(Друкуємо мовою оригіналу)
Пять лет украинский режиссер Егор Трояновский работал над документальным фильмом «Бес» – про безустанные попытки установить правду о пропавшем без вести и, возможно, погибшем добровольце Алексее Кудрявцеве из Урзуфа (приморский городок в Донецкой области). Бывший моряк служил в батальоне «Артемовск», а в июле попал в плен к главарю горловских боевиков Игорю Безлеру. Отец добровольца Николай Кудрявцев говорил с очевидцами, которые рассказывали о том как страшно пытали его сына, добивался от полиции и СБУ открытия уголовного дела, привлекал внимание к проблеме пропавших без вести. Недавно СБУ сообщила о задержании боевика, снимавшего допросы на камеру. Возможно, задержанный снимал и пытки Алексея Кудрявцева. В интервью Радио Донбасс.Реалии режиссер говорит, что если не зафиксировать судьбы таких людей, как Кудрявцев-старший, то память о них растворится в новых событиях. Украинская премьера фильма состоялась на Одесском международном кинофестивале в рамках «Национальной конкурсной программы».
– Как вы нашли эту историю о пропавшем без вести добровольце и его отце, который стучит во все двери, требуя наказания для палачей убийц?
– Я увидел в «Фейсбуке» рассказ журналистки «Фактов» Виолетты Киртоки. К ней в редакцию пришел Николай Дмитриевич, рассказал свою историю. Это было довольно впечатляюще – я прочитал эту историю и решил с ним познакомиться. По крайней мере найти возможность с ним познакомиться.
– Из фильма складывается ощущение, что вам удалось хорошо разговорить героя. Николай Дмитриевич как будто живет в фильме.
– Скорее фильм жил в его жизни. При работе над другими документальными фильмах бывает большее погружение в жизнь героя. У меня, к сожалению или к счастью, наверное, не получилось максимально глубоко и близко погрузиться в их трагедию. Но они такие люди – у них не стоят в комнате портреты сына, как у некоторых других. Для кого-то важен трепет – свечки дома, детские фотографии на столе… Вот этого нет у них.
Кто-то показывает старые фото, рассказывает истории, а он показывает документы – вот служебное удостоверение, вот водительское. И я его очень уважаю вот за эту тонкую грань.Егор Трояновский
До сих пор все в подвешенном состоянии, и родители так же «подвешено» относятся к этому горю. Эта «туманность» отношения передалась фильму – Николай Дмитриевич просто рассказывает об этом как есть. Кто-то показывает старые фото, рассказывает истории, а он показывает документы – вот служебное удостоверение, вот водительское.
– Сколько времени вы провели с Николаем Кудрявцевым, работая над фильмом?
– Я познакомился в конце 2015 года с ним, и до начала 2020 года шли съемки. Николай Дмитриевич часто приезжал в Киев на суды и акции протеста, часто я ездил к нему в Урзуф. Он раньше очень часто бывал в Мариуполе по своим делам. Эти три города и представлены в фильме, еще Мангуш (поселок возле Мариуполя – ред.) там показан.
В каждой истории есть какие-то основные точки, главные мысли. И я пытался их показать через определенные эпизоды. Например, жена Николая Дмитриевича, мама Алексея, часто повторяла в разговоре: «Я думаю, Леша живой, я думаю, Леша живой»…. Я услышал это один раз, второй… И нужно было много времени, чтобы снять это так, чтобы это было «околокинематографически». То же самое с другими эпизодами, в частности, встречи с адвокатами – я снимал их несколько раз, а потом выбирал тот материал, который лучше отображает ситуацию и отношение.
– Когда я готовился к интервью, увидел информацию о том, что правоохранители нашли возможного члена группы Безлера, которого подозревают в пытках. Знает ли об этом Николай Дмитриевич? Тот ли это человек, который мог иметь отношение к пыткам Алексея?
– Последняя новость была касательно человека, который снимал на видео допросы. Ему не предъявлены обвинения в участии в пытках Алексея, но он снимал еще какие-то допросы. Был пресс-релиз СБУ, я его читал. Думаю, больше пресс-релиза не знает ни Николай Дмитриевич, ни его адвокат. Им о задержании сообщили чуть раньше, но подробностей не говорили. Основная версия следствия состоит в том, что один из подчиненных Безлера в сердцах застрелил Алексея. И потом этот подчиненный вроде как погиб.
