Ссылки для упрощенного доступа

Репортаж

Извиняемся, ничего нет про 3 февраля. Смотрите предыдущий контент

четверг 25 января 2024

Наташа, главная героиня фильма "Пентагон"
Наташа, главная героиня фильма "Пентагон"

Чтобы в подвалы многоквартирных домов перестали литься нечистоты, надо такой истории как минимум попасть в федеральную повестку. Дело "Пентагона" – полуразвалившегося общежития в Новоузенске в Саратовской области, о котором на канале "Настоящее Время" рассказал автор проекта Андрей Лошак, – говорит сама за себя. После того как судьба дома и его жителей стала публичной, туда тут же прибыли коммунальщики. Ремонт делать.

Корреспондент Радио Свобода узнал, как живут обитатели "Пентагона" после настигшей их известности.

Дом в Новоузенске, Саратовская область, известный как "Пентагон"
Дом в Новоузенске, Саратовская область, известный как "Пентагон"

Русский "Пентагон"

– Вся Европа увидала наш "Пентагон"! – главная героиня фильма Наташа поднимается по лестнице недавно отремонтированного подъезда, показывая дорогу к своей комнате. – Никто не ожидал, что такая "бомба" будет.

Для Саратовской области этот фильм действительно стал неожиданной "бомбой". Несмотря на то что "Настоящее Время" и автор проекта Андрей Лошак признаны в России так называемыми иностранными агентами, резонанс этот фильм вызвал огромный. Дело взял под личный контроль глава Следственного комитета России Александр Бастрыкин, на чиновников Новоузенской администрации тут же завели уголовное дело о халатности. А региональное управление СК в своих отчётах о работе по "Пентагону" использовало изящные формулировки: "…в ходе мониторинга средств массовой информации выявлен видеосюжет, в котором сообщается о непригодных условиях для жизни граждан в доме, расположенном в Микрорайоне-2 города Новоузенска".

"Пентагон" с улицы
"Пентагон" с улицы

Тянуть проводку, белить и красить в бывшее общежитие пришли ещё в октябре. А первого ноября министерство строительства и ЖКХ Саратовской области пообещало включить здание в региональную программу капитального ремонта. Список домов, попавших в неё, был сформирован за месяц до этого заявления. И на сегодняшний день корреспондент Радио Свобода так и не смог найти официальных подтверждений тому, что дом в эту программу внесли. Список домов в городах и районах области, подлежащий капитальному ремонту за счёт бюджетных средств, так и остался без изменений. Да и сами жильцы не ждут ремонт по областной программе.

Да лучше уж пусть краской пахнет, чем [канализацией]

На сегодняшний день, если верить официальным отчётам, дом поставлен на баланс управляющей компании, в нем заменена электропроводка, канализация подключена к насосной станции, частично отремонтирована кровля, а в подъездах проведён косметический ремонт.

Но бывшее общежитие снаружи выглядит так же удручающе, как и год назад: где-то выбиты стёкла, из-под крыши осыпалась кладка, часть окон заложена старыми матрасами или даже кирпичом. С торца дома лежит строительный мусор. Ощущения, что здесь что-то поменялось, нет. Внутри дома сыро, промозгло, и холод пробирает до костей. Но потолки в коридорах побелены, а стены только что выкрашены зелёной краской: она липнет к пальцам, а запах стоит удушающий.

– Да лучше уж пусть краской пахнет, чем [канализацией] – ухмыляется Наташа.

Отремонтированный после фильма коридор
Отремонтированный после фильма коридор

Но сейчас выкачка канализации снова не работает. И, как говорит Наташа, вода снова стоит в подвале "в мой рост".

Ждём, когда отопление будет. Да только будет ли? 

При входе в подъезде зажигаются новенькие энергосберегающие лампы – они оборудованы датчиками движения. Электропроводку тут заменили тоже сразу после выхода фильма. Сначала наладили свет в коридорах, потом протянули в комнаты, в которых живут люди. После новогодних праздников стали проводить электричество в пустующие комнаты.

– Может, кто и будет тут ещё жить, – говорит главная героиня. – Ждём, когда отопление будет. Да только будет ли? Про КНС (канализационная насосная станция. – РС) они тоже отчитались, что сделали. А на самом деле ничего не выкачивают.

В комнате, которую занимает Наташа, есть кровать, телевизор, холодильник, кухонный гарнитур с раковиной, но нет ни воды, ни слива. Посуду моют в тазике. Потом эту воду используют для смыва в общем туалете. Там тоже нет воды, ледяной холод (поэтому мягкий стульчак жильцы носят в туалет с собой), а дверь запирается на замок. Ключи – только у жильцов с этажа. Чтобы кто чужой не испортил нехитрый туалетный уют.

Комната главной героини фильма
Комната главной героини фильма

У окна комнаты небольшой обеденный стол. Окно закрыто прозрачной шторкой, по карнизу протянута гирлянда, которая мигает разноцветными огоньками. За шторкой видно, что окно деревянное, в одну раму. И оно наглухо закрыто полиэтиленовой пленкой.

