5 лет назад австрийские режиссеры Эльза Кремзер и Левин Петер сняли документальный фильм Space Dogs о бродячих собаках, живущих в Москве. Сейчас вышла вторая часть этой дилогии – Dreaming Dogs, "Мечтающие собаки". Два фильма разделяют пять лет, за которые изменилось очень многое, в том числе и отношение властей России к бродячим собакам. Летом прошлого года Госдума приняла закон, разрешающий регионам самим решать, что делать с бездомными животными. После этого в 13 регионах местные власти разрешили их усыплять.

Герои первого фильма – стая собак, в которых вселился дух советского космонавта – дворняжки Лайки, пассажира-смертника, погибшего через несколько часов после запуска в 1957 году. 162 дня труп собаки летал вокруг Земли в аппарате "Спутник-2". Эльза Кремзер и Левин Петер отправились в Москву и отыскали в архивах свидетельства экспериментов над животными, которые проводились в СССР. С 1951 по 1966 год 48 собак были запущены в космос, выжили примерно 30. Если верить истории, рассказанной в фильме "Космические собаки", у Лайки и ее товарищей на Земле остались родственники. Дворняжки не только согласились сняться в кино, но и приняли австрийскую съемочную группу, полгода ходившую за ними каждую ночь, в свою стаю. Эльза Кремзер и Левин Петер планировали сделать трилогию о московских собаках, а параллельно работали над игровым фильмом о работнике минского морга и его возлюбленной.

Вот фрагмент интервью, которое я взял у режиссеров в 2019 году на фестивале в Локарно.

Разговор о фильме Space Dogs (2019)

Эльза Кремзер: Мы впервые приехали в Москву в 2015 году и долго готовились к съемкам, искали, где живут бродячие собаки. Их не так-то просто найти. Раньше их было полно, но теперь они обитают только на окраинах. Мы стали изучать их привычки и нашли автомойку, где они ночевали. А потом просто часами ходили по Москве. Это был очень симпатичный способ изучать город – в поисках бродячих собак.

​Левин Петер: Это было суперинтересно, ведь мы не знали ни Москвы, ни России. Но и после всех этих прогулок мы узнали совсем немного, только один фрагмент – собачий. Мы действительно истоптали весь город – были на севере и на юге, во всех районах, где могли жить собаки. Это было безумное время.

– Стало быть, вы уже приехали в Москву с готовой идеей. Но почему именно в Москву? Бродячих собак можно найти во многих странах – в Греции, например...

Нам хотелось понять, как Лайка росла, где она бегала

ЭК: Первоначально была идея сделать фильм о стае собак. О Лайке мы тогда не думали. Но потом узнали, что Лайка была бродячей собакой и два года жила на улице, пока ее не поймали и не отдали ученым, готовившим космический полет. Это был ключевой момент для нашей истории, и мы решили приехать туда, где когда-то жила Лайка. И вот тогда уже стало ясно, что этот фильм можно снимать только в Москве.

ЛП: У Лайки очень интересная история. Нас не интересовали общеизвестные вещи – документация подготовки к полету и так далее. Нас гораздо больше занимало то, что произошло раньше – те два года, которые Лайка провела на московских улицах. Нам очень хотелось понять, как она росла, где она бегала.

– Но как же вам удалось всё это снять? Бродячие собаки не доверяют людям. Вы их как-то приманивали, дрессировали?

​ЭК: Мы провели своего рода кастинг, искали симпатичных собак и приятный район. Как-то раз вечером ехали домой, уставшие и недовольные, и тут белая собака перебежала улицу прямо перед нашей машиной. Мы велели водителю остановиться, он резко затормозил, мы выскочили из машины, побежали за этой белой собакой, и она привела нас к стае, которую вы видели в фильме. Примерно полгода мы снимали эту стаю. Мы обнаружили, что они спят примерно на одном месте. Вообще стаи собак обычно приходят ночевать на определенное место. Нужно просто сидеть и ждать, и в конце концов они появляются. И вот так мы встречались с ними регулярно. Примерно через 10 недель они к нам привыкли и в каком-то смысле приняли нас в свою стаю – а нас было пять человек в съемочной группе.

