Из Чечни – напоминание и предупреждение.
Сорванные башни танков – вот что вчера, 26 ноября, можно было видеть в ленте «Фейсбука». Ничего удивительного: очередная, уже двадцать вторая годовщина штурма Грозного, последнего шага к первой чеченской войне. Вспоминая те события, кто-то писал о сотнях убитых и плененных российских солдат и офицеров. Ссылались при этом на «Википедию». Что ж, придется уточнить эти сведения. В предлагаемом материале много интересного, но ничего секретного: все это было опубликовано в российских газетах 1994-1996 годов. Реконструкция событий октября-ноября 1994 года появилась в газете «Известия» (тогда – одной из лучших российских газет) 2 декабря 1994 года. Сразу после публикации начальник Центра общественных связей Федеральной службы контрразведки (ФСК) Александр Михайлов заявил, что этот материал «в известной степени осложнил ситуацию» (но не пытался оспаривать изложенные в нем факты), а исполняющий обязанности Генерального прокурора России Виктор Ильюшенко сказал журналистам, что эти материалы «необходимо очень серьезно проверить» (о каких-либо результатах проверки не сообщалось). Ниже приведены в хронологической последовательности цитаты и «выжимки» из нескольких «известинских» публикаций 1995-1996 годов.
Операция по свержению правительства Дудаева и замене его на промосковскую антидудаевскую «оппозицию» готовилась много месяцев. Об этом много раз говорилось на совещаниях директора ФСК Степашина с замами и руководителями управлений, но никаких определенных планов не разрабатывалось. О развитии ситуации в Чечне регулярно сообщали руководству страны – замминнацу Котенкову, а тот – руководителю администрации президента Филатову.
В октябре-ноябре 94-го лидеры антидудаевской «оппозиции» Умар Автурханов и Беслан Гантемиров зачастили в Москву, пытались встречаться с Черномырдиным. В октябре на совещании в ФСК курировавший операцию начальник московского управления Савостьянов сказал, что товарищам «надо помочь». Савостьянов позвонил начальнику Управления по борьбе с терроризмом генерал-лейтенанту Семенову и велел помочь «нашим товарищам» в ФСК по чеченской республике: подобрать специалистов из военнослужащих, которые умели бы обслуживать и использовать бронетехнику. Семенов позвонил начальнику Управления военной контрразведки Карпову и переадресовал просьбу подобрать соответствующие кадры. Карпов позвал к себе начальников отделов контрразведки подмосковных соединений. В конце октября 1994 года в Москву прилетели 13 оперативных работников из ФСК Чечни. С 3 по 9 ноября группа ездила по воинским частям Солнечногорского и Нарофоминского гарнизонов, конспиративно встречалась там с добровольцами, заранее выделенными «контрразведывательным» начальством, и заключала с ними контракты на «обслуживание бронетехники и участие в боевых действиях». Контракт составлялся в одном экземпляре и скреплялся печатью с двуглавым орлом. За то, что «доброволец» подписывал контракт, он сразу, на месте, получал один миллион рублей. Три миллиона по контракту стоила подготовка бронетехники к бою, 25 миллионов обещали за легкое ранение, 50 – за ранение средней тяжести, 75 – за тяжелое. В случае гибели обещали выплатить родственникам 150 миллионов.
Контракты, по словам «добровольцев», заключали с ними граждане европейской наружности, представлявшиеся сотрудниками ФСК – кто-то имел дело с «Александром Ивановичем», кто-то с «Анатолием Александровичем», кто-то просто с «Огородниковым». Вербовщики затем отбыли в Моздок вместе с «добровольцами» и расплачивались за выполненную работу на месте, причем тот человек, который завербовал конкретного наемника, с ним же и расплачивался. Вербовщики были не чеченцами.
В Таманской дивизии подписали контракты трое уволенных в запас военнослужащих, в Кантемировской – 31 уволенных и 22 военнослужащих, на курсах «Выстрел» – восемь офицеров и прапорщиков плюс два прапорщика, уволенных в запас, в 18-й мотострелковой бригаде – четыре офицера, шесть прапорщиков и три солдата.