– А иначе нас сдует всех! Там знаешь какие щели! – говорит Наташа.

Соседка Галина, которая сидит тут же, за небольшим обеденным столиком, кивает: без плёнки холодно. Под окном висит электрический конвекторный обогреватель. Им пользуются в сильные морозы. Иначе в комнатах можно замерзнуть.

Галина (слева) и Наташа (справа)
Галина (слева) и Наташа (справа)

Запах краски дурманит голову, но проветрить нет никакой возможности.

– Слышь, – обращается Наташа к соседке, – как тут пахнуть перестанет, приду на работу, попрошу хозяина открыть мне банку с краской. – Наташа работает уборщицей в строительном магазине. – Буду нюхать! А что, привыкла!

Обе женщины хохочут в голос. Смех здесь – способ выжить и не сойти с ума.

У электроплитки – газа в бывшем общежитии тоже нет – еще один обогреватель-ветродуй. Его тоже включают в сильные морозы.

– Иначе мы замерзаем! – объясняет Наташа. – Поневоле счётчик мотает.

А за воду мне насчитали семь кубов. Это две водовозки!

Раньше коммунальные платежи жильцы "Пентагона" оплачивали, как могли: тут 200 рублей переведут, на следующий месяц 700. Сколько есть, столько и платят – главное, чтобы какие-то деньги шли на счёт. Теперь, после того как протянули новую проводку, за каждой жилой комнатой закрепили счётчики. Приборы учёта спрятаны под щитком, а ключ, говорит Наташа, только у представителей управляющей компании.

– Стали приходить платёжки, – рассказывает она. – Кому уже в декабре пришли, мы вот в январе ждём. Там такие деньжищи за свет: кому пять тысяч, кому шесть. Один сосед заплатил шесть тысяч, как в платежке написано. А на следующий день ему еще один счёт прислали: на четыре тысячи. А за воду мне насчитали семь кубов. Это две водовозки! Неужели я столько лью? А главное, где?

Стиральная машина в комнате дочери
Стиральная машина в комнате дочери

В общежитии общая водопроводная труба, от которой жильцы, если есть возможность, тянут трубы к своим комнатам. В Наташиной комнате водопровода нет. Нет его и в соседней комнате, которую занимает её сын Володя с детьми. Вода и слив есть только в комнате Наташиной дочери Оли. Там стоит рукомойник и стиральная машинка.

– Неужто я стираю столько, что две водовозки за месяц сливаю? – изумляется Наташа.

Многое нам недоступно

Зарплаты в Новоузенске невысокие. Найти работу, на которую бы устроили официально, женщинам в предпенсионном возрасте непросто.

Галина, соседка и подруга Натальи, надеется, что в "Пентагоне", когда ремонт подойдет к концу, ей дадут место уборщицы.

– Во-первых, работа почти что дома, – объясняет она. – Вечером помыла, утром чисто! И тут можно хоть весь день убираться, никто подгонять не будет. И график удобный для себя делать.

Чаепитие у Наташи
Чаепитие у Наташи

Раньше Галина работала посудомойкой в кафе в центре Новоузенска. Смена начиналась с полудня, заканчивалась около полуночи. За работу хозяйка кафе платила ей 12 тысяч рублей. До места работы Галина добиралась на маршрутке. А обратно приходилось вызывать такси, потому что городской транспорт в такое время уже не работал.

Летом еще пешком можно домой дойти, а зимой тяжело. И холодно

– Вот и подумай, как разделить эти 12 тысяч, – объясняет Галина Наталье. – На работу 30 рублей, обратно – 100. Летом еще пешком можно домой дойти, а зимой тяжело. И холодно. Да еще надо чем-то перекусить. Хозяйка потом купила себе новую машину, но нас по домам не развозила. Говорила – это наши проблемы, как добраться.

Зарплата у Наташи всего 3 тысячи рублей в месяц. Но её устраивает место работы – строительный магазин прямо под окнами, и уборка занимает сравнительно немного времени. Остальной день она помогает сыну с детьми. Младший, Игнат, ходит в детский сад, старшая, Маргарита, – в школу. И школа, и садик буквально через дорогу от общежития. В соседнем квартале новый физкультурно-оздоровительный центр, куда Наташины внуки ходят на секции. Маргарита на волейбол, а Игнат на плаванье, правда, мечтает заниматься боксом.

Фотографии внуков
Фотографии внуков

– Но тут же не Саратов! – разводит руками Наташа. – Это в Саратове хочешь – футбол, хочешь – бокс, какие хочешь единоборства. А у нас что дали, то и есть. Да что сказать, нам тут много чего недоступно. Да даже по ценам на продукты. Яйца – золотые! По 130 рублей за десяток, в некоторых местах по 170! Так вот и ходим с одного магазина в другой, цены смотрим. Сравниваем.

– Виданное ли дело, – добавляет Галина. – В "Пятерочке" сахар по 59 рублей килограмм, в "Магните" по 61, а вчера еще 51 рубль стоил! Ночь поспали – плюс 10 рублей.

