Событие, организованное обществом Генри Джексона, формально было приурочено к 20-летию со дня начала войны в Чечне. Заявленный вначале маленький зал для выступлений пришлось поменять на более просторный в связи с большим количеством записавшихся участников мероприятия, открытого для всех. Модератором дискуссии выступил лорд Фрэнк Джадд, который в свое время был докладчиком Парламентской ассамблеи Совета Европы по обстановке в Чечне. О событии рассказывает один из выступавших, американский исследователь, писатель и журналист Дэвид Саттер.
Дэвид Саттер: Это была дискуссия о значении чеченской войны спустя 20 лет после начала этого конфликта.
Анастасия Кириленко: И в чем состоит значение чеченской войны?
Дэвид Саттер: Я думаю, что в коррумпированной стране, где не были утверждены нормальные, цивилизованные правила политической жизни, этот конфликт начался и был использован для внутриполитических целей в самой России. Поэтому чеченский народ, будучи малочисленным, стал объектом различных политических интриг. Война началась не потому, что в ней была необходимость, а потому, что была проблема в самой России. Так называемые реформы привели к обнищанию населения и массовому недовольству правлением Ельцина. Окружение Ельцина считало, что маленькая победоносная война может поднять рейтинг Ельцина, и даже Олег Лобов, который тогда был секретарем Совета безопасности, сказал Сергею Ющенкову, что «нам нужна маленькая победоносная война, чтобы поднять рейтинг». Видимо, ему не казалось странным начать войну для таких целей, но так и было, и это уже утвердило ситуацию на всем протяжении этого периода. Вся трагедия в том, что не было попытки рассматривать этот вопрос по справедливости и существу и признать, что чеченский народ отличается от русского и славянского – он имеет свои традиции. На самом деле просто логично, чтобы это была независимая страна или страна, которая имеет высокую долю автономии. Если бы намерения чеченцев были приняты с пониманием в России, было бы вполне возможно.
Анастасия Кириленко: Одной из причин первой войны была депортация 1944 года и отсутствие какой-то работы над ошибками. Власти запрещают вообще любые воспоминания. Что с этим делать?
Дэвид Саттер: Они никогда об этом не забудут. Мы не затронули этого, хотя это создало фон для всего, что случилось, потому что нация, которая на самом деле испытала геноцид или, по крайней мере, преступления против человечества, в результате которых большой процент чеченского населения был уничтожен, естественно, хочет независимой жизни. Мы видели это и в случае евреев после Второй мировой войны.
Анастасия Кириленко: То есть преступления, получается, надо разбирать и за 44-й год, и за первую, и вторую войну...
Дэвид Саттер: Это очень важно не только для Чечни, но и для России. Мы должны иметь четкое понимание и четко фиксировать каждое преступление, которое было совершено не только в отношении чеченцев, но и в отношении русских людей их политическими лидерами, потому что только такая запись, летопись поможет избежать этого в будущем. Сейчас борются за независимость или автономность русские, которые живут в Восточной Украине, но когда речь идет о стремлении чеченцев жить независимо, конечно, они отреагировали преступлениями против человечества в отношении этого народа. Естественно, люди устали от войны и сейчас есть какая-то передышка, но я думаю, что они не расстанутся с идеей независимости, и это народ, который трудно победить. Я думаю, что рано или поздно это начнется опять. Стволы, которые находятся сейчас в руках кадыровцев, могут быть перенаправлены в другое направление, поэтому, мне кажется, что это все там шатко.
Анастасия Кириленко: Сейчас в Лондоне идет процесс Литвиненко. Он изучал, в том числе, и то, как российские спецслужбы работали в Чечне. Тут об этом информация всплывает?
Дэвид Саттер: Я говорил, что его мучительная смерть была связана с Чечней, потому что он писал о взрывах домов, он был активен в этом вопросе.
Анастасия Кириленко: Кстати, по поводу взрывов домов... Есть ли ясность на Западе по поводу того, кто их осуществил?