– Наверное, вы их прикармливали?

ЛП: Нет! У нас было правило не кормить их. Еще когда мы готовились к съемкам, мы решили, что их не нужно кормить. Бродячих собак в Москве либо подкармливают бабушки, либо люди их бьют, шпыняют, орут на них. И мы решили, что нам нужно выбрать третий путь. Не кормить, не орать, а только наблюдать. И собаки относились к нам с любопытством: дадим ли мы им поесть или будем нападать. Они тоже начали за нами наблюдать и размышлять, что мы собираемся делать. Именно это нам было и нужно. Так что было важно их не подкармливать.

– Есть ли в вашем фильме мораль, послание к зрителю. Например: не посылайте собак в космос?

Чтобы люди увидели, что существует целый город животных – собачья Москва

ЭК: Больше всего нам хотелось, чтобы зрители поняли этих животных, осознали, что у них существует свой мир, что они обладают волей, что они не такие, какими нам кажутся. Конечно, очень непросто в этом разобраться, но это была главная цель.

ЛП: Да, и чтобы люди увидели, что существует целый город животных – собачья Москва. Трудно сказать, как человек будет воспринимать этот город, но в фильме это есть: параллельный город, вселенная Москвы, которая принадлежит собакам, а мы – только ее часть.

– А у вас есть собака?

ЭК: Нет, у нас кошка.

ЛП: Мне было непросто вернуться в Вену из Москвы, где я провел столько времени с бродячими собаками, и увидеть собак на поводках. Потребовалось несколько недель, чтобы снова принять как данность, что вот идет человек, у него в руке поводок, а на другом конце поводка – животное, которое пытается идти по-своему…

​ЭК: …пытается общаться с другими собаками. Да, мы это открыли для себя в Москве: какая восхитительная жизнь у бродячих собак – жестокая и тяжелая, но вместе с тем прекрасная.

– У вас не возникало желания увезти этих собак в Австрию?

ЛП: Нет, мы восхищаемся жизнью, которую они ведут в Москве. Конечно, она тяжелая, отнюдь не романтичная. Прекрасная, но жестокая. Я думаю о них как о наших собаках, но не могу представить их у нас.

Space Dogs – многослойная сказка о советской утопии, а теперь Кремзер и Петер сняли вторую часть собачьей дилогии — Dreaming Dogs. Космоса больше нет, и сказка почти испарилась. Главная героиня документального фильма — бездомная пожилая женщина Надя, которая живет на окраине Москвы в лачуге, без света и отопления, и ее согревают и утешают несколько собак, в том числе любимец – пес Динго. В районе полуживого "Южного порта", где обитают люди, живущие сбором металлолома, австрийские режиссеры провели немало времени, изучая жизнь Нади, ее товарищей и ее собак.

Я встретился с Эльзой Кремзер и Левином Петером на фестивале Виеннале и спросил, как они делали второй фильм и будет ли обещанная третья часть.

ЭК: Мы закончили съемки в 2020 году, началась пандемия ковида, и поначалу мы думали, что это хорошая возможность использовать локдаун и смонтировать фильм. Но потребовалось много времени на то, чтобы решить, какой фильм мы хотим сделать, и в феврале 2022-го мы поняли, что поменялось всё, в том числе наше отношение к этому материалу. И мы начали монтировать по-другому.

– Да, это больше не сказка, в отличие от первого фильма.

ЛП: Это больше не сказка потому, что мир изменился. Нам потребовалось пять лет, чтобы выстроить отношения с этим материалом. Это как в отношениях между людьми, когда что-то меняется и ты вынужден переосмыслить свою позицию. При этом в самом материале ничего не поменялось, и были моменты, когда мы думали, что вообще не хотим заканчивать фильм или же следует поместить его в другой контекст. Был долгий процесс осмысления фильма.

– В 2020 году вы закончили, а когда начали снимать?

