Генпрокуратура самопровозглашённой Южной Осетии возбудила уголовное дело в отношении экс-руководителя аппарата правительства Олега Гаглоева по статье "Нецелевое расходование бюджетных средств". Его и начальника управления бухгалтерского учета и отчетности того же ведомства Ланду Абаеву подозревают в растрате почти пяти миллионов российских рублей.
В блогосфере этому делу дали название "Пельменное" – за фигурирующие в постановлении пельмени, кефир, молоко и сметану. Но, как считает сам Гаглоев, за пельменями стоит "прямое указание с 8 этажа" – президента Южной Осетии Анатолия Бибилова. По его мнению, уголовное дело политически мотивировано, хотя государственную службу он покинул около года назад. Сейчас он объявлен в розыск.
Бывший глава аппарата правительства Южной Осетии Олег Гаглоев рассказал Кавказ.Реалии, как стал фигурантом "Пельменного дела" и почему его могли "невзлюбить".
– В постановлении о возбуждении уголовного дела говорится, что вы неправильно закупали пельмени, кефир и другие продукты в рамках представительских расходов для организации питания официальных гостей Южной Осетии. Сами в итоге поняли, в чем вас подозревают?
– Суть обвинения в том, что была нарушена бюджетная дисциплина. Деньги, предназначенные на одни цели, якобы были израсходованы на другие. Это относительно новое преступление, появившееся в Уголовном кодексе РФ (в Южной Осетии действует российский Уголовный кодекс. – Прим. ред.). Раньше этой статьи, направленной на поддержание бюджетной дисциплины, не было. Это преступление небольшой тяжести. Суть уголовного дела в том, что бюджетные средства были направлены не по назначению. За три года моей работы проверяющие органы буквально по крупицам собрали 4,8 млн рублей. Но даже это не тянет на состав преступления.
– С обвинениями, стало быть, не согласны?
Все расчеты были в пределах целевых показателей
– В корне не согласен. Во-первых, нет самого состава преступления. Законодательство предусматривает, чтобы одной платежкой средства расходовались в размере не более полутора миллионов рублей. А таких платежек у нас не было, у аппарата правительства был маленький бюджет. Во-вторых, те расчеты, которые были, не тянут на нецелевое расходование, поскольку все они были в пределах целевых показателей. Каждая наша платежка проверялась и в Минфине республики, и в казначействе, поэтому наши коллеги не допустили бы нецелевого расходования.
– В постановлении о возбуждении уголовного дела подробно расписано, на что именно пошли бюджетные средства. Следствие посчитало, сколько пельменей закуплено, и взвесило, сколько сметаны ушло на их заправку?
– С материалами проверки еще не знаком, нам показали только само постановление. Там и пельмени, и сметана, и кефир. Не знаю, сколько продуктов можно было закупить на 4,5 миллиона. Такое ощущение, что следователи сидели и все высчитывали на калькуляторе.
– Планируете ли давать показания?
– Если будет запрос от правоохранительных органов, то, конечно, я дам показания. Меня якобы объявили в розыск, но особо-то и не искали меня. Вы же быстро меня нашли, дозвонились с первого раза. Никаких проблем нет. Со мной следователи связывались в сентябре, когда я уже был в Москве. Пообщались, обещали перезвонить, но пропали после этого. К тому же особой необходимости в даче показаний нет. У них есть акт контрольно-счетной палаты, с которым, однако, мы не согласны. Этот документ, как и постановление о возбуждении уголовного дела, мы будем обжаловать в судебном порядке. Почему сразу в судебном? Дело в том, что уголовное дело ведет Генпрокуратура. Так что вышестоящего органа нет. Само постановление согласовывал генпрокурор, а выше него в ведомстве нет больше никого.
– В итоге сами поняли, когда попали в немилость властям республики?
– Незадолго до того, как меня отправили в отставку. С чем это связано, так и не понял. Слухи разные ходят, но не склоняюсь к какой-либо версии.
– Может, это связано с какими-то из ваших высказываний в социальных сетях или поддержкой протеста семьи Джабиевых, который совпал по времени с вашим увольнением?
– Нет, после того, как я пошел на госслужбу, я перестал быть активным пользователем соцсетей. Этика госслужащего запрещала мне высказываться публично по тем или иным проблемным вопросам, связанным с деятельностью госорганов. Этот вариант точно отметаю. Что же касается поддержки Джабиевых, то внутренне я их, конечно же, поддерживал и даже высказывал свое частное мнение своему начальству. Но это было кулуарно, тет-а-тет. В публичном пространстве своим мнением не делился.
– Может, вас решили вывести из игры в преддверии президентских выборов будущего года?.. Оппозиционные депутаты отмечали вашу высокую квалификацию. Может быть, власти ждали вашего появления в каком-либо избирательном штабе?
– Даже если и возникли у кого-то такие опасения, то это лишь предположения. После ухода из правительства я около года не занимался политической деятельностью. Сейчас занимаюсь частной юридической практикой, а большинство моих клиентов находятся в России. Так что пока политической деятельности нет в моей повестке.
– Каким вам видится будущий политический год?
По всей видимости, можно ждать протестного голосования, как уже не раз было в Южной Осетии
– Ситуация турбулентная и неоднозначная. Сейчас сложно что-либо предугадать. Есть действующий президент, который, как я полагаю, будет баллотироваться на второй срок. Однако той поддержки, которая у него была пять лет назад, у него сейчас нет. Не думаю, что ему легко удастся выиграть выборы. Пока сложно сказать, кто будет его главным конкурентом. Но, по всей видимости, можно ждать протестного голосования, как уже не раз было в Южной Осетии.
***
Генпрокуратура Южной Осетии не ответила на запрос Кавказ.Реалии о деталях уголовного дела. Между тем осетинский блогер Батраз Сидамон напомнил, что Олег Гаглоев был одним из трех чиновников, уволенных Бибиловым за поддержку семьи Джабиевых, требующей объективного расследования смерти Инала Джабиева, умершего после задержания в ИВС.
Текст может содержать терминологию и топонимы, используемые в самопровозглашенной Республике Южной Осетии.