Один негатив на меня теперь

– Устала я, понимаешь? – говорит Наташа чуть позже, когда мы сидим в комнате у её дочери. – После этого кино ну столько негатива в мою сторону. Замучилась отмываться. Серия вышла, за ней другая – опять обо мне говорят. Я только ходила, вздрагивала. А в конце я вообще стала самая плохая и во всём виноватая. Все соседи говорят, что им до фильма лучше жилось. Сейчас и администрация приезжает, и электрики звонят. И опять я не знаю, что им (соседям. – РС) надо. Им все плохо. Я говорю, вы когда-нибудь остынете в этой жизни? Я у вас как бельмо на глазу. Да, мы тут от безысходности живём! Ну некуда уехать, некуда.

Коридор в "Пентагоне", куда ремонт еще не добрался
Коридор в "Пентагоне", куда ремонт еще не добрался

Семья Наташи держится только на взаимодействии всех троих – её самой, сына и дочери. Дочь Ольга работает в салоне красоты мастером-бровистом, "Недавно отучилась на кератин (укладка бровей при помощи специального препарата. – РС)", – говорит Наташа. Сын Владимир трудится грузчиком в строительном магазине, иногда работает на доставке товаров.

– Сын у меня по неправильному пути пошел. Женился несчастливо. Десять лет в браке прожили и развелись. Надоел он ей. Зато пятерых детей наклепали, – говорит Наталья.

Двое из них живут с отцом. Их мать, которая на каждого получает единое пособие до 17 лет (12,5 тысячи рублей), переводит деньги за Игната и Маргариту бабушке. Бабушка отвечает за то, чтобы внуки были сыты, одеты и обуты по сезону. Ещё и воспитывает.

– Сейчас детей просто вырастить с такими пособиями! – говорит Наташа. – Только рожай! Тут тебе и пособие, тут и материнский капитал. Я своих одна поднимала. Хоть бы кто копейку дал. Всё сама.

Наташа с соседкой
Наташа с соседкой

После выхода фильма неравнодушные люди объединились в чате в телеграме, чтобы помочь героям "Пентагона", в том числе и финансово. Семейству Наташи тоже собрали посильную сумму.

– Как-то не складывается у меня с деньгами, – говорит Наташа. – Были деньги. И нет их. И ладно бы мы их не в дело пускали, так ведь всё в дело идёт. Мы Оле ещё год назад квартиру взяли, однокомнатную. В кредит. Там ремонт делаем. Хочется ей помочь, обустроить. И сыну хочется помочь. А что себе надо, всё откладываю – потом, потом. А она у себя там может салон откроет, может, магазин, может, сама жить будет.

Сейчас вот стены красили в подъезде, администрация нам платила. Вот эта покраска мне нужна была бы? Краской дышать? Нужда. Иду

Ещё Наташе подарили ванну. И она мечтает, что поменяется комнатами с сыном (его комната поменьше и прохладнее), протянет себе в комнату воду, сделает слив, отгородит там ванную комнату, сделает кухоньку и спальное место. Но пока это только планы.

На вопрос, как вы со всем справляетесь, Наташа отвечает:

– Ну а что? Кланяться всем ходить? А смысл? Я лучше на работе запишусь и что надо возьму в счёт зарплаты. И трубы те же. Машинку стиральную я так брала. Потом хожу, отрабатываю. Чтобы были деньги, хожу на калымы. Сейчас вот стены красили в подъезде, администрация нам платила. Вот эта покраска мне нужна была бы? Краской дышать? Нужда. Иду. Куда деваться. Я работы не боюсь. Я и огороды копать хожу. Снег надо почистить, я схожу, почищу. Если за кем поухаживать – пойду. Деньги не пахнут. А я человек не привередливый. Мне главное, чтобы работа была и платили. Я и заместо мужика пойду работать.

Около дома
Около дома

Помимо двоих родных детей у нее есть ещё и названый сынок. Тоже жилец "Пентагона", сирота Пашка. Парень Наташе помогал, а она его кормила, заботилась, и со временем он стал звать её мамой. Когда шли съемки фильма, Пашка как раз уходил на войну по мобилизации.

– Он мне редко звонит, говорит – связь плохая, – рассказывает Наташа. – Говорит, где-то там, в Украине. Где конкретно, не говорит. А мне неважно. Главное, что живой.

Как мобилизацию объявили, все бабы побежали расписываться. Мужики им, что ль, нужны? Деньги им нужны

В начале осени 2023 года Павел был в отпуске. Привез в гости к Наташе свою жену – познакомиться. Они поженились уже после того, как пришла повестка.

– Она вроде ничего, понравилась, – говорит героиня фильма. – Но после того, как фильм вышел, реже стали общаться. Может, услышала, что я тогда говорила. А и пусть. Я что, неправа? Как мобилизацию объявили, все бабы побежали расписываться. Мужики им, что ль, нужны? Деньги им нужны. Зато соседи говорят, что он мне денег мало шлёт, вот я и сержусь. А он мне ничего не шлёт. А и слал бы, так то не ваше дело.