ЭК: Первую часть мы сняли в 2017 году, потом досняли в 2018-м, чуть-чуть в 19-м и в 2020 закончили. Мы планировали сделать трилогию, но началась война, сейчас в Москву мы поехать не можем, и материала для третьего фильма у нас нет, и если это будет, то что-то совершенно новое, мы пока не знаем.

– Но точно о собаках, ведь это собачья трилогия.

ЛП: Возможно, фильм о собаках, в котором не будет ни одной собаки.

– Как вы познакомились с собакой Динго и ее хозяйкой?

ЭК: Динго переходил дорогу, и мы подумали: "Какая интересная собака необычной расцветки", пошли за ним, он забрался в дыру в стене, и в результате мы познакомились с Надей и ее друзьями. Мы объяснили, кто мы такие и что делаем, у нас была аппаратура с собой, и им понравилось, что мы хотим снимать собак.

– Но вы не говорите по-русски. У вас был переводчик?

ЭК: Да, тогда у нас был переводчик, но после съемок мы решили выучить язык, и сейчас говорим по-русски.

– А они вас не заподозрили – появляются какие-то иностранцы с кинокамерами…

ЛП: Да, поначалу они были недоверчивы, но мы сразу сказали, что нас интересуют собаки. И Наде это очень понравилось, потому что Динго был центром ее жизни. Она постоянно говорила о собаках, думала о собаках, философствовала о собаках, и мы быстро нашли общий язык.

– Надя работала на почте, потом потеряла всё, стала бездомной, и она, и ее друзья жили благодаря сбору металлолома. Это то, что узнает зритель. Что еще можно добавить?

ЭК: Мы не хотели рассказывать историю Нади, потому что фильм о другом, но жизнь у нее в самом деле была очень тяжелой из-за политических обстоятельств. Она уроженка Казахстана, давно переехала в Москву, много лет была бездомной…

– То есть можно назвать ее беженкой?

ЛП: Она всегда называла себя гражданкой СССР – либо советской женщиной, либо москвичкой.

ЭК: В районе, где мы снимали фильм, много нелегальных мигрантов из Таджикистана, Узбекистана, Казахстана, но группа, которую мы снимали, – Надя, Сергей и остальные – называли себя советскими или русскими и недоброжелательно относились к гастарбайтерам. Они их считали людьми второго сорта. Неприятным открытием для нас стало, что даже на таком дне существуют социальные различия. Кажется, что ниже уже пасть нельзя, но все равно присутствует агрессия.

– Вы снимали три с лишним года. Вы все это время жили в Москве?

ЛП: Мы приезжали и уезжали. Когда нас не было, наши помощники заходили проведать Надю, потому что позвонить ей из Австрии было нельзя. У нее был телефон, но номера часто менялись, так что на какое-то время мы утратили контракт.

– В начале фильма вокруг нее есть люди, но потом она совсем одна и говорит, что все умерли. Что случилось?

ЛП: Эти люди не задерживаются долго на одном месте, все быстро меняется. Кто-то переезжает, кто-то умирает – от холодных московских зим, от алкоголизма. Мы не знаем, что именно случилось с этими людьми, но до конца съемок они не дожили.

– Что привлекло вас в этой истории? Только собаки?

ЭК: Это глубокое чувство, которое мы заметили в отношения между Надей и Динго. Это было очень трогательно. И то, что мы показали в фильме, – эта неугомонность, эта близость двух существ и их зависимость друг от друга.

– Но это типичные отношения между хозяйкой и собакой, в них нет ничего экстраординарного.

ЛП: Нет, все-таки есть что-то особенное в отношениях Нади и Динго. Жизнь Нади определили потери, она теряла отношения с людьми, теряла возможности, потеряла место в жизни, и, когда мы увидели впервые, как она говорит с Динго и живет с ним, мы поняли, что она боится потерять его, последнее существо на планете, которое привязано к ней, и это ее главный страх.

– Но у нее было еще 6 собак…

ЛП: Да, у нее было несколько собак, но Динго был для нее особенным. С ним она по-другому разговаривала, он получал больше еды, всегда был на первом месте.

