Роман "Московиада" украинского писателя Юрия Андруховича о жизни в Москве в начале 1990-х был переведен на русский язык более двадцати лет назад. Андрухович описал то, что продолжает определять российскую политику до сих пор: имперские химеры прошлого оживают, а насилие, бесцеремонность, беспощадность, жалость к себе и равнодушие к другим формируют стиль поведения обитателей метрополии. Но за 30 лет кое-что изменилось: сегодняшний день пропитан реальной кровью. Алый свет заливает сцену в финале спектакля "Московиада", поставленного Душаном Паржизеком в пражском театре X10. Ассоциации, которые вызывает красный цвет, усилены снимками разрушенных российскими ракетами жилых домов в Украине. В том, что роман, написанный в начале 1990-х годов, остается актуальным, уверены не только создатели спектакля, но и зрители: билеты распроданы на два месяца вперед.
Душан Паржизек в последние годы работает преимущественно в Германии и Швейцарии. Он известен своими спектаклями, основанными на книгах авторов из Центральной и Восточной Европы. Паржизек говорит, что писатели из этого региона позволяют смотреть на прошлое Европы ясным взглядом. После массовых протестов в Беларуси он поставил пьесу по роману белорусского писателя Виктора Мартиновича "Революция" . Когда началась война в Украине, режиссер адаптировал для театра "Московиаду".
– Реагировать в театре на политические события – крайне важно, но это непросто, – объясняет Душан Паржизек. – Мы хотели сосредоточить внимание на российской политике последних тридцати лет. Нам было важно показать, использовала ли Россия шанс, полученный ею во время перестройки, шанс на политические перемены. Юрий Андрухович еще в 1992 году писал, что этого не произошло, с тех пор ничего не изменилось. Поэтому мы решили поставить пьесу по его книге.
– Что вам показалось в "Московиаде" важным свидетельством о России прошлого и настоящего?
Не будь такого тотального этического разложения, не было бы нынешней войны в Украине
– Нарратив, который Юрий Андрухович предлагает в "Московиаде", настолько цельный и значительный, что дает повод для размышлений. Нам показалось крайне актуальным то, как незадолго до распада империи главный герой романа, писатель Отто фон Ф., пробирается по лабиринтам Москвы. Интересны наблюдения Андруховича и его размышления о том, возможно ли в тоталитарном обществе сохранить основу человеческого существования – порядочность. В этом контексте звучат рассуждения о независимости Украины и о том, что Москва когда-нибудь решит снова завладеть территориями отступников. В свете нынешних событий эти наблюдения можно назвать пророческими, поэтому мы решили, что роман – прекрасный материал, с помощью которого можно описать происходящее сейчас в Европе. То, что главный герой пытается сохранить порядочность, – главный контрапункт, это является противоположностью тому, что происходит вокруг него и с российским обществом, и с российской политикой. Все, что происходит вокруг главного героя, наполнено противоречиями.
– Вы выбрали для сценографии "Московиады" хаотическую атмосферу. Что определило ваш выбор?
– Мне кажется, что содержание чаще всего определяет форму. В данном случае, когда автор изображает тотальное политическое и этическое разложение российского общества, мы наблюдаем тотальную хаотическую ситуацию. Зрители смотрят на происходящее глазами главного героя, украинского писателя Отто фон Ф. Они видят хаотическое разложение не только политики, включая внешнюю, но и общества. Конечно же, неслучайно именно такую энергию мы хотели передать и изобразить посредством нашего спектакля. Мне кажется, не будь этого разложения, современная Россия и российская внешняя политика не была бы такой, какой мы ее видим. Не будь такого тотального этического разложения, не было бы нынешней войны в Украине. Разложение империи и нравов – все это со стороны кажется хаотическим. Выбранные нами средства для постановки отвечают этой атмосфере.
– Вы говорили, что считаете "Московиаду" пророческой историей, проливающей свет на нашу современность. Поэтому я хотела бы спросить о символике красного цвета, который в конце спектакля заливает сцену целиком. Сейчас продолжается война и красный цвет вызывает однозначные ассоциации, однако не могу не спросить, какой смысл вы как режиссер вкладывали в красный свет на сцене.
– Красный цвет является цветом революции долгой политической эпохи, даже армии, и мы, конечно, не могли не использовать этот цвет на сцене. Иначе в данном контексте было бы невозможно создать сценографию. Конечно, это не случайность. Алый сам по себе и то, как мы постепенно вкладываем его в разные сцены на протяжении всей пьесы, дает возможность зрителям наблюдать, как актеры постепенно при помощи этого цвета меняют сценографию, развивают сюжет. Поэтому меняется и цветовая гамма кулис. И, конечно, неслучайно, что алый напоминает кровь. Красная баня, возникающая в конце пьесы в реальном времени, – это овеществление насилия, смерти, возможных последствий любого политического, а тем более военного конфликта. Один из моих немецких коллег сформулировал это прекрасной фразой, что никто не выигрывает, а любая борьба не знает победителя. Жертвы всегда на обеих сторонах. С моей точки зрения, все то, что сейчас происходит в Восточной Европе, мы можем понять пока только как ситуацию о том, что – да, везде есть жертвы, но последствия пока необозримы. И на эти последствия мы тоже хотели таким тонким, наивным и поэтическим образом указать.
