6 марта Конституционный суд России приступит к рассмотрению комплексной жалобы нескольких НКО на закон о так называемых "иностранных агентах". Заявителей поддержал Уполномоченный по правам человека в России Владимир Лукин. Одним из первых пострадавших от закона стал Костромской центр поддержки общественных инициатив, председатель правления которого требует если не отменить, то применить этот закон по отношению к общественным организациям при политических партиях.

Первым в Конституционный суд с жалобой на закон "об иностранных агентах" обратился Костромской центр поддержки общественных инициатив, к нему присоединились Институт развития прессы из Новосибирска, региональная самарская организация "Голос" и Муравьевский парк в Амурской области. Обращение поддержал на тот момент Уполномоченный по правам человека в России Владимир Лукин (его полномочия истекли в феврале этого года), а к Лукину в свою очередь обратились руководители еще нескольких организаций: экологического клуба "Улукиткан" из Благовещенска, Ассоциации "Голос" и международного ЛГБТ-фестиваля "Бок о бок".

Все перечисленные организации были признаны "иностранными агентами" и были либо оштрафованы за нежелание встать в соответствующий реестр на суммы от 100 до 300 тысяч рублей, либо им вынесены представления прокуроров по новому закону "об иностранных агентах".

Скандальные поправки в закон об НКО были приняты в ноябре 2012 года. Согласно новым правилам, любая НКО, занимающаяся политической деятельностью и при этом получающая финансирование из-за рубежа, обязана зарегистрироваться в реестре Минюста в качестве иностранного агента. НКО этот закон дружно бойкотировали, после чего весной 2013 года прокуратура начала массовые проверки организаций по всей России. Кого именно проверяли и кого в результате признали "иностранным агентом", можно посмотреть на специально созданной карте проверок НКО.

"Закон прямо нарушает принцип правовой определенности, – считает адвокат Ассоциации "Агора", представляющий интересы заявителей в Конституционном суде Рамиль Ахметгалиев, – нормы закона должны быть четко определены для всех. В данном законе это не соблюдено. Что такое "политическая деятельность", закон не определяет. На практике я столкнулся с тем, что в судах дело доходило просто до смешного: обсуждали, какой толковый словарь русского языка использовать в том или ином случае. Также не определен термин "деньги" – что это за финансирование? Это деньги за оказанную определенную услугу или это частные пожертвования? Мигрант, состоящий в профсоюзной организации, сделал в нее взнос – это иностранное финансирование будет или нет?"

Правозащитники уверены, что закон "об иностранных агентах" противоречит основным положениям Конституции, нарушает свободу слова и свободу общественных объединений, умаляет человеческое достоинство и допускает дискриминацию. К тому же организации должны сами на себя навесить ярлык "иностранный агент", который в обществе воспринимается негативно.

Ни Министерство юстиции России, ни Генеральная прокуратура не согласны с правозащитниками.

В официальном ответе Конституционному суду от заместителя министерства юстиции Александра Смирнова говорится, что "обязанность некоммерческих организаций, деятельность которых оказывает влияние на государственную политику РФ, информировать государство и общество о наличии у них иностранного финансирования и целях его получения, коррелируется с положениями статьи 29 Конституции РФ, гарантирующей каждому право свободно искать, получать, передавать, производить и распространять информацию любым законным способом. Согласно имеющимся у Минюста данным, суммарный объем зарубежных транзакций российским некоммерческим организациям с ноября 2012 года составил более 20 млрд рублей. В этой связи абсолютно понятен запрос общества на повышение открытости финансовой деятельности некоммерческих организаций".

А заместитель генерального прокурора Сабир Кехлеров не видит ничего плохого в термине "иностранный агент", этот термин, "широко используется в действующем законодательстве, например, агент – сторона агентского договора, финансовый агент, налоговый агент, страховой агент, агент валютного контроля. Таким образом, термин "агент" не может рассматриваться как отступление от положений ч.1 статьи 21 Конституции РФ, гарантирующих охрану достоинства личности".