Наташа расстраивается, что связь с названым сыном стала реже. Она уверена, что война будет идти ещё долго.

– И закончится ли? – вздыхает Наташа. – Будем надеяться на лучшее. Будем ждать.

"Пентагон" снаружи
"Пентагон" снаружи

Наташа считает, что они в "Пентагоне" живут не так уж и плохо.

– Ещё до фильма я смотрела "Мужское/Женское", – говорит она. – Видела, там разное показывали. И про Саратов. И про Энгельс. Был там дом один, он почти падал. И там везде подпорки стояли деревянные. Чтобы из комнаты выйти, надо было их перешагивать, в туалет сходить – перешагивать. У нас по сравнению с ними ещё цветочки. И свет есть, и тепло. И подпорок этих нет. А сейчас, может, и лучше будет. Если всё, как обещают, сделают.

Наташа считает, что их дом по всем статьям аварийный. И его давно можно было бы таким признать официально. Но представления не имеет, какие будут последствия у такого шага. Переселяться в другой микрорайон она не хочет: тут всё удобно и, как она говорит, "подручно".

– Конечно, иногда сядешь, поплачешь. Пожалеешь себя. Только унывать всё равно нет времени, – говорит Наташа.

Саратовские "пентагоны"

В Саратовской области, по данным сайта Кодификатор, из 15 тысяч многоквартирных домов около 1100 ветхих и аварийных. Сколько из оставшихся 13 900 домов действительно исправны, а какое количество находятся в состоянии, близком к состоянию "Пентагона", статистика умалчивает. В Саратове, например, до сих пор в центре города находится квартал Домов 8-го Марта, 1930-х годов постройки, на состояние которых жильцы жалуются как минимум последние 25 лет. В нынешнем январе об их промерзших окнах и холодных батареях уже рассказывали в СМИ.

Саратов
Саратов

При этом расселение внесенных в реестр аварийных домов в регионе движется со скрипом. Особенно страдает Саратов. Например, еще в декабре 2023 года под личный контроль глава СК Бастрыкин брал один из таких домов в самом центре города. Его признали аварийным ещё в 2018 году и расселить должны были до конца 2020 года. Но вместо этого дом, который отапливается газовыми печками, в начале нынешней зимы отключили от газа.

Три пятиэтажных коммуналки по улице Брянской – 30, 32 и 34 – должны были расселить до конца 2023 года. Об этом даже сообщает объявление, прикрепленное к стене, внизу которой осыпается каменная кладка, открывая вход в затопленный подвал. Но жильцы так и не получили ключей от нового жилья.

Лариса Хмарина
Лариса Хмарина

Лариса Хмарина, одна из жительниц 32-го дома, рассказывает, что городские чиновники обещали расселить их дом до наступления отопительного сезона следующего года. Но по адресам, где должны построить новое жилье для жителей аварийных домов, пока нет даже котлованов.

Он сказал: я тут один раз молотком стукну по стенке, и дом сложится

Именно Хмарина добивалась в 2018 году признания их коммуналки аварийной, год воевала с администрацией и собирала документы. За шесть лет после этого решения в доме всё стало только хуже: во время отопительного сезона парит подвал, подъезд затягивает клубами пара, из-за этого обвалилась лестница в подъезде, и ее заменили на сварную железную конструкцию. В кухне её секции вздыбились полы, а из-под кухонного окна стала осыпаться кирпичная кладка.

– Из управляющей компании к нам никто не приходит ремонтировать трубу, – рассказывает Хмарина. – А вызванный нами частный сантехник вообще отказался что-либо делать. Он сказал: я тут один раз молотком стукну по стенке, и дом сложится.

Между тем в своем телеграмм-канале губернатор региона Роман Бусаргин недавно отчитался: "В Саратовской области продолжается реализация программы переселения граждан из аварийного жилья. Благодаря поддержке федерального центра новые квартиры получили уже 7,5 тысячи человек".

Беженцы из Нагорного Карабаха
Беженцы из Нагорного Карабаха

Корреспондент Радио Свобода провел несколько дней на армяно-азербайджанской границе – в период, когда в Армению прибывали десятки тысяч беженцев из Нагорного Карабаха.

24–25 сентября

Ранним утром 25 сентября в парке Вены в Горисе безлюдно. Свет горит только в окнах здания местного драмтеатра, за которыми видны силуэты людей. У входа стоят машины скорой помощи и автобусы, рядом – сотрудники полиции и работники Красного Креста, которые встречают пассажиров. В здание постепенно запускают людей. Кто-то из них с сумками и рюкзаками, некоторые – в одних тапочках и куртках поверх домашних халатов. В следующие дни именно драмтеатр Гориса, как и весь город, станет главным пунктом приёма беженцев из непризнанной Нагорно-Карабахской республики (НКР). Они покинули свои дома, опасаясь этнических чисток со стороны азербайджанских властей после того, как руководство самопровозглашенной НКР объявило о капитуляции. Драматичные кадры с площади Вены, заполненной людьми, позднее облетят весь мир. Но пока все кажется относительно спокойным. Поначалу власти Армении сообщали только о нескольких тысячах жителей Нагорного Карабаха, въехавших через КПП в Лачинском коридоре.

