Очень трудно поймать черную кошку в комнате, где находятся министры иностранных дел России и Грузии. Но комментаторы упорно продолжают искать причину, подтолкнувшую их к первой после войны 2008 года встрече. Лаконичные официальные сообщения возбуждают конспирологов, а предположения занимают место фактов, порождая версии в СМИ, полемику в соцсетях и неизбывную тоску по бритве Оккама.
Большинство оценок, как обычно, игнорируют тренды региональной политики и влияние США, Китая и стран Евросоюза. «Отвыкшие» за 11 лет от встреч руководителей МИД эксперты связывают нью-йоркское рандеву, прежде всего, с решением конкретных проблем, не касаясь общих принципов взаимоотношений, для обсуждения которых недостаточно полномочий спецпредставителей (Зураба Абашидзе, Григория Карасина или его сменщика) и дипломатов более низкого ранга. Впрочем, почти всем ясно, что объективных предпосылок для дипломатического прорыва нет – частые в прошлом оптимистичные пророчества исчезли из СМИ.
Российская правящая элита находится в непростой ситуации; в преддверии пресловутого «транзита власти» обостряется борьба между конкурирующими группировками – одни из них стремятся к созданию стратегического альянса с Пекином, а другие к сближению с западными державами. Участившиеся протестные выступления пока не создают непосредственной угрозы Владимиру Путину, рейтинг которого в этом году пробил исторический минимум, но вместе с другими индикаторами указывают на множество проблем и необходимость реформ. А западные санкции способствуют ухудшению экономического положения и усугубляют технологическое отставание России. Московские политики и эксперты все чаще рассуждают о необходимости их отмены и о путях улучшения отношений с Западом. В тактическом плане Кремль, по всей вероятности, попытается минимизировать внешнее давление в период неизбежных внутренних («транзитных») осложнений, а в стратегическом – сократить отставание. Оно, вкупе с «геополитическим одиночеством», всегда предшествовало самым болезненным поражениям России.
Одним из критериев, позволяющих Западу оценить намерения Москвы, является ее взаимоотношения с постсоветскими соседями. Кремль не готов к деоккупации Крыма или Абхазии, но может уменьшить напряженность в конфликтогенных зонах, тем более что экспансионистская политика (прежде всего – на украинском направлении) в последнее время приносит ему множество проблем.
Вскоре «Газпрому» придется договариваться с «Нафтогазом» о новых условиях прокачки «голубого топлива» через Украину, хотя пропагандисты годами убеждали россиян в том, что, благодаря «обходным» газопроводам, после 2019 года украинский транзит не понадобится. Москва, несомненно, была бы рада вписать непростые переговоры в контекст общей нормализации отношений с Киевом, так как на фоне конфронтации их результаты могут показаться российской общественности унизительными (притом, что «Газпрому», по сути, некуда деваться). Разумеется, это лишь незначительный нюанс по сравнению с желанием вырваться из санкционного капкана и начать новую «перезагрузку», но он тем не менее важен, поскольку и без того сильная зависимость Кремля от общественного одобрения растет. После встречи Сергея Лаврова и Давида Залкалиани в ходе 74-й сессии Генассамблеи ООН источники из сталинской высотки на Смоленской площади с характерной поспешностью сообщили российским СМИ, что она состоялась по инициативе грузинской стороны. МИД Грузии опроверг эту информацию, но позже, на пресс-конференции Лавров повторил то же самое и попытался уязвить грузинские власти. Что ж, когда огромная держава в течение двух десятилетий не может сбить с курса небольшую страну, несмотря на ясно выраженное желание и подавляющее превосходство в ресурсах, ей приходится искать альтернативные способы удовлетворения своего самолюбия.
Сложно установить, кто из участников нью-йоркской встречи лукавит, обыгрывая тему «Не виноватый я, он сам пришел!» Неоспорим лишь один факт: Лавров до (!) беседы с Залкалиани дал интервью российской газете «Коммерсантъ», в котором высказался за возобновление авиасообщения между двумя странами (Кремль прервал его после известного инцидента с депутатом Гавриловым). Лаврову удалось удивить тбилисскую аудиторию, поскольку три месяца назад многоголосый хор московских политиков и экспертов требовал от Грузии извинений и грозил ужасающими карами. Речь тогда шла не только об оскорблении Сергея Гаврилова – его, к слову, называли «подонком» не только оппозиционеры, но и представители правящей партии, в частности, председатель парламентского комитета по обороне и безопасности Ираклий Сесиашвили. Спикер Госдумы Володин говорил, что «руководство Грузии, президент Грузии должны извиниться перед гражданами нашей страны» (его возмутило, что Зурабишвили назвала Россию агрессором и оккупантом). Официальный Тбилиси игнорировал подобные призывы, но министр иностранных дел России Лавров в недавнем интервью тем не менее поддержал идею возобновления авиасообщения и в целом старался выглядеть конструктивным.
