Лишние врачи в «ЛНР»: обстрелы, безденежье и «оптимизация»

(Друкуємо мовою оригіналу)

Июнь и июль 2014 года, когда в Луганске еще было электричество и телевидение, запомнились, в частности, репортажами про первую волну беженцев в Россию. Несколько раз показали историю о хирурге, который после первого выстрела по Луганску уехал из города в РФ, нашел себе работу где-то в Екатеринбурге, получил квартиру. Давая интервью, сей доктор вел себя, как перепуганный зайчик (хотя был нестар и довольно упитан). Репортер же преподносил его, как героя, поступившего единственно правильным образом.

Не буду скрывать, что я, напротив, увидел в данном беженце клятвопреступника – речь идет о клятве Гиппократа. Хирург покинул своих пациентов в тот момент, когда они в нем нуждались максимально. То, что его предлагают в качестве примера для подражания, мне показалось, мягко говоря, странным.

Далее события в Луганске развивались по нарастающей, и в главе «Медицина», конечно, тоже.

Врачи Луганска разделились на три группы. Одни уехали из Луганска еще в начале лета 2014 года и не вернулись совсем. Другие отъезжали из города на самое тяжелое время, август-сентябрь, после вернулись в Луганск и на свои рабочие места.

Третьи не уезжали вовсе и исполняли свои обязанности в имеющихся летом условиях.

В страшные дни августа, конечно, нельзя было не думать: что если?... То есть, если не сразу, насмерть, а если, например, аппендицит, тогда куда идти?

Однако, «куда» существовало. Несколько городских больниц продолжали работать. Работала и «скорая». Работала даже стоматологическая поликлиника на Восточных кварталах. Работали те, кто клятву нарушить не мог и не хотел.

При этом помним, что в городе не было не только мобильной связи, но и воды, и электричества. Страшно продумать, как врач вставал к операционному столу под свист снарядов, как делал операции, не имея в своем распоряжении элементарных препаратов.

Я познакомился тогда с молодой супружеской парой. Женщина была беременна, уже на большом сроке. Я с ужасом думал, где и как она будет рожать. Ей было не больше 20 лет, ее мужу столько же. Молодой человек поделился планом: они решили, что его жена будет рожать дома, он найдет акушерку. Прозвучало ключевое: «Наши бабушки рожали в поле, и ничего»…

Я еле отговорил пару от затеи рожать в поле. Родильное отделение в Луганске действовало.

В конце сентября, когда обстрелы поутихли, появились свет и вода, в город стали возвращаться те, кто не думал об эмиграции, а выезжал на самый опасный период. Заработали лечебные учреждения, которые пустовали (и активно обстреливались) летом: поликлиники, диспансеры. Мне тогда стало нужно посетить поликлинику. Я чуть не плакал от счастья, увидев, что здание, в общем, цело, хотя его обстреляли, и не раз. Внутри было чисто, почти все специалисты находились на своих рабочих местах, пациентов было меньше, чем до войны, когда поликлиника напоминала улей.

Новым было то, что не потребовалось платить за рентген.

Это приятно удивило. Но были и другие причины удивляться, не только у пациентов. Врачи негромко разговаривали о том, что зарплату им не платят, и как будет дальше – непонятно.

Это была середина осени. Зарплата медикам не была выплачена ни в октябре, ни в ноябре. Первая выплата поступила ближе к новому году. Вторая – накануне Пасхи.

Как выживали врачи и медсестры? Те, кто уже достиг пенсионного возраста, оформили пенсию на подконтрольной Украине территории, став, как и многие в Луганске, «туристами». Молодежь – с помощью родственников, живущих на неокупированной территории или в России (да хоть в Германии), или подрабатывающих в Луганске не в медицинских учреждениях. Работникам больниц до какого-то момента раздавались продуктовые пайки из гуманитарной помощи.

Люди, напоминаю, работают в этих условиях более полугода.

Меж тем над Луганью впридачу к войне и гуманитарной катастрофе распростер крылья дух реформ. Первая ласточка появилась еще в конце сентября. Тогда «министр здравоохранения ЛНР» поделилась с работниками психоневрологической больницы своим планом закрыть данное лечебное учреждение вовсе. Чем это мотивировалось – точно не скажу, поскольку меня на том совещании не было, знаю об этом от присутствовавших там медработников. Очевидно, предполагалось, что психически больных в республике нет и быть не может.

Интересно, что на момент активных боевых действий действительно у многих психохроников произошла ремиссия. Однако уже осенью начались обострения у постоянных пациентов психиатра, и возросло общее число лиц, обратившихся к психиатру, что, если подумать, не странно. С осени и по сей день психоневрологическая больница Луганска переполнена пациентами. Очевидно, сходная картина и по другим лечебным учреждениям. Война едва ли может кому-то прибавить здоровья.

Какое-то время о плане ликвидации психдиспансера никто не напоминал. Однако на днях прошла весть, что у «министерства здравоохранения ЛНР» появился новый проект: реорганизовать луганское здравоохранение с целью оптимизации.

Ну, так, чтобы вовсе закрыть лечебные учреждения – это не планируется. Речь идет о перемене административного принципа их существования. С точки зрения документов, в Луганске должна остаться ОДНА больница, а все остальные будет числиться ее структурными подразделениями. Прозвучала и мысль, что в Луганске накопилось много ЛИШНИХ врачебных кадров.

Начальственная дума всегда высока и непостижима для простых смертных. Хотя интересно бы узнать, в чем заключается феномен «лишнего врача» в Луганске? При том, что «лишние» (да и «необходимые») даже не получают зарплату? При том, что, по разным данным, город покинули от трети до половины медработников, врачей и медсестер, работавших до войны? А ситуация по области, очевидно, еще хуже?

Вероятно, «лишние» наносят вред Луганску тем, что протирают ногами полы в лечебных учреждениях. Ламинат нынче дорог, сами понимаете.

Наличие в Луганске лишних местных врачей не помешало приезду в декабре 2014 миссии «Врачей без границ». Организацию эту рекомендовать не буду, поскольку всякий желающий может найти информацию о ней в сети, ее там более чем достаточно.

Тем не менее, в данной ситуации нелегко отмахнуться от сакраментального вопроса о «кресте и трусах». Либо врачей в Луганске чрезмерно много, и тогда зачем нужны дополнительные, «без границ»?

Либо их недостаточно, но тогда довольно трудно обосновать реформаторство и предполагаемое сокращение «лишних».

И, как обычно, трудно отделаться от мысли, что по закону добра и красоты в число «лишних» попадут именно те, кто под обстрелами ездил на «скорой» и делал операции при свете фонаря, работающего от генератора, который (генератор) не сразу-то и появился.

Как говорится, «последние станут первыми». В данном случае: последние, кто оставался с пациентами в осажденном городе, окажутся первыми, кто пойдет под сокращение.

Петр Иванов, психолог, город Луганск

Думки, висловлені в рубриці «Листи з окупованого Донбасу», передають погляди самих авторів і не конче відображають позицію Радіо Свобода

Надсилайте ваші листи: DonbasLysty@rferl.org