В конце октября в Ингушетии и Осетии традиционно вспоминают жертв вооруженного конфликта осени 1992 года. При этом по-разному трактуют причины его возникновения. Федеральный центр предпочитает считать конфликт улаженным и не обращает внимания на сохраняющиеся противоречия.
Нельзя сказать, что вооруженный конфликт между осетинами и ингушами стал чем-то неожиданным, слишком много предпосылок было к такому развитию событий. Камнем преткновения во взаимоотношениях двух народов является Пригородный район, принадлежность которого оспаривается соседями с момента возвращения ингушей из казахстанской ссылки. Вся суть разногласий в оценках самого конфликта определяется двумя словами: агрессия и геноцид. Агрессия ключевое слово для осетин, геноцид – для ингушей. 24 года осетины и ингуши пытаются убедить других в своей правоте. Друг другу уже давно ничего не доказывают. В течение нескольких лет, сразу после конфликта, Генеральная прокуратура РФ попыталась объективно разобраться в обстоятельствах возникшего вооруженного противостояния двух соседних народов. В ходе кропотливой работы следствие установило, что ситуация резко обострилась в результате накопленных ошибок в урегулировании этого вопроса со стороны центральных органов власти. Это очень важный момент, потому что ошибка центральных органов власти заключалась только в одном: они ничего не делали для предотвращения нарастающей конфронтации. Добытые в ходе расследования доказательства и их анализ позволили сделать однозначный вывод: бескомпромиссная позиция ингушских и осетинских лидеров, массовое неконтролируемое незаконное вооружение населения, различных группировок, ополчения и гвардии при фактическом невмешательстве в этот процесс федеральных органов привели к тому, что с начала августа 1992 года ситуация в регионе перешла в новое качественное состояние: противостояние сторон из политического превратилось в вооруженное.
Вот лишь один пример. В октябре 1991 года Верховный Совет Северной Осетии принимает решение создать гвардию народного ополчения. Данное постановление противоречило федеральному законодательству, но никто тогда не придал этому никакого значения. Лишь 10 декабря 1992 года, после того как кровь уже пролилась, VII съезд народных депутатов Российской Федерации предложил Верховному Совету Российской Федерации принять постановление о роспуске существующих незаконных вооруженных структур. Следствие установило, что в 1991-92 годах некоторые детали боеприпасов и стрелкового оружия производились на предприятиях г. Владикавказа и других районов Северной Осетии, и тем не менее уголовное дело по фактам производства деталей к оружию было прекращено. Ингуши приобретали оружие на подпольных рынках. Их попытки создать национальную гвардию ограничились только разговорами. В этом случае процесс носил стихийный характер: ингуши в Пригородном районе предпринимали самостоятельные меры для самообороны, сооружая баррикады и выставляя посты. При таких обстоятельствах достаточно было любой искры для разжигания пожара войны.
Вопрос о том, знали ли ингуши заранее о времени начала вооруженного конфликта, имел первостепенное значение для установления полной картины трагических событий, поэтому он тщательно исследовался следствием. Большинство свидетелей, допрошенных по этому вопросу, пояснили, что 30 октября 1992 года основная масса ингушей, проживавших в Осетии, трудилась на своих рабочих местах. Начало боевых действий стало неожиданностью и для жителей Ингушетии. Все началось поздно вечером с беспорядочной стрельбы, переросшей затем в полномасштабную войну. Теперь-то уже Москва не могла не отреагировать. В зону конфликта направили войска. 31 октября во Владикавказ прибыли командующий ВВ МВД РФ генерал-полковник Саввин В.Н., заместитель командующего войсками генерал-майор Дудьев И.И., вице-премьер правительства Российской Федерации Хижа Г.С., председатель Государственного комитета РФ по чрезвычайным ситуациям Шойгу С.К. и его заместитель генерал-полковник Филатов Г.В., являвшийся также командующим войсками гражданской обороны.