"Иностранный агент" – первое, что приходит в голову, что это шпион, – отвечает на это юрист Рамиль Ахметгалиев. – Люди видят черное, а им говорят, что это белое. Термины "страховой агент" или "агентский договор", действительно, в Гражданском кодексе есть. Но если вы под этим законом понимаете агента – лицо, которое действует по поручению другой организации или в ее интересах, то вы докажите, что именно эта организация действовала по поручению. В некоммерческом секторе такие примеры мне неизвестны. Что касается "политической деятельности" – тут тоже много непонятного. К примеру, в том же в законе "об иностранных агентах" прописано правило исключения, то есть четкая формулировка, какая именно деятельность не является политической. И к ней ясно отнесена экологическая деятельность. Муравьевский парк был признан "иностранным агентом" на основании его экологической деятельности: его петицию прекратить охоту на редких представителей животного мира, сбор подписей под петицией, признали политической деятельностью. Закон написан так, что даже суды не могут в нем разобраться".

Из-за расплывчатых формулировок в законе и вольных трактовок любая некоммерческая организация может быть подвергнута преследованию, уверен Николай Сорокин, председатель правления Костромского центра поддержки общественных инициатив: "В нынешнем виде этот закон имеет исключительно репрессивный характер и используется благодаря своим очень размытым формулировкам в качестве орудия борьбы с любыми неугодными местным властям проявлениями общественной активности".

Дата рассмотрения дела долго не назначалась, и только после того, как заявители пожаловались на затягивание сроков рассмотрения, Конституционный суд объявил дату заседания по этому делу – 6 марта 2014 года. Председательствовать на процессе будет глава Конституционного суда Валерий Зорькин.

"К сожалению, в нашей стране очень сложно прогнозировать результаты судебного рассмотрения тех или иных дел, связанных с общественным сектором, потому что здесь может быть очень много субъективных факторов, тем не менее мы надеемся, что все-таки рассмотрение будет объективным, – говорит Николай Сорокин. – Я тщательно изучал материалы, консультировался с юристами, и, на мой взгляд, мы отправили в Петербург в КС несколько килограммов документов, и все это достаточно аргументированно и убедительно выглядит. Закон об иностранных агентах нарушает конституционные права граждан, и уже есть примеры того, как этот закон используется фактически в качестве репрессивного механизма, есть целый ряд пострадавших организаций, и в наших материалах все это подробно изложено. Мы надеемся, что судьи Конституционного суда, а среди них есть очень известные профессиональные юристы, изучат эту ситуацию, рассмотрят мировую практику и примут соответствующее решение о том, что этот закон нуждается в очень серьезной корректировке и в пересмотре".

Надо сказать, что далеко не все правозащитники поддержали решение Костромского центра обратиться именно в Конституционный суд России. Дело в том, что другая группа НКО, которые также были признаны судами "иностранными агентами", написала коллективную жалобу на этот закон сразу в Европейский суд по правам человека в Страсбурге. Среди заявителей такие организации, как правозащитный центр "Мемориал", "Общественный вердикт", ассоциация "Голос" и другие. По их мнению, обращение в Конституционный суд замедлит процесс рассмотрения их дела, направленного в ЕСПЧ.

"Наши коллеги из ассоциации "Голос" сразу приняли решение обращаться в Европейский суд и не тратить время на российские суды, а мы посчитали, что если уже есть организация, которая оспаривает данный закон в Европейском суде, то дублировать смысла нет, поэтому мы пошли по другому пути и обратились в Конституционный суд, – объясняет свою позицию Николай Сорокин из Костромского центра поддержки общественных инициатив. – На наш взгляд, это было достаточно логично. Мы считаем, что необходимо использовать все инструменты, все механизмы, которые дает российское национальное законодательство для защиты прав граждан".

Параллельно с обращением в Европейский и Конституционный суды организации продолжают обжаловать решение о признании их "иностранными агентами" в российских общефедеральных судах. И хотя дело в ЕСПЧ действительно приостановилось до вынесения вердикта Конституционным судом, но юристам, представляющим интересы пострадавших организаций, удалось пока обернуть оба этих события в свою пользу:




В итоге судебные дела по тем НКО, которые продолжают бороться в российских судах, в частности, в Замоскворецком суде Москвы, были перенесены на 16 апреля. То есть суд согласился подождать вердикта Конституционного суда. А значит, и решение по этим делам будет во многом зависеть от того, какое решение примет КС России.

