В Перми произошла жуткая история. Молодая мама, 19-летняя девушка, оставшись без мужа и поддержки родственников с двумя крохотными детьми на руках, жила на съемной квартире. Весь доход – детские пособия, около пяти тысяч. Не найдя другого выхода, прошлым летом она решила временно сдать детей в детдом, чтобы найти работу, а затем, как только убедится в стабильности своего заработка, забрать дочек и устроить их в ясли. Прошло несколько месяцев, девушка вышла на работу и решила вернуть детей, но оказалось, что их уже отдали в приемную семью, что является прямым нарушением закона – родная мать, не лишенная родительских прав, не давала согласия на это усыновление и даже не была предупреждена о нем. Где именно находятся девочки, социальные работники говорить отказались. Шокированная этим известием, их мать пыталась отравиться. Сейчас в ситуации
разбираются правоохранительные органы. Возникает резонный вопрос, неужели в детском доме не было других – настоящих – сирот? Детей, родители которых умерли, или давным-давно отказались от них? Если государство не в состоянии материально поддержать юную мать-одиночку, значит ли это, что ее нужно добивать, забирая детей, пока она пытается сбить из молока сметану, как лягушка в знаменитой притче?
Есть и другие случаи, свидетельствующие о том, насколько хрупким в российской действительности может оказаться семейное счастье ребенка. Челябинские пенсионеры Ивановы, 10 лет воспитывавшие свою рано осиротевшую внучку, теперь пытаются вызволить ее из детского реабилитационного центра, где девочка находится с 20 февраля – вот уже четвертый месяц. Вкратце история такова: Катя лишилась родителей в 2003 году. Бабушка с дедушкой, которым было уже под 70, забрали ее к себе. Энергичные, вполне еще здоровые люди, бывшие преподаватели. Дедушка – кандидат наук. После 9 класса Катя поступила в колледж при институте путей сообщения: старики вполне справедливо решили, что чем раньше она получит специальность, тем им будет спокойнее. Однако учеба в колледже не задалась: то ли девочке было трудно привыкнуть к новой обстановке, то ли программа оказалась тяжеловата, но в первые две недели она получила несколько неудов. А потом надолго заболела.
Бабушка Лидия Константиновна стала хлопотать, чтобы колледж, пока она хворает, как-то помог с дистанционным обучением – Катя могла изучать учебный материал дома. Понимания не нашла. Потом стало ясно, что лучше бы девчонку перевести куда-то в другое учебное заведение, но для этого нужно было закрыть двойки. Однако выздоровевшая Катя вдруг перестала ходить на занятия: бабушка утверждает, что ее после длительного отсутствия не пускали преподаватели, декан Елена Гаганова говорит, что она попросту прогуливала. Лидия Константиновна, она же опекун, обивала пороги районного управления соцзащиты, чтобы отдел по опеке и попечительству помог уладить проблемы в колледже. Обращалась и в прокуратуру. И все же ситуация, казалось бы, не стоящая и выеденного яйца, не разрешалась. Дома от напряженной атмосферы начались конфликты, и однажды 15-летняя Катя сбежала.
Ее нашли через месяц – вроде бы, все это время она жила у родственников какого-то взрослого друга. Однако ни полиция, ни органы опеки, как рассказала Лидия Константиновна «Радио Свобода», не оповестили ее о том, что Катя нашлась. Она узнала об этом только через шесть дней, а внучка в это время была уже в Центре реабилитации. Дело было в конце февраля, соответственно, девочка находится там четвертый месяц. Никто Лидию Константиновну прав опекуна не лишал, и все же внучку ей не отдают. Притом, что Катя, которой в марте исполнилось 16 лет, неоднократно просила вернуть ее в семью. Никаких внятных ответов в районном управлении соцзащиты на вопрос «Свободы» о том, почему же при живых, здоровых и любящих бабушке и дедушке их внучка заключена в казенное учреждение, дать не смогли.
За исключением одного, пожалуй. Ольга Щукина, начальник управления, сказала: Катя, когда ее нашли, сама не захотела домой - мол, поссорилась с бабушкой. И даже написала соответствующее заявление. Правда, потом призналась Лидии Константиновне, что бумагу эту писала под давлением. Но даже если ссора имела место, и чисто подростковая эмоциональность, а может, и влюбленность, подтолкнули ее на побег, неужели это достаточная причина, чтобы без суда и следствия изымать ребенка из семьи? Сейчас Лидия Иванова готовит иск в суд. Она хочет, чтобы органы опеки вернули ей внучку и возместили их семье моральный ущерб.
Аналогичный случай произошел в Ангарске Иркутской области: семилетнюю Аню Михайлову больше полугода назад органы опеки изъяли из семьи. По словам председателя комитета по социальной политике Думы Ангарского района Сергея Бренюка, поводом для изъятия Ани из семьи стало заявление директора школы, в которой училась девочка. Повод тот же – поссорилась с мамой. Притом, что ни с девочкой, ни с ее мамой на эту тему представители органов опеки и попечительства не общались.
PS
Оказалось вдруг, что в семьях американцев российским сиротам хуже, чем в детдомах и интернатах. Оставалась Европа – она ведь не принимала акт Магнитского, значит, у них детям живется неплохо. Но сейчас, когда во Франции легализовали однополые браки, становится ясно, что Госдума вот-вот оборвет последнюю возможность для усыновления наших сирот иностранцами. Потому что, по сути, никаких «однополых браков» нет, есть просто понятие «брак», и на сегодняшний день в целом ряде стран в него могут вступать люди одного пола. Это Бельгия, Голландия, Испания, Канада, Норвегия, Швеция, Португалия, Дания, Аргентина, Бразилия. Вот-вот аналогичный закон, скорее всего, примут в Великобритании. На самом высоком уровне ведутся об этом разговоры и в Германии. Среди этого списка - как раз те страны, чьи граждане усыновляли российских сирот. И сложно представить, как законодательство этих государств позволит депутатам нашей Госдумы разделить их население по принципу первого и второго сорта. Скорее уж, можно предположить, что соглашения по усыновлению просто перестанут действовать вообще. Сиротам России, таким образом, остается лишь одна надежда – найти усыновителей на Родине.
Когда принимался закон, многими названный «антисиротским», депутаты подчеркивали, что никакой политической подоплеки он не несет, и российские дети, оставшиеся без родителей, от его принятия не пострадают. Более того, декларировались высокие цели и задачи: всячески стимулировать институт усыновления и опеки, помогать приемным семьям, свести к минимуму бюрократизм и волокиту. Глядя на то, как быстро и бездумно решаются судьбы сирот, как скоропалительно изымают их из семей и помещают в казенные стены, поневоле думаешь, что волокита в России – это не всегда зло.