ЭК: Наш фильм – о страхе остаться в одиночестве. Это самое главное для нас. Это фильм о мире, в котором происходит постоянное движение, но нет ничего постоянного. Идея намного абстрактнее, чем в Space Dogs. Этот фильм словно лупа, через которую ты видишь крошечный кусочек земли, маленькую историю о собаке и бездомной женщине. В этом нет ничего потрясающего, крупного, но чем глубже мы погружались в этот маленький космос, тем больше открывали для себя нового.

– Как вы объясните название фильма? Почему Dreaming Dogs? О чем они мечтают или что им снится?

ЛП: Мы предлагаем примерно то же самое, что и зрителям Space Dogs: погрузиться в сознание собаки, попытаться понять, каким оно может быть. Окончательного ответа нет, но можно поразмыслить. Надя постоянно разговаривает с Динго, он не отвечает, разумеется, но отклик от него есть, и очень своеобразный. Поэтому мы решили, что Dreaming Dogs – точное название.

– Теперь вы снимаете игровой фильм в Минске. Почему вы выбираете такие странные локации? Что привлекает вас в этих опасных тоталитарных странах?

ЛП: В этих трех проектах страны, опасные и тоталитарные, не на первом месте. В Space Dogs главным была стая собак. Потом мы нашли Надю и Динго, а в игровом фильме два персонажа – реальные люди, которые играют самих себя. Так что главное – это они, их жизнь и наши отношения с ними.

– Но вы можете отыскать бродячих собак в Албании, на островах в Средиземном море. И там намного приятнее снимать, чем в холодной Москве.

ЭК: Да, вы правы, но это не то, что мы интеллектуально запланировали. Поначалу мы хотели сделать фильм о стае бродячих собак. Я думала о какой-нибудь южноамериканской стране, где тепло, хорошая еда и понятный язык, потому что я говорю по-испански. Но затем мы узнали, что Лайка была бездомной московской собакой, и сразу решили поехать в Москву. Я впервые оказалась в России. Потом мы встретили Надю и Динго, затем приехали на кинофестиваль "Листопад" в Беларуси, где показывали мою дипломную работу, и там встретили художника, который работает в морге. Благодаря ему возникла идея игрового фильма, который мы делаем 10 лет. За эти 10 лет ситуация в Беларуси очень сильно изменилась к худшему, и это повлияло на то, как развивался наш сценарий. Но мы действительно увлеклись и выучили русский язык, так что всё это что-то в нас затронуло.

ЛП: И это то, что мы сами должны для себя сформулировать. Не очень просто описать, почему мы всякий раз возвращаемся в эти страны.

– Вы не были в России уже 4 года. Знаете ли, что случилось с Надей и Динго?

ЭК: Какое-то время мы не могли с ней связаться, потому что все наши коллеги, друзья и люди, которым мы доверяли, эмигрировали. В конце концов знакомая нашего знакомого нашла Надю, и мы смогли с ней поговорить по видеосвязи. А Динго был уже довольно старым, он умер в 2020 году.

– Фильм был снят до войны, но сейчас зритель невольно думает о войне, когда видит всех этих мужиков в камуфляже, собирающих металлолом, – как раз такого типа люди могут воевать в Украине за деньги. А вы, когда монтировали фильм, думали о войне?

ЭК: Да, каждый день. Мы пытались найти во всех этих кадрах отголоски трагических новостей и думали, как это отразить в фильме. Но когда мы говорили с Надей в 2023-м, оказалось, что в ее жизни ничего особо не изменилось. Война где-то далеко. Конечно, люди идут воевать за деньги, но я не знаю, как изменилось общество в целом.

ЛП: У нас были сомнения, стоит ли сейчас рассказывать эту историю, но отклики на Виеннале убедили нас в том, что мы поступили правильно.

– Пять лет назад я спрашивал вас, есть ли у вас собака, и вы ответили, что нет. Может быть, за это время что-то изменилось?

