Урал

​Единственный в России музей истории политических репрессий "Пермь-36" вот уже три месяца не принимает посетителей. В мемориальном комплексе отключены вода и электричество.

Зарплату сотрудники не получают с января. Причина столь плачевного положения – отсутствие государственного финансирования, которое было прекращено в связи с довольно запутанными обстоятельствами. Председатель Пермского краевого отделения Международного общества "Мемориал" Роберт Латыпов считает, что краевое министерство культуры пытается "отжать" музей у автономной некоммерческой организации "Пермь-36", которая много лет назад взяла комплекс в бессрочную и безвозмездную аренду.

​​– У меня есть ощущение, что музей, который много лет строился силами общественников, гибнет. И речь идет о рейдерском захвате, который осуществляет министерство культуры. Оно "отжимает" у общественной организации ее главный проект. А также у других общественных организаций, чья работа была связана с музеем, – говорит Роберт Латыпов.

По его словам, изначально музей, возникший на месте бывшей колонии, в которой содержали политических заключенных, был проектом "Мемориала". Соучредителем автономной некоммерческой организации "Пермь-36" стало краевое правительство. Финансирование музея осуществлялось за счет субсидий из краевого бюджета, которые выделялись через министерство культуры. Но в 2013 году начались проблемы.

– С 2005 года на площадке под открытым небом, рядом с музеем "Пермь-36", на окраине деревни Кучино мы проводили международный гражданский форум "Пилорама", – рассказывает Роберт Латыпов. – Изначально он задумывался как музыкальный фестиваль социальной песни, в котором участвовали барды и рок-музыканты. Потом эта акция стала дискуссионной площадкой, где обсуждались вопросы современной гражданской повестки. Туда приезжали по 10-12 тысяч человек. Но в прошлом году фестиваль пришлось отменить буквально за две недели, в разгар подготовки. Краевая администрация вдруг в два раза урезала финансирование, и мероприятие сорвалось. На мой взгляд, это тренд последних 1,5-2 лет – власти тревожно воспринимают любую общественную активность, если в ней хоть как-то проглядывает политика. Власть боится любого критического разговора, который проходит в публичном пространстве. После прошлогодней истории с "Пилорамой" ситуация усугубилась, дело дошло до фактического закрытия музея.

Бывший исполнительный директор АНО "Пермь-36" Татьяна Курсина считает, что завершается эпоха общественного развития музейного комплекса "Пермь-36". По ее словам, краевое министерство культуры и пермский губернатор решили сделать музей государственным предприятием, разрушив таким образом частно-государственное партнерство, в котором принимали участие власти края и представители гражданского общества.

​– Без АНО "Пермь-36" сам музей превратится в нечто местечковое, совсем не то, на что рассчитана целевая федеральная программа, согласно которой он должен стать одним из трех музейно-мемориальных мест памяти о жертвах политических репрессий в России. Наша организация проводила в рамках музея множество просветительских проектов: школы для учителей, блогеров, музейщиков, журналистов, дискуссионные клубы, Астафьевские чтения, элективные курсы. В разные годы количество посетителей было разным – от 3 до 15 тысяч. А с учетом передвижных выставок и выездных мероприятий на территории края и за его пределами их число доходило до 40 тысяч в год, – говорит Татьяна Курсина.

Вот уже месяц, как Татьяна Георгиевна – безработная. В АНО "Пермь-36" числится простым волонтером. А еще весной она возглавляла государственное автономное учреждение "Пермь-36" – созданное летом 2013 года и получившее точно такое же название, как и автономная некоммерческая организация, в которой Курсина 20 лет была исполнительным директором.

