(Друкуємо мовою оригіналу)
Как и многие читающие люди, я в свое время не мог не столкнуться с темой белоэмиграции. Нельзя было остаться равнодушным к апокалиптическим историям революции и этой отдельной, большой теме: отъезду из страны огромных людских масс, подгоняемых самыми разными мотивами: политическими, бытовыми.
Из нее вытекала вторая: жизнь белоэмигрантов за границей, их тоска по родине, постепенно слабеющая вера в скорое возвращение.
Проходя по городу прекрасным весенним днем, я увидел в толпе знакомое лицо. Это был И., мой знакомый врач. Последний раз мы виделись с ним почти год тому назад.
Тогда столкнулись в палаточном городке у СБУ, куда оба пришли, подгоняемые любопытством. И. подошел ко мне, чтобы спросить, как я думаю, долго ли простоят палатки у СБУ. Его волновало будущее. Он опасался, что из-за событий начнутся перебои с авиарейсами. Он ждал в гости родственницу из Европы. Разумеется, И. не мог и представить, что скоро не только не будет никаких авиарейсов, но исчезнет и сам Луганский аэропорт.
За минувший год И. почти не изменился, но полностью поседел. Он сразу заявил что гол, как сокол. Я успокоил его: несколько гривен на пару чашек кофе у меня найдется. Пошли к ближайшей уличной кофейне.
Надо сказать, что на «белоэмигранта» 21-го века И. вполне тянет. Он вписывается скорее в тот обширный отсек бегущих с Донбасса, которые уезжали по причинам не политическим, а бытовым – спасались от ужасов войны.
По политическим убеждениям И. в свое время причислял себя к левым, любимая газета у него была «2000». До войны он был частнопрактикующим врачом. Теперь это невозможно в Луганске. Правительство «ЛНР» запретило частную врачебную практику. И. засыпал меня вопросами, как ему теперь обустроиться.
Роль Сталкера для меня не нова. Я, да и другие, упражняемся в ней с осени. Когда уезжавшие начали возвращаться в город и сетовать, что нет того или другого, а я отвечал им, что они сильно ошибаются, что всего – воды, света, хлеба очень даже много, а они просто этого не видят и не понимают.
И. не был в Луганске почти год. Ему почти все теперь было непонятно и страшно.
– Вообще-то медики очень нужны. – Сказал я.– В Луганских больницах кадровый голод.
– Но я же занимаюсь ИГЛОУКАЛЫВАНИЕМ!
– Но ведь диплом мединститута у тебя есть? Хирургии ты, конечно, не помнишь. А медбратом тебя возьмут.
И. помолчал. Приятно иметь дело с человеком, который схватывает на лету. Найдется сколько угодно людей, которые убеждены, что в этой жизни они могут работать только олигархами или ландшафтными дизайнерами, больше никем. И. так не думает. Он умеет отличать желаемое от возможного, это немало.
Обсудили еще пару волнующих для всякого возвращающегося в Луганск тем. Например, куда девается гуманитарная помощь, которую привозят в Луганск белые грузовики.
– Тут еще такое дело, – сказал И. – Мне же в Германию надо ехать летом. Как думаешь, получится?
Он было скуп на рассказ о том, как провел год. Вообще, выглядел невероятно перепуганным. Лишнее слово боялся сказать. Но мне было интересно, отчего его черные весной 2014 года волосы побелели. И я вытянул историю.
Летом 2014 года И. уехал из Луганска вместе с многими, многими. У него был четкий план. В Германии живут родственники. И. не сомневался, что они помогут поселиться ему в Германии. Он был уверен, что Германия откроет объятия беженцу с востока Украины. Действительно, доехать из Киева в Германию не составило особого труда.
Но реакция родственников оказалась не такой, как И. ожидал. Они заявили, что никакой войны на Донбассе нет. Что да, они знают, как И. любит Германию. Они, конечно, рады видеть его в гостях. Но статус беженца он здесь получить не может. Оснований стать гражданином Германии у него нет.
И. впал в ступор. Он попытался доказывать, что граждан Германии держат в неведении. Что Донбасс бомбят. Тут идет война. Все его аргументы разбивались о стену благодушного непонимания.
Я не знаю, как с этим в свое время выкручивались беженцы из Советской России. Как они добивались гражданства Германии, Франции, Турции, Финляндии, Польши. Вероятно, существовали какие-то процедуры. Во всяком случае, эти страны не депортировали беженцев обратно в молодую Советскую страну.
В случае же с И. дело кончилось тем, что он погостил, как и обычно, месяцок, да и поехал с Богом обратно в Украину. Попытался пожить в Киеве, но не осилил арендную плату за жилье и не смог возобновить частную практику. Вся его клиентская база связана с Луганском. А его постоянные пациенты сейчас болтаются на большом пространстве от Мукачево до Иркутска.
Впрочем, в этой истории таятся и позитивы. Позитив заключается в том, что И. – не хирург и не стоматолог. И некоторые консультации может давать по телефону и скайпу.
Но проблема того, законна ли такая околоврачебная практика, если живешь в «ЛНР», все равно никуда не девается.
Другой бы об этом не думал. А И. не может не думать, поскольку он до мозга костей человек европейский, то есть законопослушный.
И консультируя клиента по телефону, ежесекундно думает, что за ним могут ПРИЙТИ.
Петр Иванов, психолог, город Луганск
Думки, висловлені в рубриці «Листи з окупованого Донбасу», передають погляди самих авторів і не конче відображають позицію Радіо Свобода
Надсилайте ваші листи: DonbasLysty@rferl.org