ЭК: Собаки нет, но у нас все та же кошка. Собаку заводить не собираемся, и причина прежняя: мы не поддерживаем концепцию собственности. А вот дружба с собакой мне нравится.

– А Надя владеет Динго или дружит с ним?

ЛП: Я думаю, что у них необычайные отношения. У Динго нет поводка, нет ошейника, но тем не менее он очень близок к Наде. Она решила не удерживать его, а он решил оставаться с ней. Иногда он убегает, но потом возвращается. И мы часто спрашивали себя: кто владеет кем? Может быть, он думает, что ведет Надю?

ЭК: Он нуждается в ней, а она в нем, чтобы не замерзнуть зимой, и с ним она чувствует себя не так одиноко. Он действительно нужен ей для выживания – и в этом отличие от человека, который живет в венской квартире со своей собакой. Совсем другой уровень взаимозависимости.

Установите Мобильное приложение Радио Свобода

Установить

Читайте Свободу в Телеграме

Войти

Подпишитесь на Свободу в Google новостях

Подписаться

Герой этого исторического очерка – фигура яркая и противоречивая. Он хотел быть сильным, харизматичным, уверенным в себе, независимым. У него это почти всегда получалось. Не хватило совсем немного – буквально одного часа.

Альфред Хирш, или, как называли его друзья, Фреди, родился в 1916 году в немецком Ахене. Его старший брат Поль был примером для младшего. Несмотря на раннюю смерть отца и сложные отношения с матерью, детство мальчишек оказалось вполне счастливым – во многом благодаря скаутскому движению.

Братья Хирш не посещали еврейскую школу, а учились в обычной нерелигиозной гимназии. До 1933 года в Ахене антисемитизм проявлялся редко, так что дискриминацию они не ощущали. Фреди был в восторге от скаутских идей, среди которых главными считались честность, порядочность, дружба. Он много времени уделял спорту и участвовал в делах спортивной ассоциации "Маккаби" и Немецкого еврейского скаутского движения. Его привлекали прогулки на свежем воздухе и встречи у костра.

В 1933 году жизнь начала стремительно меняться. Нацисты пришли к власти, а семья Хирш распалась. Мать мальчиков Ольга вместе с новым мужем устремилась в Боливию. Вместе с ними решил уехать и Поль. Но 17-летний Альфред отказался покинуть Германию. Он переехал в Дюссельдорф и нашел работу в Еврейской скаутской ассоциации. Он становился все более ярым сионистом и приветствовал создание еврейского государства в Палестине. Немецкий антисемитизм вынуждал еврейскую молодежь уделять внимание физической подготовке. Занятия спортом все больше напоминали военные учения, и это не могло не радовать Фреди.

Подтянутый и стройный, элегантно одетый, он был хорош собой. Младшим скаутам он казался почти богом. Однако после переезда Фреди во Франкфурт поползли слухи, которые он, с присущей ему самоуверенностью, не собирался опровергать. У Альфреда не было девушки, а вот с мальчишками-скаутами он проводил много времени: читал им книги, устраивал спортивные соревнования, обсуждал подростковые проблемы. Хотя сам Альфред домыслы никак не комментировал, а окружающие не обвиняли его в неподобающем поведении, гомосексуальность сложно было скрыть. И это было опасно. Однополые связи в эпоху нацизма находились вне закона, борьбу с гомосексуалами возглавил Гиммлер, и любое запретное увлечение могло закончиться в гестапо.

В 1934 году Фреди ненадолго уехал в Дрезден работать спортивным инструктором "Маккаби Хацаир". В 1935-м Нюрнбергские законы вынудили его эмигрировать в соседнюю Чехословакию. Благодаря спорту, с которым Альфред связывал свою жизнь, перед ним открывались великолепные возможности для самореализации, ведь спортивные инструкторы нужны были везде и всегда. Он работал в Остраве, в Брно, в Праге, увлекал подростков энтузиазмом, производил впечатление лидера; ему доверяли, его слушали. Он плохо говорил по-чешски, зато мог дать указания на иврите, и его подопечные начинали понимать древнееврейский язык. Скауты даже пытались сочинять о своем вожаке песни. Общительный и остроумный Фреди постоянно придумывал, как сделать интересной жизнь еврейских подростков в мире, который очень быстро сужался до размеров гетто, и популярность его было огромна.