– Прошлым летом краевая администрация создала государственное бюджетное учреждение "Пермь-36". Этой структуре в 2014 году в оперативное управление было передано все имущество музея, но при этом одноименная автономная некоммерческая организация оставалась и остается его законным пользователем и арендатором, – рассказывает Татьяна Георгиевна.– Начались переговоры о том, как распределить полномочия. Состоялась встреча у губернатора, была создана рабочая группа, велась работа над текстом соглашения. Предполагалось, что АНО откажется от права бессрочной и безвозмездной аренды, но будет продолжать реализовывать на базе музея свои просветительские проекты, получая, как и прежде, финансирование из краевого бюджета. Всеми хозяйственными, организационными вопросами будет ведать созданное бюджетное учреждение. Оно же станет получателем финансирования в рамках целевой федеральной программы, хотя музей попал в нее стараниями нашей общественной организации. Вроде как все были согласны с этими условиями и с тем, что работа будет осуществляться в равноправном партнерстве.

11 февраля Татьяне Курсиной предложили возглавить бюджетное учреждение "Пермь-36". Она согласилась, ушла с поста исполнительного директора АНО и занялась, согласно поручению, перерегистрацией новой структуры из бюджетной в автономную. Однако 23 мая министр культуры Пермского края Игорь Гладнев сообщил ей об увольнении: якобы она не оправдала надежд руководства, не смогла убедить директора АНО "Пермь-36" Виктора Шмырова расторгнуть договор о бессрочной и безвозмездной аренде.

– Я понимаю, почему Виктор Александрович не стал этого делать. Расторжение договора стало бы односторонним выполнением своих обязательств в рамках соглашения, работа над которым была заморожена. Документ, в котором бы четко указывалось, что АНО является равноправным партнером бюджетной автономной организации, где бы четко прописывалось распределение функций между двумя институциями и финансовая поддержка просветительских проектов АНО "Пермь-36", так и не был подписан. Финансирование прекращено с начала года, несколько месяцев музей работал без денег – что называется, под честное слово. Но долго это продолжаться не могло, с апреля мы не работаем, платить за свет и воду нечем.

Музей "Пермь-36" может существовать только как общественная институция: чтобы он работал, нужны энтузиасты. Став госучреждением, он обречен на забвение, считает Роберт Латыпов:

– О музее заботились добровольцы, каждое лето в несколько смен работал волонтерский лагерь. Это же огромный участок земли на болотистой местности, рядом с тайгой – зарастает травой, кустарником. Все деревянное – гниет, падает. Волонтеры брали на себя благоустройство, ремонтно-восстановительные работы. Будет ли кто-то заниматься этим теперь? Ведь работать там некому! Кстати, музей включен в проект федеральной президентской программы по увековечиванию жертв политических репрессий. Там есть пункт о создании трех больших мемориальных комплексов, один из них – "Пермь-36". На музей предполагается выделить 400 млн рублей, плюс 160 млн из регионального бюджета. Видимо, власть пугается того, что общественная организация получит такие большие деньги.

17 июня в Администрации президента состоялась встреча правления АНО "Пермь-36" во главе с Алексеем Симоновым. Руководство Пермского края представлял глава администрации губернатора Алексей Фролов. По словам Татьяны Курсиной, было принято решение вернуться к работе над соглашением между правительством края и правлением АНО. Работа над ним должна завершиться к 1 июля. По итогам совещания Фролов заявил журналистам, что "никто не собирается закрывать музей". Однако комментарий министерства культуры Пермского края о том, когда именно возобновится работа музея, получить не удалось.