– Как бы вы сформулировали цели Николая Дмитриевича сегодня?
Алексей погиб достаточно подло, от рук непонятного человека…Егор Трояновский
– У него болит сердце, потому что у него отняли сына. Алексей погиб, причем не в бою, как военный. Хотя был готов к этому, он пошел воевать целенаправленно. А погиб достаточно подло, от рук непонятного человека… Не заслуживал он такой подлости, как по мне.
И я понимаю, что с одной стороны Николай Дмитриевич хочет, чтобы Безлера наказали по закону. С другой стороны, если бы тот попался ему под руку, он бы его придушил.
Что может пенсионер против террориста? Против государства?
Достаточно неоднозначная была помощь силовых структур Украины.
После очень больших усилий дела возбуждались, причем первое из них возбудили против Алексея, за возможное убийство мирных жителей.
Прокуратура Славянского района поверила словам Безлера, потом провели расследование, установили, что это неправда.
Обвиняя в так называемой «карательной» операции в Красном Лимане, Безлер не говорил, что у Алексея Кудрявцева жена из Красного Лимана, тесть, вся семья. Одно дело рассказывать такие басни про солдат с Западной Украины, которые приезжают в незнакомый для них условно регион. А здесь человек, который неоднократно бывал в Красном Лимане. У которого сын родился в Донецке, который сам из Донецкой области родом. Безлер отсекал все, что подтверждало бы подлость этого возможного убийства.
– Вы раньше говорили, что не сразу нашли Кудрявцева-старшего. Про что вы снимали до этого на Донбассе?
– Я снимал более «наблюдательные» фильмы, как раз про солдат возле Донецкого аэропорта. Потом познакомился с организацией «Народный тыл» и сделал фильм про их последние активные дни как волонтерской организации, объяснял процесс их работы и возникновения.
Я хотел найти более масштабную тему, для этого пришлось приезжать в Славянск, в Константиновку и через знакомых искать людей, общаться с ними. Чтобы снять хороший документальный фильм, которые основан на вмешательстве в чью-то жизнь, а не на воспоминании событий. Мне хотелось найти что-то живое, активное.
Я потратил несколько месяцев на командировки, искал что-то интересное, общался с волонтерами, с сотрудниками СБУ, но в полнометражный хороший фильм это не выливалось. Потом я вышел на Николая Дмитриевича, познакомился с другими родственниками погибших, и подумал, что у него самая показательная и сильная история.
У него были кадры Алексея, который снимал себя абсолютно бесцельно; были записи телефонных разговоров 2014-2015 годов с пленными о том, что могло случиться с его сыном.
Николаю Дмитриевичу не нравилось, что следователь общался с ним как с дураком, говорили, что мол «надо только подождать».
– Что вы поняли для себя после работы над фильмом?
Даже в Киеве встречал умных людей, для которых слова Безлера были убедительнее и понятнее, чем долгий рассказ Николая Дмитриевича. С одной стороны это страшно, а с другой – заставляет задуматься, что не все люди, которые говорят вежливо, понятно и убедительно, могут хорошо к вам относиться.Егор Трояновский
– В фильме примерно одинаково дана возможность каждому из героев высказаться – и Николаю Дмитриевичу, и его сыну, и Василию Будику (с 2014 до 2017 года был советником министра обороны Украины – ред.), и Артему (бывший пленный – ред.), даже Игорю Безлеру. Все они говорят достаточно убедительно, но когда на слова некоторых накладываешь реальность, то не сходится. Я даже в Киеве встречал умных людей, для которых слова Безлера или Будика были убедительнее и понятнее, чем долгий рассказ Николая Дмитриевича. С одной стороны это страшно, а с другой – заставляет задуматься, что не все люди, которые говорят вежливо, понятно и убедительно, могут хорошо к вам относиться (Василий Будик, и сам бывший пленник главаря боевиков в Горловке, курировал обмены пленных и заложников между украинской армией и пророссийскими боевиками. В его присутствии, во время обмена Безлер в октябре 2014 года заявил, что якобы самая страшная пытка пленных в Горловке – красная икра – ред.).
