(Друкуємо мовою оригіналу)
Журналистка Мария Варфоломеева до того, как попала в плен боевиков «ЛНР» в январе 2015 года, освещала события в Луганске в самые жаркие дни вооруженного конфликта на Донбассе. Мария описывала и фотографировала жизнь людей в оккупированном городе, начиная с лета 2014 года. Радио Свобода публикует отрывки из ее дневника.
На минуту верну свой рассказ к девушке, которой я хочу уделить особое внимание. Не помню ее имени. Она зашла, и с ней зашла безысходность. Ее привезли к нам из областного филиала «МГБ». Милая, приятная и симпатичная, но обвиняли ее чуть ли не в создании ОПГ. А именно: «похищение человека группой лиц с применением оружия с целью выкупа». Она к этому имела такое же отношение, как и я к диверсии. На просторах «мировой державы Лэнэрэ» уже стало привычным ликвидировать своих партнеров по бизнесу или конкурентов таким эффективным способом.
Избиением, током из нее пытались получить признание. Душили противогазом, делая «слоника». Но необходимых бумаг так и не получили. Затем ее с неизвестной целью привезли в «главное управление» «имперской безопасности». Нас стало четверо: Татьяна, Лена, я и наша новая соседка. Радовалась, что не нужно утешать ее одной. В этот раз ситуация была чересчур драматична, у меня не было столько сил.
Знаете, на весь подвал храпели три человека, и все три у меня в камере. Раньше Татьяну раздражал храп Лены. Она просто не понимала, что я не могла заснуть от ее храпа. Новенькая стала «заводилой» ночного хора. Прям как солистка. Стройный, ровный мотив, расписанный на разные партии. Как же мне спать в этом многоголосии?
Бессонные для меня ночи закончились через пару дней. «Наверху» что-то порешали, и новенькую куда-то увезли. Надеюсь, что ее отпустили; о дальнейшей судьбе мне неизвестно.
***
У меня с Леной, помимо рытья дырки в стене и чтения романов вслух, было еще одно развлечение на почве безделья. Нашим мозгам нужно было на чем-то концентрироваться. Поэтому мы решили вести график смены охранников. Через два часа приходил новый автоматчик. Мы каждому придумали свой номер, и заносили в нами составленный график. Делали ставки, кто будет работать завтра. Различали мы их по сопению, шагам, храпу. Зачем нам все это? Не знаю. Чтобы чем-то отвлекаться, о чем-то думать, наверное.
***
В День народного единства России в «Лэнэрэ» отголоски «национального празднества». По пути в туалет спрашиваю у «прапорщика»:
– Как вы думаете, ощущают ли сегодня чучки единство с чеченцами?
– Маша, отстань с глупыми вопросами.
Ну вот, даже «прапор» интуитивно понимает искусственность праздника, бессмысленность собирать кровью «большую империю».
***
И вот я снова одна. Опять радуюсь отсутствию чужих слез. Опять тишина. Тишина. Весь день только тишина. Но Поляков на стене оставил смайл с надписью: «Не сдавайся». Вот я и не сдаюсь. Господи, дай мне терпения!
Идем вместе, я не одна. Каждый день с ним переписываемся через вырытую дырку в стене. Разговор ни о чем, но приятно читать его смски. Соблюдение конспирации, специальные перестукивания по трубе
Утешает только то, что Толик рядом в соседней камере. Идем вместе, я не одна. Каждый день с ним переписываемся через вырытую дырку в стене. Разговор ни о чем, но приятно читать его смски. Соблюдение конспирации, специальные перестукивания по трубе. Но ближе к Новому году «сепары» объявили аттракцион невиданной щедрости в виде «амнистии» давним сидельцам, которых по какой-то причине не перевели в СИЗО или на лагерь. В том числе и американцу, который провел «на подвале» несколько месяцев.
Главное, что освободят Полякова. Нет, я конечно за него очень рада. Но мы шли вместе, а теперь я остаюсь одна? Почему его отпускают? Неужели я останусь здесь навсегда? Тяжело радоваться в неизвестности (сейчас я знаю, что Толика освободили в ходе Минских соглашений). Проспала момент, когда его уводили, хотя утром он отчаянно стучал по батарее. Пишу «маляву», но получаю ответ, написанный чужой рукой. Так я познакомилась с Женей, сидящим «за экономические преступления» против «новой родины», и у меня появился новый друг по переписке.