Три года он проработал тренером по ритмике в брненском обществе "Маккаби" и там же встретил свою любовь – врача Яна Маутнера. Вдвоем они руководили скаутскими лагерями, устраивали культурные мероприятия, ставили театральные представления. Со своим партнером Фреди готовил молодежь для алии в Землю Обетованную: подростки учили основы иврита, приобретали навыки в области сельского хозяйства и ремесла. Все это должно было пригодиться юношам и девушкам в кибуцах. Альфред был одним из тех, кому предстояло поехать с подопечными в Палестину. Однако в последнюю минуту группу отправили в Палестину без Хирша. Он остался в Чехословакии.

Оккупировавшие страну нацисты запретили евреям появляться в общественных местах, и теперь основное рабочее время Альфреда проходило на детской площадке Хагибор (на иврите – "герой") в пражском районе Страшнице. Хагибор стал единственным местом под открытым небом, где еврейские дети могли заниматься спортом под открытым небом. Даже в таких условиях Хирш по-прежнему организовывал соревнования и театральные праздники. Любыми способами он старался оградить детей от дискриминации, создать для них крохотный оазис почти нормальной жизни. Но и это не могло продолжаться долго.

В бывшей крепости 18-го века Терезиенштадт создается гетто. Множество заключенных прошли через заточение в терезинских казематах. Самым знаменитым сидельцем был Гаврила Принцип, чей выстрел в эрцгерцога Франца-Фердинанда послужил сигналом к началу Первой мировой войны.

Рейхспротектор Рейнхард Гейдрих избрал Терезин для "окончательного решения еврейского вопроса", и 4 декабря 1941 года около 20 работников еврейской общины Праги получили указание в короткие сроки построить гетто и разработать его организацию.

В бараки начали поэтапно переселять евреев: сначала пожилых людей, затем представителей интеллектуальной элиты, затем выходцев из Дании и Голландии… Для кого-то Терезин становился лишь перевалочным пунктом на пути в лагеря смерти, другие задерживались на долгий срок и были вынуждены подтверждать заявления нацистской пропаганды о якобы гуманном отношении к еврейскому населению.

Перед подневольными создателями гетто были поставлены самые различные задачи. Альфреду Хиршу, отправленному в Терезиенштадт одним из первых, была поручена работа с детьми и молодежью. Его коллегой оказался уроженец Оломоуца Эгон Редлих, мечтавший уехать в Палестину. В отличие от большинства чешских евреев он всячески подчеркивал свое еврейское происхождение и не хотел, чтобы его принимали за чеха. Спортивный Эгон оказался не менее популярен, чем Альфред: он был неплохим игроком в теннис и лыжником, писал стихи и читал лекции.

Двадцатилетний Редлих, назначенный начальником департамента по делам детей и молодежи, должен был создать приемлемые условия существования для тысяч детей, подростков и даже новорожденных малышей, прибывавших в Терезин. Эта работа, обрушившаяся на совсем еще молодого человека, давила на него невероятной ответственностью. Он начал писать заметки на иврите и лишь в Шаббат позволял себе записи на родном чешском. Он описывал беспросветный мрак гетто – казни, эпидемии, смерти, беспризорные и голодные дети, одинокие полусумасшедшие старики… И главное – транспорты на восток! Как спасти из этих поездов смерти детей, если на их место он должен посадить какого-то другого смертника? Как успокоить ежедневно превращавшихся в сирот малышей, измученных постоянным страхом и тоскующих по погибшим родителям?

Команда Эгона Редлиха, Альфреда Хирша и других коллег научилась делать все возможное, чтобы облегчить существование детей. Они помогали им не превратиться в забитых испуганных волчат, а создавали творческую и порой даже веселую атмосферу.