Беженцы из Нагорного Карабаха в Горисе
Беженцы из Нагорного Карабаха в Горисе

Женя, руководитель благотворительного фонда "Этос", основанного после начала российского вторжения в Украину релокантами из России в Ереване и помогающий пострадавшим от войн, руководит группой волонтеров у здания драмтеатра. Фонд привез на нескольких машинах продуктовые наборы и одеяла. Волонтеры ожидали не менее 20 тысяч беженцев, основываясь на данных после войны 2020 года.

"Красный Крест попросил передать им только часть наборов, сейчас будем думать, что делать с остальными. Скорее всего, повезем в Тех, раздадим там нашим подопечным и тем, кто остался после начала блокады (блокада Лачинского коридора – единственной дороги, соединяющей территорию непризнанной Нагорно-Карабахской республики и Армению, – осуществлялась людьми, представлявшимися как азербайджанские экоактивисты, с декабря 2022 года. – РС)" – говорит Женя.

Через несколько минут выясняется, что администрации Теха запретили брать у волонтеров гуманитарную помощь и организовывать её раздачу в селе. По словам главы фонда, ему сказали, что запрет пришёл из правительства. Причины такого решения не объяснили. Женя нервничает: всё пошло явно не так, как изначально задумывалось. В итоге волонтёры решают начать выдавать продуктовые наборы и одеяла прямо на парковке возле площади. Они посылают нескольких человек к драмтеатру, чтобы те направляли беженцев к ним. Первые семьи подходят осторожно, некоторые даже отказываются от продуктов. Одна пожилая женщина попросила только одеяло и поинтересовалась, выдают ли волонтёры лекарства, потому что она оставила свои дома.

В следующие двенадцать часов площадь начнёт постепенно заполняться личными машинами жителей Нагорного Карабаха, автобусами, на которых будут подвозить тех, у кого нет своего транспорта, полицейскими автомобилями и машинами скорой помощи. Волонтёрам "Этоса" больше не нужно будет зазывать беженцев к себе – в какой-то момент перед административным зданием, на крыльцо которого они перенесли гуманитарную помощь, выстроится очередь из десятка семей. "Женя, у них восемь человек, четверо детей. Мы можем дать им два набора и два одеяла?" – спрашивает одна из волонтёрок, регистрирующих беженцев. "Да, давайте по одному набору, только если меньше пяти-шести человек," – отвечает глава фонда. Как покажут последующие дни в Горисе, семьи меньше пяти человек будут скорее исключением.

К концу первого дня у "Этоса" закончатся все одеяла и останется только с десяток наборов с едой. А у здания драмтеатра каждые несколько минут будут останавливаться автобусы и быстро выпускать пассажиров, чтобы вновь уехать в Степанакерт (столица непризнанной НКР, азербайджанское название – Ханкенди). Беженцев начнут встречать местные школьники, которым выдали манишки с красным крестом.

28 сентября – 1 октября

Дорога из Еревана в Горис практически пуста, а вот в обратную сторону едут целые колонны автомобилей. Чтобы понять, откуда они, необязательно смотреть на номера. Если к крыше машины привязаны сумки с вещами, а из открытого багажника видны стулья или столовая утварь, то это беженцы из Нагорного Карабаха. За четыре часа в пути мимо нас проезжает почти сотня таких автомобилей. И хотя правительство Армении говорило о том, что не планирует целенаправленно расселять беженцев в столице, многие все равно направляются туда: кто-то к родственникам и друзьям, кто-то попытается найти жилье самостоятельно.

Машина беженцев из Нагорного Карабаха в селе Корнидзор
Машина беженцев из Нагорного Карабаха в селе Корнидзор

Парк Вены в Горисе больше не выглядит тихим и сонным, как утром 25 сентября. К вечеру 28-го он почти превратился в "город в городе". В тот день власти Армении отчитывались, что на территорию страны въехали почти 70 тысяч жителей Нагорного Карабаха. Огромные палатки Красного Креста и Продовольственной программы ООН, пункты выдачи горячего питания, целые горы сумок на траве, десятки машин, но беженцев на улице не так много – к ночи в горах температура значительно падает, и лучше переждать в тепле. На улице в основном стоят полицейские и бегают одетые в зелёные манишки или накидки с красным крестом подростки. Они готовят в палатках бутерброды и чай, помогают переносить вещи, суетятся.

