С 26 июля по первые числа августа 1866 года в Абхазии бушевало Лыхненское восстание. То самое, которое некоторые историки называют странным. И то, которое подготовило почву для самой опустошительной волны абхазского махаджирства XIX века – через 11 лет, в 1877 году, в ходе очередной русско-турецкой войны.
26 июля 150 лет назад на знаменитой травянистой площади Лыхнашта в центре крупнейшего абхазского села Лыхны, которое до этого на протяжении веков было зимней резиденцией владетельных князей Абхазии, собрался семитысячный сход абхазского народа. На этом сакральном месте и до и после того на раз собирались подобные сходы для решения важнейших вопросов, волнующих народ. Достаточно вспомнить сход спустя 123 года, 18 марта 1989 года, когда многие тысячи собравшихся поставили свои подписи под Лыхненским обращением генсеку ЦК КПСС о восстановлении статуса Абхазии как союзной республики. (Вот это были действительно сходы, выражавшие волю всего абхазского этноса, а не те, что начали проводить в XXI веке в Сухуме как якобы всенародные, но на самом деле партийные, всегда отражавшие позицию лишь части народа.)
За два года до Лыхненского восстания, в 1864 году, победой царских войск завершилась Русско-Кавказская война и началась депортация в Османскую империю живших по соседству причерноморских адыгов, а также было упразднено Абхазское княжество, обладавшее в Российской империи правами автономии, и на его месте создан Сухумский отдел. После отмены крепостного права в 1861 году по всей Российской империи проходили реформы. Но, как всегда и везде в мире, среди российского чиновничества хватало недалеких и невежественных людей. Участник тех событий 20-летний Георгий Шервашидзе (Чачба), отец которого Михаил Чачба, последний владетельный князь Абхазии, за несколько месяцев до этого умер в глубине России как политический ссыльный, писал впоследствии:
«Чиновник и ближайшее начальство, которым было поручено введение реформы, не потрудились даже изучить условия сословных отношений страны. Дело в том, что в Абхазии не существовало де-факто крепостной зависимости… Народ никак не мог понять, от кого и от чего его «освобождают». Власти не разобрались в социально-бытовых и сословных особенностях абхазского уклада жизни и спровоцировали своим грубым поведением народное возмущение. На сходе в Лыхны представители царской власти в очень грубой форме объявили, что народ освобождается от своих господ за определенный выкуп. Крестьяне «анхаю» (основная масса населения), считавшие себя свободными, возмутились, а князья и дворяне оскорбились, что они, оказывается, «владеют» не свободными людьми, а «рабами», с которыми были связаны молочным родством (аталычеством)».
Начальник Сухумского военного отдела полковник Коньяр выступил на Лыхненском сходе с речью, где пытался объяснить причины проведения реформы, но в ответ слово взял крестьянский оратор Осман Шамба. Его речь на абхазском языке длилась до шести часов, и, как писал один из участников схода, двое переводчиков потеряли голос и один охрип. Кстати, на днях я наткнулся на любопытную информацию: за пару лет до того, как в 1963 году кубинский лидер Фидель Кастро побывал в своей памятной поездке в Абхазии, он выступал на Генассамблее ООН с речью, которая длилась более четырех часов и была занесена в Книгу рекордов Гиннесса. Осман Шамба, как видим, держал речь значительно дольше (хотя, правда, и Книги рекордов Гиннесса тогда еще не было).
Известный абхазский историк, зам. директора АбИГИ Сослан Салакая в недавнем интервью «Sputnik Абхазия», озаглавленном «Лыхненское восстание: трудности перевода», описывает дальнейшее так. Осман Шамба высказал требования абхазского крестьянства. После этого снова выступил Коньяр. Произошло недопонимание, иногда прямой перевод приводит к печальным последствиям. В своей речи Коньяр, пытаясь объяснить, какая наступит счастливая жизнь у абхазов после того, как проведут реформу крестьянства, произнес фразу: «Ваши женщины снимут свои шаровары и будут ходить в платьях, как во всем мире». Неудачный перевод был воспринят как оскорбление. Кто-то не выдержал и произвел выстрел…
В этот день были убиты спешно укрывшиеся во дворце владетельного князя на той же площади полковник Коньяр, чиновники Черепов, Измайлов, четыре офицера и 54 казака. Восстание стремительно распространилось от Калдахуары до Цебельды, Дала и Сухума. В нем приняли участие до 20 тысяч человек. 29 июля 1866 г., в самый разгар восстания, повстанцы провозгласили Георгия Шервашидзе владетельным князем Абхазии. Однако попытка реставрации княжества (государственности) не увенчалась успехом.