Задержание полицией бывшего сенатора от Челябинской области Андрея Комарова, которому на минувшей неделе предъявили обвинение в коммерческом подкупе, привлекло внимание федеральной прессы и общественности, очевидно, только лишь в связи с масштабом этой фигуры. Бывший сенатор, основной совладелец крупного промышленного предприятия — его судьба, по мнению экспертов, может отразиться на будущем Челябинского трубопрокатного завода и даже города Первоуральска, что в Свердловской области. Однако сам факт того, что сенатор или депутат может оказаться нечестным, недобросовестным человеком и даже преступником, как показывает анализ событий одного лишь месяца, на статус вопиющего никак не тянет. И это наглядно демонстрирует пример Уральского региона.
Краткая хроника. 14 марта стало известно, что депутата городского Совета Оренбурга Нину Куликову обвиняют в хищении 4,5 млн руб., выделенных на капитальный ремонт дорог — это ч.4 ст.160 УК РФ. Речь идет о преступлении, совершенном в декабре 2007 года, когда Куликова возглавляла городской МУП «Ремдорсервис». Дело уже направлено в суд.
В Перми 17 марта судили депутата краевого Законодательного собрания от КПРФ Павла Макарова, которого обвиняли в мошенничестве в особо крупном размере с использованием своего служебного положения и злоупотреблении полномочиями лицом, выполняющим управленческие функции в коммерческой организации. Благодаря проделкам Макарова, пермский муниципалитет, по его собственным оценкам, потерял 55,1 млн рублей. Фигурировали в деле и другие потерпевшие. Прокуратура требовала для Макарова пяти лет реального срока. Но он отделался четырьмя годами условного и штрафом 180 тыс. рублей.
28 марта пришла новость о том, что депутат тюменской городской Думы Андрей Брехунцов стал фигурантом уголовного дела. Народный избранник, он же бизнесмен, руководитель ООО «Группа компаний СибНАЦ», подозревается в попытке ухода от налогов. Статья 199.2 УК РФ — сокрытие денежных средств, за счет которых должно производиться взыскание недоимки по налогам и сборам в крупном размере.
Бреухнцов должен налоговой 7 миллионов, а в Челябинске компания «ЧелСИ», принадлежащая депутату, вице-спикеру областного законодательного собрания Юрию Карликанову, задолжала налоговой 63 миллиона, к которым уже добавились пени — 9,8 миллиона, а также штраф — 21,6 миллиона рублей. Об уголовном деле речи не идет, налоговая инспекция и предприятие Карликанова пока разбираются в Арбитражном суде. 5 марта апелляция «ЧелСИ» на решение первой инстанции о взыскании всей суммы была отклонена.
Еще одна депутатская новость этого месяца из Челябинской области. Задержанный в феврале по подозрению в мошенничестве депутат городского Собрания депутатов Златоуста Василий Мальцев в марте стал фигурантом еще одного уголовного дела — по статье «незаконное хранение боеприпасов». Ему инкриминируют незаконное приобретение и хранение 96 патронов для карабина калибра 7,62 мм. Нельзя не добавить, что до того, как стать депутатом, Мальцев был мэром Златоуста. Суд отпустил его под подписку о невыезде.
На фоне этих уголовных дел относительно бледно смотрятся истории уральских депутатов уровнем ниже. В конце февраля депутата думы Каменского муниципального образования Тюменского района Тюменской области Владимира Юдина приговорили к 2 годам условно за хищение полумиллиона рублей. Будучи директором филиала одной из страховых фирм, он взял из кассы компании 1,3 миллиона и погасил свои кредиты на 512 тысяч, а остальное вернул. Через какое-то время руководство узнало об этом и обратилось в полицию.
В начале марта в суд было направлено уголовное дело депутата Совета депутатов Илекского района Оренбургской области. Будучи председателем колхоза «Россия» и в то же время учредителем частного предприятия, он через подчиненного продал принадлежащую колхозу Toyota Land Cruiser 100 за 1,2 миллиона, но в договоре указал лишь 200 тысяч, которые и внес в колхозную бухгалтерию. Миллион же забрал себе, потратив его на собственное предприятие. Депутата обвиняют по ч.3 статьи 160 УК РФ — растрата с использованием своего служебного положения.
В марте стало известно, что полиция Курганской области по фактам хищений бюджетных денег возбудила уголовные дела в отношении высокопоставленного должностного лица зауральского правительства, а также депутатов Курганской и Катайской городских Дум. Их имена пока не называются.
Дополнить эту незатейливую хронику могут два мартовских происшествия, которые не стали предметом полицейского разбирательства, но привлекли к себе внимание местных СМИ. Депутат городской думы Екатеринбурга Александр Норицын обматерил в соцсети одного из горожан, который предъявлял претензии депутатскому корпусу, а депутат Чебаркульского горсобрания Челябинской области Евгений Валекжанин угрожал расстрелять судебных приставов, которые, согласно решению суда, попытались было выселить его из служебного жилья. Приставам пришлось отступить «в целях предотвращения конфликта с непредсказуемыми последствиями». Они обещали вернуться 7 апреля.