Волонтеры "Этоса" полностью заняли первый этаж административного здания, на пороге которого складывали гуманитарные наборы в первый день. У входа стоит стенд фонда, стол со снеками, лапшой быстрого приготовления и кофе. Внутри помещения – десятки коробок с надписями: "консервы", "гигиена", "детская одежда", "обувь женская", "верхняя одежда мужская". Волонтеры сортируют вещи и готовят пакеты с продовольственными наборами на следующий день. На вопрос о том, как им разрешили расположиться тут, мне отвечают, что устное согласие дал хозяин здания, но что именно в этом здании располагается, никто не знает. "Вроде библиотека, ну или информационный центр", – отвечает один из волонтеров.

Армен

К столу за кофе подходит один из беженцев – невысокий мужчина лет пятидесяти. Заметив меня с камерой, он сразу же интересуется, от какого я издания, и заводит разговор. Моего собеседника зовут Армен, в Степанакерте у него была своя парикмахерская. "Все бросил. Теперь вот всей семьей живем в моей машине", – сетует он. Я интересуюсь, с кем он приехал. "Жена, сын, невестка и внучка. Спим по очереди. Ребёнок и женщины ночью, а мы с сыном – днём или утром", – говорит Армен. На вопрос о том, почему решил уехать и не верит в интеграцию, о которой заявляют власти Азербайджана, он отвечает просто: у армян будет меньше прав – и приводит пример: "Меня азербайджанец на улице убьёт, суд решит, что я сам виноват был. А если я кому-то из них фингал под глазом поставлю, то меня на 20 лет посадят".

Беженцы из Нагорного Карабаха в Горисе
Беженцы из Нагорного Карабаха в Горисе

По словам Армена, пренебрежительное отношение ощущалось, когда он проходил КПП в Лачинском коридоре. "Было видно, что они хотят, чтобы мы просто быстрее уехали, и все", – говорит он. Я спрашиваю о том, помогали ли его семье российские военные из контингента, размещенного в Нагорном Карабахе по условиям мирного соглашения, которым завершилась война в 2020 году. "Никак не помогали. У них самих там много погибших, казарму уничтожили, технику подбили (точных данных о потерях российского контингента после начала азербайджанской военной операции 19 сентября нет. – РС). Путин и нас, и их кинул”, – заявляет Армен и добавляет, что русские для него все равно хороший народ, просто всё это "политика". О дальнейших планах он отвечает, что попытается найти квартиру в Ереване. "Начну жизнь с нуля, ничего", – говорит Армен, просит заварить еще один кофе и уходит в машину к своей семье.

Полицейский

В этот момент у здания останавливается внедорожник, за рулем которого человек в военной форме грубо начинает спрашивать на армянском: "Кто вы такие? Кто пустил сюда?". Один из волонтеров пытается ему что-то объяснить, но тот без остановки повторяет одни и те же вопросы. "Я вызываю полицию", – говорит водитель внедорожника и уезжает.

Через минуту в помещении появляются двое полицейских. Волонтеры показывают им документы фонда и объясняют об устной договоренности с владельцем здания. Один из полицейских говорит: "Ладно. Вы хорошее дело делаете. Если что, мы рядом стоим". Я встречаюсь с тем же полицейским у кофейного автомата, и мы заводим разговор о политике. "Арцах (армянское название Нагорного Карабаха. – РС) сдал Путин. Он предал всех. Когда же уже в России переворот будет или он просто умрёт. Неужели не могут его скинуть?" – спрашивает полицейский. Я интересуюсь, как долго он работает в Горисе. "Уже несколько дней без остановки тут стоим. Я вообще из другого города", – отвечает сотрудник полиции и напоминает, что они с напарником стоят недалеко и к ним можно обратиться при необходимости.

Машина армянской полиции и грузовик российских миротворцев в Корнидзоре
Машина армянской полиции и грузовик российских миротворцев в Корнидзоре

Гая

У входа в здание одна из волонтёрок, Гая, объясняет семье беженцев, что она может купить для них билеты в Москву, где их встретят её родственники, дадут жилье и работу. Позднее я спрашиваю у неё об этом разговоре. "В 90-е мои родители бежали из Баку во время резни. Их вывозили в багажнике машины. Они оставили там всё и оказались в Ереване. И тогда моей семье помогли – теперь мы можем кому-то помочь", – говорит Гая. Она уже несколько дней находится в Горисе и помогает "Этосу". Все эти дни она не спала. "Вчера около двух часов ночи приехали несколько автобусов с беженцами. Мы принимали их до семи утра. Через нас прошло более 150 семей, – рассказывает Гая. – У них тяжелое моральное состояние, они лишились всего, но карабахцы – сильные люди. Многие прошли четыре войны за свою жизнь. Они привыкли бороться". На вопрос о том, мешает ли кто-то деятельности волонтёров, Гая говорит, что, наоборот, все помогают – от местных жителей до полицейских.

