали. Если бы они все эти слова слышали, я думаю, у нас такого беспредела никогда бы не было. К нам сегодня мужчина приходил, ветеран войны, он стоял и плакал, потому что поверил, что народ может снова объединиться хотя бы вокруг одной светлой идеи. Я верю в это. Мои друзья в это верят, мы все в это верим. И я думаю, что у нас все получится.
Е.З.: Антикоррупционный закон, который предлагала ваша инициативная группа, был принят. Что вас не устраивает и что вы требуете?
А.К.: Мы не просили их принять всю Конвенцию ООН, мы просили принять всего лишь 20-ю статью, где четко обозначено, что чиновники должны декларировать свои доходы. Любая зарплата и любое имущество чиновника, его недвижимость, движимое имущество, если все это превышает во многие разы его зарплату, любому дураку понятно, что это заработано нечестным путем. Это хищение, я так думаю. Если ты все задекларировал, и у тебя все чисто, к тебе никаких претензий никогда не будет. Там обозначен круг декларантов – это мать, отец, сын, дочь, брат, сестра – это все там есть, не надо ничего вырезать, а нам оставили только малолетних наследников. И так понятно, что на ребенка ничего не будет оформлено. Они (депутаты) должны понимать, что народ не настолько туп, как им хочется. Они еще и на некоторые позиции наложили гриф «секретно», даже если чиновник или депутат задекларирует, то гриф «секретно» это перекрывает. Это несуразно просто, нелепица какая-то. Мы хотим, чтобы они без поправок эту 20-ю статью в том виде, как она есть, приняли, и чтобы закон вступил в силу со дня его принятия. Мы больше от них ничего не хотим.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