Это вызвало в Грузии смешанные чувства; нечто похожее произошло в конце августа, когда цхинвальские сепаратисты потребовали ликвидировать один из постов грузинской полиции у села Цнелиси (недалеко от него находятся залежи мрамора и талька; не исключено, что именно они и были «главным призом»). Правительство Грузии не ответило на их ультиматум, а российская сторона воздержалась от эскалации и, возможно, одернула сепаратистов, которые вряд ли решились бы на радикальные шаги без поддержки кураторов. После этого значительная часть жителей Грузии, судя по соцсетям и СМИ, почувствовала моральное удовлетворение, а удивленные комментаторы начали искать следы Дяди Сэма точно так же, как и после «примирительных» реплик Лаврова и его встречи с Залкалиани.
«Грузинский вопрос» по-прежнему остается в тени более важного для европейской безопасности украинского, но Госдепартамент США все чаще призывает Россию вывести войска с территории Грузии. Не исключено, что, стремясь к отмене санкций, а в идеале к новой «перезагрузке», Кремль на какое-то время ослабит давление на Украину и Грузию – в нашем случае речь может идти об отказе российской стороны от опасных выпадов в процессе т. н. бордеризации и возвращении к «догавриловскому» уровню отношений (туризм и т. д.) с сопутствующим смягчением риторики.
Нечто большее пока крайне маловероятно, и, осознавая, что дипломатических чудес не бывает, правящая элита Грузии хочет спокойно дожить до того момента, когда Россия под давлением западных партнеров или из-за резкого ослабления «образца 1918 года» выведет войска из Абхазии и Цхинвальского региона. Но из этого вовсе не следует, что ей безразлично, как будут развиваться отношения двух стран в очень узком коридоре возможностей в ближайшее время, хотя бы потому, что внешнеполитические вопросы окажут определенное (пусть второстепенное) влияние на избирателей перед грядущими парламентскими выборами.
Две недели назад Национально-демократический институт США (NDI) опубликовал результаты опроса общественного мнения. 20% респондентов заявили, что, если бы выборы проводились завтра, они проголосовали бы за «Грузинскую мечту», 9% отдали предпочтение «Нацдвижению», 4% – «Европейской Грузии» в союзе со «Свободными демократами», 4% – «Альянсу патриотов», 9% назвали другие партии, еще 26% ответили «Не знаю» (второй выбор - 3, 2, 3, 2, 6, 1 процентов, соответственно). 19% выбрали вариант «Ни за одну партию», 9% воздержались от ответа.
Среди тех, кто заявил, что пойдет на выборы, симпатии распределились так: «Грузинская мечта» – 22% «Нацдвижение» - 9%, «Альянс патриотов – 5%, «Европейская Грузия – Свободные демократы» – 4%, другие партии – 9%, «Не знаю» – 25% (второй выбор – 2, 2, 2, 3, 7, 1 процентов, соответственно). 16% ответили «Ни за одну партию», 9% воздержались.
До выборов остается еще год, и на основе этих данных не следует делать глобальных выводов, но похоже, что, несмотря на крайне сложный «июньский кризис», Бидзине Иванишвили удалось не допустить обрушения рейтинга его партии после жестокого разгона митинга в «ночь Гаврилова» (20 июня). Показатели «Грузинской мечты» в опросе «Какая партия наиболее близка к вашим взглядам?» уменьшились с 21% (весной) до 19%, но обвального падения не произошло (у «Нацдвижения» было 15%, а стало 9%). В последнюю декаду июня часть сторонников правящей партии, будто бы стыдясь, старалась не упоминать министра внутренних дел Георгия Гахария, была внутренне готова к его отставке и даже призывала к ней, что отчетливо отражалось и в соцсетях, и в дружеских беседах; общество в большинстве своем осуждало его. Но уже во второй половине июля, когда Кавказский центр исследовательских ресурсов (CRCC) по заказу NDI проводил опрос, мнения разделились: 46% респондентов поддержали требование об отставке Гахария, а 39% – нет (в столице – 44% и 45%, соответственно), прежде всего, потому, что после 20 июня партия Иванишвили, спасая главу МВД, провела масштабную информационную операцию.