Прямо в здании начинают готовить горячую еду, которую планируют раздавать с утра. Импровизированную кухню устроили двое поваров, которые после переезда в Армению открыли в Ереване небольшое кафе. Илья из Крыма и Илья из Калининграда нарезают овощи и добавляют их в огромную кастрюлю, в которой варится чечевичный суп. Рядом стоит палатка. Некоторые волонтёры уходят спать. Кто-то также поставил палатку под лестницей, кто-то накрылся курткой и лёг на пакет с одеялами, Гая постелила себе коврик для йоги прямо на лестничном пролёте и уснула на нём, положив под голову куртку. В отелях и гостиницах Гориса уже несколько дней нет свободных мест, поэтому всем приходится ночевать там, где хотя бы не так холодно, как на улице.

На следующий день парк Вены заполняют десятки рейсовых автобусов и минивэнов. Из них выходят сотни беженцев и располагаются прямо там, где вышли. Автобусы разворачиваются и вновь отправляются в Степанакерт, чтобы вернуться через несколько часов и высадить ещё столько же людей. У пунктов регистрации и выдачи гуманитарной помощи начинается ад. Через площадь бегут врачи и сотрудники Красного Креста: на траве у памятника Месропу Маштоцу лежит человек, ему срочно начинают оказывать первую помощь.

Жители Корнидзора с едой для беженцев из Нагорного Карабаха
Жители Корнидзора с едой для беженцев из Нагорного Карабаха

Валера

В толпе ко мне подходит один из беженцев, представляется Валерой и сам заводит разговор.

"Я бакинский армянин, третий раз за жизнь уже вынужден бежать", – говорит он. Валера окидывает взглядом толпу и говорит, что это очень похоже на московское метро в час пик. А потом вспоминает школу на две тысячи человек, в которой учился в Баку, и то, как нужно было ловко двигаться на переменах. Я спрашиваю Валеру про то, почему уехал и не верит заявлениям властей Азербайджана о реинтеграции. "А где гарантии?" – отвечает он коротко. Я задаю вопрос о том, сколько их приехало и большая ли у него семья. "Я с матерью приехал и двумя сестрами. А семья большая. Была", – на последнем слове Валера с трудом сдерживает слёзы. Он подводит меня к своим родным. Мама Валеры обращается ко мне сквозь слезы: "Вот ты журналист, объясни, за что убили моего внука?" Валера говорит о том, что по дороге им помогли российские военные, дали лекарства. "Прошлое уже не вернуть. Будем жить дальше, смотреть вперёд", – говорит он на прощание.

Вид на Нагорный Карабах из Корнидзора
Вид на Нагорный Карабах из Корнидзора

Миша

В одном из пунктов гуманитарной помощи я встречаю Мишу из Мартуни. Он понимает по-русски, но сам не говорит, так что его слова мне переводит одна из волонтёрок. Мише 19 лет, его семья эвакуировалась самостоятельно. По его словам, российских солдат он не видел, а на вопрос о том, почему не остался в Карабахе, отвечает просто: азербайджанцы убили его близких, поэтому жить вместе с ними он не хочет. Дальше его семья планирует ехать в Россию к родственникам. Напоследок он показывает мне видео из одного из магазинов в Степанакерте, точнее, того, что от него осталось. На полу лежат коробки, вокруг битое стекло, прилавки и стеллажи перевернуты. "И вот так везде", – говорит Миша.

Машина беженцев из Нагорного Карабаха в Корнидзоре
Машина беженцев из Нагорного Карабаха в Корнидзоре

Сергей

В толпе меня находит мой вчерашний собеседник Армен, он представляет меня своему товарищу, Сергею, который только что приехал на одном из автобусов. Я спрашиваю его, как они добрались. Сергей отвечает, что нормально, но пробка жуткая. Азербайджанцы автобусы не досматривают, только просят выйти мужчин и встать в ряд. А вот личные автомобили досматривают тщательно, чтобы оружие никто не вез. "Армяне и азербайджанцы не смогут вместе нормально жить. Ты пойми, я не хочу сказать, что они там какие-то трёхголовые чудовища, нет, такие же люди. Просто мы за 30 лет слишком много друг друга убивали, сейчас жить вместе невозможно, – говорит Сергей и добавляет: – Все армяне уедут, там останется сейчас только сумасшедший".

Корнидзор

К вечеру того же дня я уезжаю в село Корнидзор, где начинается дорога в Лачинский коридор. На въезде стоят много полицейских, развернуты палатки первой помощи, у дороги проезжающим мимо деревенские дети под руководством старших дают бутылки с водой, упаковки сока, хлеб, пакеты с едой. Поток машин кажется бесконечным, люди едут на всем, что может двигаться, – грузовики, тракторы, тягачи, в какой-то момент проезжает раритетное авто, будто попавшее сюда из компьютерной игры про итальянскую мафию в середине прошлого века. Полицейские не разрешают журналистам идти по дороге в сторону КПП.