(«Известия», № 224, 25 ноября 1996 г., с.2. «С чего начиналась война в Чечне: страна должна знать своих героев».)
Майор Валерий Иванов, капитан Андрей Крюков и старший лейтенант Евгений Жуков, военнослужащие полка обеспечения учебного процесса Солнечногорских курсов «Выстрел», подписали с ФСК контракт на сумму девять миллионов рублей. Контрразведчик рассказал им, что в распоряжении Дудаева есть один неработающий танк и две исправные гаубицы, что Дудаев давно за границей, а истомленное тираном население с нетерпением ждет восстановления конституционного порядка. Короче, обещал бодрую прогулку.
За прогулку: аванс – один миллион рублей, участие в операции – пять, удачное завершение операции – три, уничтожение огневой точки – три, БТР, танка – три, самоходной артиллерийской установки или объекта – пять миллионов рублей.
(«Известия», 21 января 1995 г., Сергей Мостовщиков, «ФСК хорошо платит офицерам, завербованным для тайной помощи чеченской оппозиции».)
В Моздоке на базе «Арсенал» «добровольцы» обучали чеченские экипажи. Всего было 40 новых танков, из них 16 машин с «русскими» экипажами.
Накануне штурма в Моздок прибыла большая группа офицеров, серди них – начальник Генштаба Колесников.
Перед штурмом всем добровольцам присвоили псевдонимы, отобрали документы, в общем, попытались скрыть все признаки «российского» происхождения. Маршем на Грозный руководили сами Автурханов и Гантемиров. Однако разрабатывали операцию специалисты Минобороны. Непосредственно боевыми действиями в Грозном руководил заместитель командира Волгоградского корпуса Жуков.
(«С чего начиналась война в Чечне: страна должна знать своих героев».)
– Все должно было произойти как в кино, – рассказывал майор Иванов. – Мы под прикрытием пехоты входим в город. Над нами – вертолеты поддержки, над вертолетами – спутники, контролирующие обстановку. Занимаем позиции у их Белого дома, телецентра, здания государственной безопасности, МВД и дома печати. Население ликует. Короче, «парад планет». («Парад планет» – так на армейском жаргоне называют сборы и учения с имитацией действий против «условного противника».)
Парад, однако, с самого начала начал принимать несколько странные формы. Доблестная чеченская пехота на автобусах, «УАЗах» и частных машинах почему-то сразу поехала не впереди, а за танковой колонной. Сама же колонна входила в город весьма своеобразно. Майор Иванов останавливал свой танк на красный свет светофора, поворотниками указывал водителям грозненских машин предполагаемое направление своего движения. Время от времени приходилось высовываться и спрашивать население, как проехать к президентскому дворцу.
(«ФСК хорошо платит офицерам, завербованным для тайной помощи чеченской оппозиции».)
В течение нескольких часов танки стояли на улицах города, и экипажи не знали, что им делать дальше. Попытки связаться по рации с «Орионом» (позывной руководителя операции) ни к чему не приводили. «Орион» на связь не выходил. Тогда солдаты вылезли из танков, стали покупать в ларьках сигареты, общаться с местными жителями, и ситуация уже стала напоминать трагикомический фарс.
(«Известия», 7 декабря 1995 г., Валерий Яков, «Орион» на связь не вышел»: интервью с В. Лысенко.).
А потом чеченская «оппозиционная» пехота бежала, танки были расстреляны, российские «добровольцы» были убиты или попали в плен.
Тайна той «гибридной войны» недолго оставалась в секрете.
Тогда «гибридная» война вскоре превратилась в открытую: уже 11 декабря 1994 года колонны федеральных российских войск пересекли административные границы Чечни. Начиналась «Первая чеченская».
Двадцать лет прошло – но насколько все это похоже на рассказы о другой войне, о событиях последних двух лет!
Из Чечни – напоминание и предупреждение.