Назначение Гахария премьер-министром может показаться рискованным, углубляющим поляризацию предвыборным шагом. Но «Грузинская мечта», как и любая «партия власти» в период упадка, думает не о малоперспективной охоте на новых избирателей, а об удержании старых – многим из них нравится Гахария и его демонстративная жесткость, как и биполярная предвыборная модель «"Мечта" против "Нацдвижения"».
Таким образом, Иванишвили по-прежнему контролирует примерно 20-процентное «ядро» сторонников, которое перед выборами расширяется благодаря использованию значительных финансовых ресурсов, а также мобилизации противников Михаила Саакашвили, опасающихся реставрации старого режима.
На первый взгляд, внешняя политика тут ни при чем, но на эпохальных выборах 2012-го прозападные избиратели голосовали как за «Грузинскую мечту», так и за «Нацдвижение», а вот пророссийский электорат чуть ли не в полном составе выступил против Саакашвили. Термин «пророссийский» не всегда употребляют корректно – многие авторы называют так не только сторонников сближения с северным соседом, но и всех адептов «финского пути», полагая, что они, ратуя за нейтралитет, служат интересам Кремля, несмотря на то, что среди них есть и националисты, которые не любят Россию (как, впрочем, и Америку с Евросоюзом). Но как бы там ни было, часть этих, «условно-пророссийских» граждан и по сей день входит в «ядро» сторонников «Грузинской мечты».
На плебисците 2008 года за вступление в НАТО высказались 77% избирателей, против – 23%. В последующие годы социологи не отмечали драматических колебаний, а июльский опрос NDI зафиксировал следующий результат: «За» – 71%, «Против» – 17%, «Не знаю» – 11% (применительно к интеграции в Евросоюз аналогичные показатели составили 78, 14 и 8 процентов). Оберегая «ядро» своих избирателей, «Грузинская мечта», с одной стороны, должна демонстрировать верность евроатлантическому выбору, но с другой – указывать относительно малочисленному, но важному для нее пророссийскому электорату на положительную динамику в отношениях с Москвой. Перед парламентскими выборами 2016 года, в условиях клонившейся к закату, но все еще актуальной «нормализации», это ей, так или иначе, удалось. Снижение напряженности может сыграть ей на руку и на сей раз.
Многие грузинские избиратели никогда не голосуют за симпатичные им, но слабые партии, опасаясь, что они не попадут в парламент, ничего не добьются и т. д. Отмена процентного барьера со временем изменит ситуацию, но старые стереотипы вряд ли исчезнут мгновенно. Значительная часть «условно-пророссийских» избирателей не отхлынула после строго биполярных выборов 2012 года к «Альянсу патриотов» или к Нино Бурджанадзе, в том числе, и поэтому.
Оппоненты «Грузинской мечты» пытаются обратить «внешнеполитическое раздвоение» против нее, подталкивая партию Иванишвили к однозначным, жестким формулировкам, одни из которых могут насторожить ее прозападных сторонников, а другие – пророссийских. Но она старается не раздражать ни тех, ни других и обвиняет противников во внешнеполитическом экстремизме. Исследуя «кризис имени Гаврилова» или недавние события, несомненно, следует обратить внимание и на этот, сугубо предвыборный аспект.
Грузинское руководство постоянно подчеркивает, что перед встречей в Нью-Йорке консультировалось с западными партнерами, указывает на их положительные отклики и уверяет граждан, что не собирается договариваться с Россией «сепаратно», вопреки национальным интересам, евроатлантическому выбору и основополагающим принципам политики стран свободного мира на российском направлении. Но в то же время оно с помощью промежуточных пропагандистских звеньев будто бы подмигивает тем 17 (или сколько их там) процентам «антинатовцев», намекая, что все будет хорошо и привлекая их внимание то к интервью Лаврова, то к изменению тональности российских СМИ, которые опять качнулись от риторики Армагеддона к воспоминаниям о Цинандали и хачапури (этот маятник так предсказуем!). Ничего нового не происходит – Бидзина Иванишвили продолжает двойную игру и намеревается еще раз сорвать банк.
Мнения, высказанные в рубриках «Позиция» и «Блоги», передают взгляды авторов и не обязательно отражают позицию редакции