***
После недолгого одиночества ко мне заводят девушку странного вида. Пережженные желтые волосы, наращенные ресницы до бровей, торчащие в разные стороны. Чем-то похожа на неудачно спародированную Ренату Литвинову с характерной манерой говорить. Что же нам скажет такой экзотический персонаж?
Я – элитная проститутка! – Решила с порога ошеломить меня
– Я – элитная проститутка! – Решила с порога ошеломить меня.
«Неожиданно…», – подумала я.
– Но ведь за это не сажают... – А сама думаю, что элитные проститутки выглядят не так. Хотя, откуда мне знать, как они выглядят?
Алла (именно так звали мою новую соседку) только презрительно хмыкнула. Да и вообще не проявляет особого желания со мной общаться, разжигая во мне дополнительное любопытство своим надменным тоном.
Как-то не вяжется ее образ с подвалом «МГБ» – скажете вы. И будете абсолютно правы. За что же она тут? Попробуем понаблюдать за Аллочкой вместе.
Моя новая героиня снимает угги, и я вижу огромные старые вязаные носки. Ну, мало ли, какие носки носят элитные проститутки… Поди, тоже люди – ноги мерзнут. Историю их появления она объясняет тем, что, когда ехала домой в Луганск из Киева, то ВСУшники дали ей эти носки вместо ее мокрых. Что происходило между «ехала домой» и «встретила украинских военных», я так и не поняла. Совсем непонятно, как она попала на «сепарский» блокпост, и как следствие – в тугие объятия «МГБ». Где-то здесь кроется причина того, что ее подозревают в «шпионаже» в пользу Украины.
Алла непрерывно несет бессвязный бред: личные фантазии об успехе у мужчин, ее небывалые заработки и истории из жизни девушек легкого поведения. Я – не доктор, но постепенно предположила, что у нее некоторое расстройство психики (потом я получила этому подтверждение).
Ведут ее «катать пальцы», она кричит, что они не имеют право, ссылаясь на Женевскую конвенцию. Умилительно и необычно слышать о праве, законности и человеческих ценностях, находясь в подвале «ЛНР»
Охрана, глядя на такое соседство, пожалев меня, отселяет новую сожительницу в другую камеру. Там она несколько раз устраивает громкие скандалы. Иногда даже забавные. Ведут ее «катать пальцы», она кричит, что они не имеют право, ссылаясь на Женевскую конвенцию. Умилительно и необычно слышать о праве, законности и человеческих ценностях, находясь в подвале «ЛНР».
Приходит ко мне ее «следователь», представившийся Иванычем. Да, наверное, боялся попасть на страницы моего дневника или протокола СБУ.
– Мария, как вы думаете, Алла нормальная или прикидывается?
Не ожидала, что у такого «правосека», как я, поинтересуются мнением. Польщена. Ни до того, ни после у меня не спрашивали, что я думаю о соседках. С одной стороны, я хочу помочь Алле оказаться на свободе. С другой стороны, я действительно считаю ее «странной». Поэтому говорю, что даже хорошо законспированному агенту СБУ было бы трудно непрерывно выдумывать так много разных историй, лишенных смысла.
Постепенно разговор переходит к Майдану (куда уж без него – ни один «сепар» не упускал возможности обговорить его со мной). На удивление, Иваныч не сыплет фразами про Госдеп, «фашистскую хунту» и «госпереворот». Наоборот, внимательно выслушивает мои аргументы «за», не пытаясь «перекрестить». О патриотизме, любви к Украине, об изменениях в стране. Спокойно высказывает свою позицию – на фоне других это вызывает приятное впечатление.
В этот момент опять столкнулась со странным чувством. Смотришь на человека, он кажется нормальным, человечным, добродушно улыбается. Будто не осознает, что он занимается такими ужасными вещами. Что этот человек рушит чужие жизни ради того, чтобы заработать денег в семью.
В следующей части я продолжу рассказ про Аллу и новую соседку.