Сложно каждому представить, что человек может пытать другого человека
Очень много людей пострадали как раз из-за того, что думали: «Безлер – он же нормальный с виду, вроде нормальный».
Такой парадокс, раз не видели, значит скорее всего этого не было, успокаивает слишком большое количество людей.
Сложно каждому представить, что человек может пытать другого человека. Прищемите себе палец, поймите, как это больно. А представьте, когда это делают в течение многих часов и дней, делают специально и делают гораздо более страшные вещи. Представьте, как себя чувствует пленный?
Очень много людей пострадали как раз из-за того, что думали: «Безлер – он же нормальный с виду, вроде нормальный». Сложно каждому представить, что человек может пытать другого человека.Егор Трояновский
Пострадавших от пыток очень много, и не стоит, во-первых, доверять таким как Безлер, или возможным «безлерам» в Киеве, и во-вторых, обвинять во лжи бывших пленных, которым тяжело говорить о том, что они пережили.
Это важная и тяжелая вещь, и о ней рассказывают, например, вышедшие из «Изоляции», например, журналист Станислав Асеев. Начинать нужно с того, что в Донецке сегодня концлагерь, а уже потом выяснять, кто комбатант, а кто – не комбатант.
Есть пропавшие без вести, которые пожертвовали своей жизнью, и до сих пор актуальны вопросы закрепления памяти о них, об их подвигах.
При этом я буквально недавно видел, как какое-то издание подписало недавно Безлера «блогером». Я надеялся, что кто-то увидит и поймет, что даже если Безлер говорит убедительно, но остановитесь и подумайте над тем, что происходит в реальности.
– Какую роль играл журналист Сергей Лойко в вашем фильме?
– Когда фильм был практически собран, появилось ощущение, что его нужно сделать более зрительским. Было очень тяжело вникать, особенно без достаточных объяснений и слов, кто, что, почему и как.
Лойко рассказали про нашу историю, она ему очень понравилась. Сергей сразу решился поговорить с Николаем Дмитриевичем, и мне кажется это было достаточно нейтрально – как для журналиста то ли российского, то ли украинского, то ли американского. Сергей всем объяснил, что это за семья Кудрявцевых, какие у них мысли, какие проблемы, какая боль и как нужно относиться к похожим семьям, которые остались без детей.
– Планируете ли вы снимать на эту тему дальше? Натолкнуло ли это вас на другие идеи?
– Когда я в маленьком интервью прочитал историю Кудрявцева, у меня сложилась идея художественного фильма. Мне показалось, что это было бы классным. Потом я подумал, что было бы грехом не познакомиться с этим человеком и не попытаться параллельно снимать документальное кино. С одной стороны, у тех событий, которые были зафиксированы в фильме, натура уже ушла, и Николай Дмитриевич немного устал. Нужно ли теребить тот же нерв дальше, чтобы что показывать? Фильм и так довольно тяжелый, я бы не назвал это зрительским кино.
Мне было важно зафиксировать то, что есть. Так же, как я успел зафиксировать «Народный тыл», а через год на месте чуть ли не главного центра негосударственного сопротивления [агрессии] построена высотка – новый абсолютно дом, 20 этажей (офис «Народного Тыла» находился на улице Жилянской, 68. Недавно там построили высотный жилой дом «Жемчужина 38» одесской компании Kaddor Group – ред). Так же и на месте и таких историй, как у семьи Кудрявцевых, тоже будут строить дома, фигурально выражаясь.
И если не успеть это зафиксировать, то будут пробелы знаний.
ПОСЛЕДНИЙ ВЫПУСК РАДИО ДОНБАСС.РЕАЛИИ:
(Радіо Донбас.Реалії працює по обидва боки лінії розмежування. Якщо ви живете в ОРДЛО і хочете поділитися своєю історією – пишіть нам на пошту Donbas_Radio@rferl.org, у фейсбук чи телефонуйте на автовідповідач 0800300403 (безкоштовно). Ваше ім'я не буде розкрите).
Читайте ще:
«Я хочу довести, що убивство мого сина є воєнним злочином» – Ніна Брановицька
Кат у рясі. Яку роль відіграє релігійний фактор у війні на Донбасі?