Дэвид Саттер: Нет ясности, потому что очень мало людей на Западе занимаются этим вопросом. Самое интересное заключается в том, что даже в России, где люди кровно заинтересованы в правде в этом вопросе, никто не хочет этим заниматься.
Дэвид Саттер известен независимыми журналистскими расследованиями на тему взрывов жилых домов в 1999 году в России, в которых молниеносно был найден т.н. чеченский след, и это подготовило вторую российскую кампанию в Чечне. По словам второго выступавшего – политэмигранта, живущего в Лондоне чеченского политика Ахмеда Закаева, – в стенах британского парламента немало вопросов прозвучало о параллелях между событиями в Чечне, начавшимися 20 лет назад, и сегодняшней обстановкой на Украине.
Ахмед Закаев: Встреча, в принципе, меня обрадовала и даже удивила. Оказалось, что до сих пор очень многие отслеживают ситуацию в Чечне и интересуются тем, что там происходит. Задавали много интересных вопросов. Я сказал, что начало тому, что сегодня происходит на Украине, было заложено 20 лет назад во время начала первой российско-чеченской войны. Мы должны рассматривать сегодняшние проблемы всего международного сообщества, связанные с Путиным, именно в контексте начала и первой российско-чеченской войны, и второй войны, когда Путин приходил к власти и захватывал власть в российском государстве. Власть действительно была захвачена КГБ, когда они приперли к стене Ельцина и вынудили его уйти раньше времени в отставку и объявить своим преемником Путина взамен на гарантии того, что и он, и его семья не будут преследоваться. В этой части кагэбэшники сдержали свое обещание, а по части того, что они сегодня делают с Россией и в России, конечно, это немного другая ситуация. Практически за 15 лет своего правления Путин ближайших своих союзников сделал непримиримыми врагами России – в частности, Молдову, Грузию и сегодня Украину, – и это результат его правления. Конечно, у истоков прихода к власти Путина стояла чеченская война. Сегодня все получили ответ на вопрос: who is mister Putin?
Анастасия Кириленко: Если говорить про параллели с Украиной. В Чечне в 2003 году тоже проводился референдум. Есть ли здесь что-то общее, как вам кажется?
Ахмед Закаев: Путин в Чечне абсолютно так же, как и в Крыму, использовал псевдореферендум. Когда на 23 марта 2003 года был назначен референдум для принятия новой Конституции – т.е. открытым текстом включение Чечни в состав России, – он на день раньше, 22 марта, выступил по телевидению и сказал, обращаясь к чеченцам, буквально следующее: «Если вы хотите, чтобы прекратились ковровые бомбардировки, то должны завтра выйти и проголосовать «за». Если вы хотите, чтобы прекратились зачистки в ваших селах и населенных пунктах, то должны выйти и проголосовать «за». Если вы не хотите, чтобы в два часа ночи стучались в дверь и забирали ваших родственников и выселяли, то должны пойти и проголосовать «за». После этого референдума Путин публично заявил о том, что вопрос воссоединения Чечни и России юридически оформлен.
Подводя итог, я попросила Ахмеда Закаева высказать свое мнение о том, на что повлияют слушания в Лондоне, что Европа собирается или теоретически могла бы предпринять в связи с войной в Чечне и обстоятельствами прихода Владимира Путина к власти.
Ахмед Закаев: У Европы и всего мира сегодня нет абсолютно ничего другого в политическом плане, что можно противопоставить Путину, кроме как события в Чечне. Да, у них есть возможность поставлять оружие, поддерживать Украину – финансово, политически, морально, – но в политическом плане, как бы они ни говорили и не ссылались на Минские соглашения и прочее, у них есть только Чечня, которую они могут противопоставить Путину. То есть дать понять Путину, что те военные преступления, которые были совершены в Чечне, никем не забыты, что военные преступления не имеют срока давности и что, согласно резолюции, принятой Советом Европы в 2012 году, любой член Совета Европы имеет право подать в суд на Россию за те военные преступления и действия, которые она совершила.
