В интервью Радио Свобода Станислав Селезнев из правозащитного проекта "Сетевые свободы" после публикации ежегодного доклада о продолжающемся давлении на свободу интернета в России говорил в том числе о блокировках интернет-страниц. Сложно себе представить масштабы чиновничьей работы, кажущейся со стороны абсолютно бессмысленной: за минувший год заблокировано 600 тысяч страниц в российском сегменте интернета. Меня удивило не только это невероятное количество, но и тематика заблокированных сайтов. Помимо совершенно ожидаемых цензурных купюр, связанных с российской агрессией против Украины, когда блокировались страницы, на которых российские пользователи публиковали информацию или свои суждения о войне, не соответствовавшие "государственному мнению относительно боевых действий", как будто мнение может быть единым и неделимым, блокировки массово применяли в отношении сайтов, где обсуждались темы, связанные с ЛГБТ+.
Почему год российской войны сопровождался в том числе и продолжающимися репрессиями в отношении этой группы людей? Наверное, слишком просто было бы объяснить такое явление возвратом России к гибридно-советскому типу правления, когда идеология требовала отгораживаться от внешнего мира. Кажется, что в основе этих репрессий лежит даже не то, что бисексуалы, гомосексуалы или транссексуалы приравниваются таким образом к украинцам (потому что, дескать, являются "оружием Запада" в мифической борьбе против России), а политическое измерение самого их положения. Нельзя не заметить, что под влиянием контролируемого государством информационного поля, в котором оно имеет монополию на правду, российское общество приняло консервативную модель общественного поведения. Именно традиция (в том числе это касается и сексуальных отношений) в авторитарных обществах обеспечивала стабильность государственной системы, поэтому любое поведение, которое ставило эту традицию под сомнение, рассматривалось в таких обществах как нарушавшее порядок деяние.
Мнимому делению на "свой – чужой" можно сопротивляться только разнообразием
В числе тех, кто пытался указать на это публично, были художники, участники группы Pussy Riot, Петр Павленский, превратившие в том числе свои тела во время организованных ими акций в инструмент, нацеленный против консерватизма традиции. То же самое просто фактом своего существования делают все те, кого цензурные купюры в интернет-пространстве и в пространстве реальном убирают с глаз долой, например, запрещая читать статьи на сайте крупнейшего российского ЛГБТ-кинофестиваля "Бок о бок", смотреть фестивальные фильмы и онлайн-дискуссии и даже посещать сам фестиваль (это достигается приходами полиции на показы и судебными решениями о временном запрете проведения кинопоказов).
Происходит это по той причине, что любой взгляд со стороны, не соответствующий единому порыву, придуманному российскими властями, дает возможность критически взглянуть, используя тот же инструментарий, на любое другое явление политической жизни: и на войну, и на мобилизацию, и на действия российской армии в Украине, и шире – на политику России.
В традиционном (и очень часто в авторитарном) обществе сексуальная и гендерная идентичность провозглашены стабильными, потому что её якобы определяют биологические функции. Но этот физиологический детерминизм ведет только к такому выводу, что выбора нет, от нас ничего не зависит, а будущее определено. Факт существования ЛГБТ+ сообщества, многообразия человеческого тела свидетельствует об обратном: нет никакой одной данности, а есть метаморфоза, многообразие значений. Иными словами, сексуальное и гендерное различие определяется значениями, которые дает не только природа, но и человек. И вся эта пестрота не бледнеет в какой-то одной, как любят говорить, богом, царем или президентом данной точке, а находится в непрерывном и вечном движении: "Сколько людей – столько мнений".
Перенесу эту форму общественной критики на политику. Становится очевидным, сколь смехотворны часто используемые словосочетания "Кто, если не Путин?" и "Президент начал эту войну – ему виднее". Демократический мир, напротив, осознает возможности множественности выбора. В российском зачищенном государством информационном поле существование такой множественности в ЛГБТ+ сообществе воспринимается режимом как опасность. Ведь многообразие, в том числе человеческого выбора, – следствие критики, возникшего сомнения, отсюда и рождается пестрота гендерного и сексуального выбора, авторитет улетучивается сам собой, в нём просто нет необходимости. Собственно, на таком авторитете и построено мышление имперского типа, когда политический выбор, например, говорящих по-русски украинцев – мариупольских греков, киевлян или харьковчан – вдруг превращается в "Русский мир", когда граждане России, принадлежащие к ЛГБТ+ сообществу, превращаются в "агентов западного мира". Вот этому противопоставлению, этому мнимому делению на "свой – чужой" можно сопротивляться только разнообразием.
Александра Вагнер – журналист Радио Свобода
Высказанные в рубрике "Блоги" мнения могут не отражать точку зрения редакции