Допрошенный в качестве свидетеля бывший командующий войсками СКВО генерал-полковник Шустко Л.С. пояснил, что всю ночь на 1 ноября ему звонили Дудьев, Скобелев, Хижа и убеждали в необходимости передачи большого количества стрелкового оружия и БМП осетинской стороне как защищающейся от ингушской агрессии. Зная о том, что Хижа является представителем президента и наделен чрезвычайными полномочиями, Шустко дал команду начальнику штаба армейского корпуса, дислоцировавшегося в Осетии, генерал-майору Скобелеву Е.К. выдавать оружие и бронетехнику только по письменному распоряжению Хижи. Впоследствии следствие установит, что накануне этого приказа, 31 октября, осетинские ополченцы взяли в заложники жену и дочь генерала Скобелева, возможно, поэтому он так настойчиво требовал от полковника Шустко выдать ополченцам оружие. К материалам уголовного дела приобщен и текст выступления одного из прибывших «миротворцев», генерала Филатова, которое он сделал 1 ноября на Северо-Осетинском телевидении: «Россия не забыла своих верных сынов, осетин, которые верой и правдой служили ей долгие годы. И уже сегодня… десантники начнут во взаимодействии с войсками МВД…. боевые действия против агрессоров… и с каждым часом это сопротивление и давление на агрессора будет возрастать… Я думаю, что мы недолго будем здесь вычищать всех, кто хочет или нарушает мирный труд Осетии….» Московское начальство решило тушить пожар керосином.
Несколько десятков томов уголовного дела изобилуют фактами обстрелов, убийств, захватов в заложники и поджогов домов, большинство из которых произошло после прибытия из Москвы дополнительных армейских подразделений и ответственных лиц. Чистка прошла успешно. В Пригородном районе не осталось почти ни одной ингушской семьи, если не считать тех, кто оказался в заложниках. Места содержания заложников посещались работниками МВД, прокурором Северной Осетии, народными депутатами России и даже генеральным прокурором, но и после их посещения участь заложников не изменилась. Федеральные органы опять проявили нерешительность и неоправданную медлительность в освобождении незаконно лишенных свободы людей. Как результат, из тех, кто был захвачен в заложники, убито в неустановленных следствием местах 204 человека, из них 23 осетина и 181 ингуш. Всего в период с 31.10 по 6.11.92 года в г. Владикавказе в 28 местах содержались в общей сложности свыше 1200 заложников. В этот же период только в г. Владикавказе уничтожено путем взрывов и поджогов свыше 60 домов ингушей, как правило, уничтожению предшествовало их ограбление. Было также незаконно захвачено и разграблено около 500 квартир. Кто-то должен был понести ответственность за то, что произошло, но…
«Исследовав деятельность всех должностных лиц Республики Северная Осетия, Республики Ингушетия, федеральных властей, общественных и неформальных лидеров, в той или иной форме имевших отношение к событиям возникновения, развитию осетино-ингушского конфликта и наступившим последствиям, следствие установило, что в действиях вышеуказанных лиц отсутствует состав какого-либо преступления». Такое заключение было сделано Генеральной прокуратурой в феврале 1995 года. Уголовное дело отправили в архив.
С тех пор позиция федерального центра не претерпела кардинальных изменений. Ее можно выразить словами герцога из кинофильма «Тот самый Мюнхгаузен»: «Раз уж все так сложилось, так пусть уж идет как идет...» Идет все с переменным успехом. Долгие годы федеральная власть не могла наладить процесс возвращения вынужденных переселенцев в места прежнего проживания и обеспечить их безопасность. Официально возвращение ингушей началось в 1994 году, реально процесс пошел только в 1999 году после ухода в отставку председателя Верховного Совета Северной Осетии А. Галазова. В несколько населенных пунктов ингуши так и не смогли вернуться. Сотни людей и вовсе уехали из России. Мониторинг, проводимый сотрудниками ПЦ «Мемориал» в Пригородном районе в 2002-2004 годах, выявил изменение ситуации к лучшему, но после бесланской трагедии правозащитники отметили заметный рост межнациональной напряженности. В 2009 году, после смены руководства Ингушетии, напряженность стала ослабевать, прежде всего, благодаря дружеским отношениям глав двух республик, но этого недостаточно для того, чтобы говорить о ликвидации последствий конфликта. Где-то уже привыкли к тому, что ингушские и осетинские дети ходят в разные школы. Считается нормальным, что ингуши, живущие в Осетии, устраиваются на работу в Ингушетии, а при пересечении границы Осетии со стороны Ингушетии зачастую приходится проходить тотальный паспортный контроль. Достаточно провести мониторинг социальных сетей осетинских и ингушских пользователей, высказывающихся по этой теме, чтобы убедиться в наличии существующей проблемы. Конфликт, подобно потухшему вулкану, дремлет до поры до времени, а федеральные чиновники продолжают с оптимизмом смотреть в будущее, надеясь на то, что рано или поздно все здесь само собой как-нибудь да наладится.