"Если КС примет объективное решение и закон будет скорректирован, то для нас это станет аргументом, чтобы вернуться к решению Костромского суда и начать его обжаловать, добиваться восстановления справедливости относительно нашей организации, – надеется Николай Сорокин из Костромского центра поддержки общественных инициатив. – Я напомню, что мы заплатили 100 тысяч штрафа за Александра Замарянова, мы их собирали с помощью интернета, люди жертвовали деньги, а 300 тысяч – штраф, который наложен на нашу организацию, – мы заплатить не имеем никакой возможности. Поэтому к нам осенью уже приходили судебные приставы, требовали от нас этих денег, у нас ноль рублей на счете и нет имущества, которое можно было бы продать, и нет, к сожалению, никаких ресурсов, для того чтобы соответствующие деньги найти. Поэтому осенью мы вынуждены были объявить о начале процедуры банкротства нашей организации, потому что этот 300-тысячный штраф нам совершенно не по силам. Мы буквально недавно объявили о том, что в сложившейся ситуации мы создали новую областную общественную организацию, под названием "Костромская школа публичной политики", которая в настоящее время действует без образования юридического лица, поэтому мы не можем открыть счет, не можем собирать пожертвования, но можем организовывать мероприятия, круглые столы, семинары, и это все мы продолжаем делать. Жизнь продолжается, хотя, скажу честно, она для нас сильно усложнилась".

Основная задача и главное требование заявителей – признать этот закон в полном объеме не соответствующим Конституции России.
Но если сделать это не получится, то можно его скорректировать, считает Николай Сорокин из Костромского центра поддержки общественных инициатив и предлагает свой вариант:

– Это мое личное мнение, закон может распространяться на те организации, которые действительно занимаются политической деятельностью. Что такое политическая деятельность с точки зрения здравого смысла и всех словарей? Это деятельность, направленная на поддержку той или иной политической партии при выдвижении кандидатов на выборах, участие в агитационной кампании в пользу этих кандидатов. У нас есть в России общественные организации, которые занимаются политической деятельностью. Например, есть такая Всероссийская общественная организация "Молодая Гвардия
Единой России", она занимается исключительно тем, что поддерживает кандидатов от "Единой России", рекламирует партию "Единая Россия" и является фактически ее инструментом. Есть молодежные организации при других политических партиях, которые так и позиционируются, что мы – общественные организации при такой-то партии. Было бы логично, если такие организации имели какие-то ограничения. Но в нашей стране все происходит совершенно по-иному, и организации, подобные "Молодой Гвардии", работают спокойно, а вот организации правозащитные, экологические, просветительские подвергаются давлению. Если политическая партия не может иметь иностранное финансирование, по нашему российскому законодательству, то, наверное, было бы логично, если бы и молодежные организации при партиях тоже не имели бы возможности получать иностранное финансирование.

– А вы знаете случаи, когда и какие именно молодежные организации получали иностранное финансирование?

– Я не хочу делать такие заявления, я хочу сказать о другом, что существуют общественные организации при политических партиях. Не только молодежные, есть и женские, как, например, при ЛДПР. И будет логично, если ограничения, которые накладываются на политическую партию, будут в той или иной степени накладываться на общественную организацию при данной политической партии. Назвался груздем, полезай в кузов.

Допрос всех восьми обвиняемых уложился в два дня. Заседание началось с командного голоса, не терпящего возражений: "Поскольку ряд защитников, в том числе подсудимый Кривов, перешли к дополнениям, переходим к допросу обвиняемых!" Голос принадлежал судье Никишиной, разумеется. Ее часто сравнивают с учительницей, но тут, пожалуй, уместнее будет сравнение с дрессировщицей крупных хищников.

Адвокаты пытались вызвать очередного свидетеля, но их попытки не увенчались успехом. Тем не менее, они явно были готовы к такому повороту событий – по крайней мере, половина из них.

За первую часть заседания успели допросить Ярослава Белоусова, Степана Зимина и Алексея Полиховича.

Правду говорить легко и приятно – под этими словами мог бы подписаться любой из подсудимых.

Белоусова допрашивали вполне благожелательно: может, потому, что адвокаты Горяйнова и Аграновский заранее задали все возможные вопросы, не оставив места прокурору и судье, а может, благодаря всепобеждающему мягкому юмору.

Белоусов: То, что происходило, было точно не митинг.
Аграновский: Вам вообще часто приходится драться?
Белоусов: Последний раз я дрался, наверное, лет в семь.
Прокурор: Почему вы вели себя агрессивно?
Белоусов: Я не вел себя агрессивно, я очень добрый человек.

Его задержали случайно: выхватили из цепочки, которую демонстранты организовали для самозащиты. Чуть раньше он поднял с земли какой-то мягкий серый предмет, о который споткнулась девушка, и отбросил его метров на пять - шесть вперед, в единственную возможную сторону. По версии обвинения, он попал этим предметом в сотрудников полиции, стоявших метрах в пятнадцати. Ну, или мог попасть.