Я ухожу в сторону деревни, чтобы найти магазин и подзарядить там телефон. На обратном пути меня останавливают местные жительницы. Женщина лет 50 спрашивает, откуда я и ел ли сегодня. Получив отрицательный ответ на последний вопрос, они буквально заставляют меня зайти к ним. "У нас оставайся сколько нужно. Не надо никуда на ночь глядя ехать, как мать я не могу тебя отпустить, – говорит хозяйка дома. – Мы же все это уже не первый раз переживаем. Нас в 90-е обстреливали "Градами", мы в погребе прятались. Тут все вот сгорело", – показывает она мне дом. На металлических перилах лестницы и перекрытиях у потолка видны следы от осколков. Некоторые конструкции пробиты насквозь. "А вот где у нас сейчас душ, там снаряд застрял. Саперы тогда приезжали, доставали", – рассказывает жительница села.

Машины "скорой" в Корнидзоре
Машины "скорой" в Корнидзоре

Гаяне

30 сентября на дороге у села уже значительно меньше машин, едущих со стороны Нагорного Карабаха, журналистов и полицейских. Дети, которые ещё вчера выдавали продукты, бегают по полям. По данным армянских властей, на тот момент границу пересекли почти сто тысяч жителей самопровозглашенной республики. У пункта первой помощи стоит женщина с мужем и ребёнком, которые только что приехали. Её зовут Гаяне. Она говорит о том, что почти сутки они с семьей были в дороге с семьей, а когда уезжали из Степанакерта, в город уже заехали азербайджанские военные.

На вопрос об интеграции возмущенно отвечает: "Как с ними жить, если он (азербайджанский военный. – РС) пришел в Аскеране в мой дом и приказал выходить, потому что теперь он там жить будет. Мы еле выехали оттуда!" Гаяне рассказывает, как в начале 90-х она бежала вместе с семьей из Баку. "К нам пришёл участковый в наш дом в Баку и записал, сколько армян там живет. На следующий день на нас напали. Нас спрятали наши соседи азербайджанцы, которые из Агдама переехали. (Город Агдам и ряд других прилегающих к Нагорному Карабаху районов, населенных в основном азербайджанцами, были взяты под контроль формированиями НКР в ходе Первой карабахской войны, азербайджанское население оттуда бежало. – РС) Там кровь была рекой". По словам Гаяне, сейчас российские военные им ничем не помогали, даже не останавливались, когда их об этом просили.

Под вечер приезжает небольшая группа журналистов. Кто-то сказал, что поедут последние автобусы из Степанакерта. Корреспондент французского издания рассказывает, что был в Нагорном Карабахе в 1994 году и сейчас приехал заснять "конец этой истории". Автобусы так и не появляются, и журналисты с разочарованием уезжают обратно.

Ян

Утром 1 октября у дороги в Корнидзоре стоят только двое полицейских и несколько местных жителей. Раз в полчаса со стороны КПП проезжает строительная техника. Я спрашиваю в палатке с медперсоналом, ожидаются ли ещё автобусы с беженцами. "Говорят, будет два автобуса из Степанакерта, но когда, мы не знаем. Вечером этот пункт уже будет свернут", – говорит мне одна из медработников. По информации армянских властей, к тому моменту на территорию страны въехали уже более 100 тысяч жителей Нагорного Карабаха.

У дороги я ловлю машину до Гориса. Водителя зовут Ян. Я спрашиваю, волонтер ли он и откуда едет. "Просто неравнодушный человек. Сказали, что кто-то на КПП собаку забыл, я поехал забрать её, но собаку там никто не видел", – отвечает Ян. Я отмечаю его американский акцент. "Да, я из Калифорнии. Вообще моя семья из Баку была, но в начале 90-х мы бежали. Жили какое-то время в Москве, потом осели в Калифорнии. Сейчас я просто путешествую по миру", – рассказывает водитель. Ян говорит, что в первую очередь он христианин, а потом армянин: "Знаешь, как победить зло и остановить все это? Простить. Сила в прощении. Я понимаю, что сейчас любой армянин, если ему это сказать, покрутит пальцем у виска. Но я искренне желаю этому народу найти в себе силы простить. Только когда мы простим друг друга, все это закончится".

  • Карабах по международному праву считается частью Азербайджана. Население региона преимущественно составляли этнические армяне. С начала 1990-х годов Баку не контролировал большую часть этого региона, где периодически вспыхивали вооружённые конфликты. Представители армянской общины провозгласили там независимую республику, которую не признала ни одна из стран, в том числе и Армения.
  • 19 сентября Азербайджан начал новую военную операцию (до этого боевые столкновения в регионе происходили весной 2016 и в конце 2020 года) против непризнанной республики Нагорный Карабах, в которой проживали десятки тысяч этнических армян. 20 сентября руководство непризнанного региона капитулировало на условиях Баку. Азербайджанские власти заявили о готовности вести переговоры о реинтеграции армянского населения Карабаха.
  • Несмотря на подобные заявления Азербайджана, начался массовый исход армянского населения региона в Армению. Премьер-министр Армении Никол Пашинян назвал массовый отъезд карабахских армян "этнической чисткой" и "депортацией". В ответ МИД Азербайджана заявил, что с самого начала призывал жителей региона остаться в своих домах и начать процесс реинтеграции в азербайджанское общество.

Загрузить еще

XS
SM
MD
LG