Главной целью повстанцев было взятие Сухума и крепости в нем. В течение нескольких дней они ходили на штурм. Лагерем их стали казармы, из которых выбили правительственные войска, на Баалоуской поляне (гора Трапеция). Был избран Совет повстанческих сил из четырех человек, в который входили три крестьянина и один дворянин. 27 июля к трем часам дня отряд повстанцев в количестве двух тысяч конницы и пехоты выдвинулся сверху к существовавшему уже тогда Ботаническому саду и пытался прорваться к морю и крепости. З0 июля была предпринята атака несколькими отрядами, представлявшими 31 село. Но в городе к тому времени были уже сосредоточены восемь тысяч штыков и сабель царских войск с артиллерией.
Лагерь повстанцев к северу от Сухума просуществовал до 5 августа, по ночам они подползали к пикетам обороняющихся, начинались перестрелки. А потом повстанцы разошлись по домам… Свою роль сыграла не только переброска в Сухум новых батальонов царской армии, но и то, что некоторые абхазские князья со своими отрядами – из Дала, Абжаквы и Гумы – перешли на сторону правительства. Не поддержала повстанцев и Абжуйская Абхазия, хотя «брожение» там тоже наблюдалось. Восстание, эхом отдавшееся и в других уголках Кавказа, было подавлено военной силой под командованием Кутаисского генерал-губернатора Святополк-Мирского, а абхазский князь Георгий выслан в «войска Оренбургского военного округа». Некоторые зачинщики восстания были казнены, некоторые высланы в далекие края.
Вышедшую в 1955 году книгу выдающегося абхазского историка Георгия Дзидзария «Восстание 1866 года в Абхазии» я впервые прочел еще старшеклассником. Но гораздо внимательнее – уже будучи зрелым человеком. Вот и сейчас, чтобы воспроизвести основные события восстания, обратился к этому фундаментальному исследованию.
На каждом этапе новейшей истории Абхазии события, описанные в книге, рождают новые мысли и ассоциации. После того, как во время грузино-абхазской войны 1992-1993 годов защищать Абхазию приехали и казаки, тех из них, кто пал в боях, стали с почестями хоронить в часовне на Лыхнаште, и это ознаменовало новую страницу в отношениях двух народов.
Я приезжаю на это место каждый год на Пасху для участия в молениях рода Шакрыл на месте древнего языческого святилища. И неизменно взгляд мой падает на виднеющиеся вдали на фоне синих гор развалины княжеского дворца. А в советское время часто ездил сюда на праздники урожая, когда по периметру площади строились домики, представлявшие села Гудаутского района, и не раз заходил в эти развалины, бродил среди них, пытаясь представить себе, что происходило здесь в 1866-м.
В дни же 150-летия Лыхненского восстания задумался вдруг вот о чем. Те события кажутся современному жителю Абхазии происходившими в какую-то очень далекую от нас эпоху, но ведь отделяет нас от нее всего несколько поколений. И я подсчитал, что это было при жизни моих прадедушек и прабабушек. Дед зам. директора российского ИА «Интерфакс» и моего давнишнего коллеги по работе в абхазской журналистике Георгия Георгиевича Гулиа основоположник абхазской литературы Дмитрий Иосифович Гулиа родился в 1874 году. В возрасте четырех лет побывал в махаджирстве, близ турецкого Трапезунда, после чего его семья через Батум сумела вернуться в Абхазию, в село Уарча у устья Кодора. Так ведь и мой дед, которого звали Антон, тоже родился – в другом приморском селе Тамыш, в пятнадцати-двадцати примерно километрах – около того же года, ибо когда в 1913-м родился мой отец, Антону было уже за сорок. И отец Д.И. Гулиа Урыс (Иосиф), и отец моего дедушки по имени Куча были, таким образом, в 1866 году уже, наверное, взрослыми людьми. Но оба, думаю, не участвовали в восстании, так как абжуйские села к нему не присоединились. Но вот мой прапрадедушка по фамилии Агумаа (имя его, к сожалению, не известно, знаю только имя его дочери, моей прабабки – Карамсада) был родом из Бзыбской Абхазии и тоже побывал в махаджирстве, но, вернувшись из него через тот же Батум, поселился уже в абжуйском селе Араду. Вот он, его отец в июле-августе 1866-го вполне могли участвовать в тех трагических событиях.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