Конечно, не всегда молодежные руководители легко могли договориться друг с другом. Среди них тоже кипели споры, доходившие иногда до категоричного неприятия. Редлих был известен гомофобными взглядами: он уволил с должности терезинского преподавателя женщину, состоявшую в лесбийских отношениях. Альфреду, не скрывавшему своей гомосексуальности, сотрудничать с напарником оказывалось очень непросто. Но Эгон отдавал дань лидерским способностям и компетенции Альфреда и терпел его присутствие. В начале 1942 года возлюбленный Хирша Ян Маутнер тоже оказался в Терезине и влился в работу по созданию детских домов.

Уже с конца ноября 1941 года в гетто начали прибывать дети, разлученные с родителями. Часто именно Фреди оказывался первым человеком, который встречал испуганных малышей и подростков и старался их приободрить. Осознавая, как важно хорошее физическое состояние для выживания в тяжелейших лагерных условиях, Альфред настаивал на ежедневных занятиях спортом. Он не уставал повторять, что только тщательная гигиена и поддержание хорошей физической формы могут спасти их.

Моральное состояние детей, оказавшихся в чудовищной ситуации лагеря, нельзя было оставлять без внимания. Здесь они оказывались предоставлены сами себе, жили отдельно от взрослых. Развлечь их и отвлечь от всепоглощающего страха было важной задачей. Фреди играл на флейте, пытаясь развеселить маленьких жителей гетто. Каждую пятницу, встречая Шаббат, дети разучивали веселые песни, а их наставник делал марионеток из подручного материала и разыгрывал кукольные спектакли.

Летом 1943 года в Терезин прибыл транспорт с несколькими тысячами детей из ликвидированного гетто в Белостоке. Их держали отдельно от остальных обитателей лагеря, и общаться с ними было категорически запрещено. Но Альфред, невзирая на риск, все-таки попытался связаться с их руководителем. Попытка оказалась трагической: в качестве наказания его отправили в Аушвиц. 6 сентября 1943 года он был депортирован в так называемый "семейный" лагерь вместе с еще пятью тысячами заключенных.

Евреи из Терезиенштадта оказались в Аушвице в привилегированном положении: их содержали в отдельном блоке, называвшимся "Семейный лагерь Терезиенштадт", их не подвергали селекции, им было разрешено сохранить гражданскую одежду, и никто не заставлял их брить головы. Более того, семьи не разделяли, а позволяли жить вместе и даже разрешали отправлять весточки друзьям и родственникам. Последнее, разумеется, осуществлялось исключительно в целях пропаганды, ибо для нейтральных стран было необходимо создать впечатление, что депортация в Польшу не означает смертного приговора.

Альфред Хирш был назначен лагерным старостой, правда, ненадолго. Он отказался применять насилие к заключенным, как того требовали немцы, поэтому от должности его быстро отстранили. Однако он уговорил руководство лагеря выделить отдельный барак для детей младше 14 лет и стал его надзирателем. Теперь ночью детям разрешалось находиться вместе с родителями, и лишь дневное время они проводили в специальных детских блоках. Кроме того, Хирш смог убедить нацистов, что в интересах Рейха детям следует изучать немецкий язык. Под этим прикрытием Альфред собрал команду взрослых заключенных, вовлеченных в образовательную систему Терезина, и фактически возобновил обучение еврейских детей и подростков. Под предлогом изучения немецкого учителя преподавали историю, английский язык, географию, музыку и даже иудаизм, а также основы немецкого для декламации во время частых инспекций. В тех же бараках регулярно репетировал хор, многократно ставилась любимая детьми опера "Брундибар", а благодаря таланту юной заключенной лагеря Дины Готтлибовой, стены бараков были расписаны персонажами Уолта Диснея. Так что детский отсек был образцово-показательным, и его часто с гордостью демонстрировали немецким посетителям, работавшим в других частях лагеря.