Чуть больше досталось Зимину: анархист Зимин взял с собой маску, чтобы его не сфотографировали ультраправые, о чем он и сообщил в своих показаниях, прибавив, что от полиции он не прятался, а как только полицейский приказал маску снять, повиновался. К этой маске и прицепилась прокурорша: дескать, если вы честный человек, зачем вам закрывать лицо? Зачем вы прятались от полиции? Почему бы не одеваться нормально, без атрибутики? А когда маску, наконец, разъяснили, долго и подробно расспрашивала, почему он не ушел, если там была такая давка. (Так потому и не ушел, что давка!)

Зимина задержали, как он предполагает, за высокий рост, черную одежду и маску: схватили, повалили на землю, избили и отнесли в автозак.

Адвокат Макаров: Прежде чем схватить и повалить на землю, полицейский вам представился? Показал удостоверение? Объяснил, за что собирается вас задержать? (Смех в зале).

Допрос Полиховича иначе чем иезуитством назвать нельзя: Полихович был задержан, когда пытался выдернуть избиваемого мужчину из рук ОМОНовца и прикрыть его (мужчину, а не ОМОНовца) спиной. Сначала у Полиховича долго выясняли, с чего он взял, что действия ОМОНовца незаконны и почему счел себя вправе вмешаться. Потом судья спросила, мог ли тот – теоретически – причинить вред ОМОНовцу. Толкнуть его случайно? Задеть? А когда Полихович ответил, что теоретически мог, стала спрашивать, как именно он это сделал.
Интересно, примет ли Никишина во внимание тот факт, что потерпевший Тарасов претензий к Полиховичу не имеет и предлагает "все забыть".

После перерыва успели допросить Дениса Луцкевича, Александру Духанину и частично Сергея Кривова.

Главные слова, на мой взгляд, сказал Луцкевич. На вопрос Никишиной, почему его показания противоречат показаниям потерпевшего Троерина, Луцкевич ответил: "Троерин меня оговаривает: наверное, боится потерять место. Для него это важнее, чем честь, достоинство и человек".

Что до Духаниной и Кривова, они выбрали противоположные стратегии: Духанина в свободной форме рассказала о том, что с ней произошло, а на вопросы всех участников процесса отвечать отказалась, так как плохо помнила события. Кривов же начал свое повествование и говорил подробно и долго, больше часа. Наконец, адвокат Аграновский не выдержал и попросил сделать перерыв до следующего дня. Его поддержали все участники процесса, включая сторону обвинения, что для "Болотного дела" большая редкость. Судья Никишина удовлетворила ходатайство с видимым удовольствием.

День второй начался со скандала: "была команда" пускать людей на этаж только после того, как привезут подсудимых, а после этого в зал пропустили всего десятерых человек (включая родственников и некоторых журналистов) – при наличии восемнадцати посадочных мест. Что ж, я спустилась вниз и там слушала прямую трансляцию.

Кривов продолжил давать показания и вновь говорил долго подробно. Рассказал, среди прочего, о том, как спустя какое-то время после событий его позвали за повесткой, а вместо этого стали допрашивать как свидетеля – без адвоката (протокол подписать отказался), как ОМОНовцы на очной ставке опознавали другого человека, но "все равно получался Кривов", как в протоколе вообще оказалось три Кривова, с разными инициалами. И еще много интересного. Вопросов ему задали немного: то ли сочли показания и так более чем исчерпывающими, то ли опасались получить еще один столь же подробный рассказ.

Свой фирменный стиль судья Никишина явила, допрашивая Андрея Барабанова и Артема Савелова: у Барабанова долго-долго уточняла, как он передвигался "те две – три – четыре минуты, когда находился в состоянии аффекта", а затем уточняла у Савелова, которому трудно говорить, почему он отказывается давать показания: потому ли, что плохо себя чувствует, или потому, что в принципе ничего не хочет говорить.

И пару слов скажу о насилии. Духанину схватили локтем за шею и так волокли в автозак. У Кривова была гематома на голове. У всех остальных, видимо, сотрясение мозга.

Потерпевшие же испытали боль от хватания за запястье, стресс от падения на асфальт, личное оскорбление от того, что им облили квасом бронежилет.

Сказать, что насилия совсем не было, нельзя. Но как-то, на мой взгляд, не там ищут.