– Что для вас было важно оставить из книги и ни в коем случае не выпускать, когда вы отбирали сцены для пьесы "Московиада".
– В одной из апокалиптических сцен в книге одновременно появляются Иван Грозный, Екатерина Великая, Дзержинский, и это неслучайно. Автор таким образом намекает на реальность, что России еще далеко до того, чтобы примириться с прошлым. И об этом он пишет в 1992 году. Мы сделали из этой части романа своего рода агитку в конце нашей инсценировки, когда нанизали взгляды этих исторических личностей, совершенно неприемлемые политические лозунги, пародируемые Юрием Андруховичем в романе очень смешным образом. То, что все это есть в книге, – очень существенно. А нам было важно отдать должное всем этим элементам, составным частям, из которых писатель складывает образ Москвы, разлагающейся в начале 1990-х империи.
– Помимо Андруховича вы реализовали и постановку по книге белорусского писателя Виктора Мартиновича. Почему вы сосредоточили свое внимание на авторах этих двух стран? Как возник этот ваш интерес?
– Роман Виктора Мартиновича "Революция" мы впервые поставили год назад в Гамбурге, это была премьера. Но, отвечая на ваш вопрос, по моему мнению, мы просто обязаны сегодня уделять внимание современной украинской и белорусской литературе. Для того, чтобы понять современную Россию. Неслучайно главными героями обоих романов являются иностранцы, которые оказываются в Москве и вынуждены столкнуться с другой атмосферой, с политикой соседнего государства. Герои обоих романов борются за выживание. Мне кажется, что нам, в Западной и Центральной Европе, важно знать взгляд и наблюдения таких писателей. Ведь это люди, размышляющие о проблемах современной истории огромной европейской страны, о том, что от нее осталось, это писатели, которые сосредотачивали на этом свое внимание потому, что они сами являются в России иностранцами.
Мы должны услышать как голос такого фантастического автора, как Юрий Андрухович, так и голос Виктора Мартиновича. О последнем я хотел бы сказать отдельно, ведь в Беларуси он как автор практически не существует, в этой стране нет для него места как для писателя. Он даже не пишет… Он сказал мне это, когда приехал в Гамбург год назад на премьеру пьесы по его книге. Голос Мартиновича слышен только тогда, когда его вещи ставятся в театре, а после этого он снова молчит. Хотя голос – это часть карьеры писателя в нормальном обществе, но в тоталитарном режиме он не слышен, – говорит театральный режиссер Душан Паржизек.
Один из переводчиков "Московиады" на чешский язык, Мирослав Томек, называет роман Андруховича знаковым для украинской литературы 1990-х годов произведением:
– В этой книге важно, каким образом автор показал распад Советского Союза, а также место, которое было отведено в этом процессе национальным устремлениям разных народов и великорусскому шовинизму, непримиримым противоречиям первого и второго. Текст является важным, конечно, и благодаря разнообразным литературным приемам, свойственным постмодернистской прозе.
– Роман "Московиада" стал пьесой именно сейчас, когда продолжается война. Какие параллели можно найти в книге с происходящим сегодня?
– Происходящее в книге показывает, что не все в России приняли распад СССР. К сожалению, через 30 лет после описанных в книге событий в России решили изменить ход истории и подчинить Украину. Иными словами, параллели достаточно прямолинейные, но в то же время актуальные и важные. Мне кажется, что Андрухович, который жил и учился в Москве, очень хорошо в своем романе запечатлел болезненный внутренний мир людей, пропитанных великорусским шовинизмом, имперским мышлением.
В финале романа описана встреча в московском метро, где, как оказывается, есть еще какие-то помещения, приспособленные для длительного проживания во время ядерной войны. Там встречаются такие великие фигуры русской истории, как Минин и Пожарский, Екатерина Вторая, Суворов, Ленин... И автор помещает их в ситуацию (понятно, что все они уже мертвы), когда они принимают какие-то решения, распоряжаются, как жить людям в России, во всем бывшем Советском Союзе. То есть не живые, а уже мертвые носители имперских идей решают за других, как им жить, рассуждают о том, что надо сделать, чтобы сохранить империю, как ее лучше обустроить, чтобы она никогда больше не развалилась. И они придумывают, отчасти в шутку, кого куда переселить, расселить целые страны куда-то на дальний Север, и так далее, но эти решения проблем империи схожи с теми, какими они были в свое время у Сталина, – рассказывает переводчик "Московиады" на чешский язык Мирослав Томек.
В качестве эпиграфа к чешскому спектаклю была взята цитата из "Московиады" : "Империя меняла свою змеиную шкуру, пересматривала привычные тоталитарные представления, дискутировала, имитировала перемену законов и жизненного уклада, импровизировала на тему иерархии ценностей. Империя заигрывала со свободой, думая, что таким образом сохранит обновленную себя. Но менять кожу не стоило. Она оказалась единственной".