Лагерное питание оставалось скудным, но Альфред добивался улучшения детского рациона: он договорился, что посылки, адресованные умершим залеченным, будут передаваться детям, детские бараки получали дополнительный уголь и лучше отапливались. Еще одним достижением Фреди стало согласие немцев проводить перекличку внутри бараков, так что теперь детям не приходилось выстаивать долгие часы на улице при любой погоде. В итоге к декабрю 1943 года в так называемом семейном терезинском лагере находилось около 700 детей, для которых Хирш поставил "Белоснежку и семь гномов". Спектакль был заказан сотрудниками СС, скучавшими от разлуки с собственными детьми. 23 января 1944 года спектакль прошел с огромным успехом, а присутствовавший на нем доктор Менгеле восторженно аплодировал юным артистам… Что, впрочем, не отменяло их последующего убийства.

Во многом Альфред был спасителем этих детей, потому что благодаря установленной им строгой дисциплине в детских бараках не было воровства и насилия. Другим очень важным вопросом оставалось строгое соблюдение гигиены: Альфред настаивал на ежедневном мытье всех детей даже в холодное время года и регулярно занимался борьбой со вшами. И это приносило плоды: именно благодаря его усилиям уровень смертности среди детей был почти нулевым, что, несомненно, впечатлило нацистов. В феврале 1944 года Немецкий Красный Крест и Главное управление имперской безопасности посетили семейный лагерь и одобрили его устройство. Гитлеровских руководителей интересовали именно детские бараки, даже сам Адольф Эйхман с восторгом отзывался о культурно-просветительской системе в лагере.

11 февраля 1944 года Фреди исполнилось 28 лет. Дети устроили ему грандиозную (конечно, по меркам концентрационного лагеря) вечеринку-сюрприз.

В конце февраля 1944 года заканчивался шестимесячный карантин у тех заключенных, которых привезли в сентябре. Участникам Сопротивления стало известно, что все узники сентябрьских транспортов будут уничтожены. 7 марта 1944 года из семейного лагеря в карантинный блок был переведен 3791 человек. Медлить было нельзя, и Движение сопротивления в Освенциме поручило Рудольфу Врбе (одному из своих членов, работавшему под прикрытием) связаться с Альфредом Хиршем и предложить ему стать лидером восстания. Альфред сомневался: надежда на возможный побег горстки измученных людей была очень слабой. При этом восстание означало верную смерть для подавляющего большинства заключенных семейного лагеря и тем более для всех детей. Нужно было на что-то решаться, и Хирш попросил час на размышления. Достоверно выяснить, что произошло дальше, скорее всего, уже не удастся. Мы можем лишь строить догадки.

Ровно через час, когда Рудольф Врба вернулся в барак, чтобы узнать решение Хирша, он нашел его без сознания. Находящийся поблизости врач диагностировал у Альфреда отравление барбитуратами. Среди версий случившегося наиболее правдоподобной является страх еврейских медиков за свою жизнь. Восстание ставило под угрозу их собственное выживание, ибо Менгеле обещал им жизнь за верную службу. Ночью 8 марта был объявлен комендантский час. Весь карантинный блок, включая детей, находившихся на попечении Хирша, погрузили в грузовики и отправили в газовые камеры. Остававшегося без сознания Альфреда вывезли вместе со всеми. Спустя несколько часов останки 3792 узников семейного лагеря, среди которых был и Альфред Хирш, сгорели в крематории Биркенау.

Рудольфу Врбе удалось бежать из Освенцима в апреле 1944 года. Составленный им вместе с Альфредом Ветцлером отчет о ситуации в Аушвице уже в июне попал к западным союзникам. На 35 страницах этого документа сообщалась география лагеря и используемый в нем метод массовых убийств с помощью газовых камер. Это первое свидетельство, вызвавшее международный резонанс, помогло спасти многих венгерских и словацких евреев. Благодаря этому отчету было сохранено около ста тысяч человеческих жизней.

Установите Мобильное приложение Радио Свобода

Установить

Читайте Свободу в Телеграме

Войти

Подпишитесь на Свободу в Google новостях

Подписаться