Режиссер Карен Шахназаров требует убрать американское кино с российских экранов. Писатель Захар Прилепин радуется, что уехали признанные писатели и освободили место для Z-молодых. Не дай бог вернутся. Получится ли заместить интеллект так же, как замещают импорт? Обсуждают писатели Дмитрий Глуховский и Александр Генис. Ведет программу "Лицом к событию" Елена Рыковцева.
Видеоверсия программы
Елена Рыковцева: Писатель Захар Прилепин чистым, ясным русским языком объяснил: как хорошо, что посваливали эти, которые занимали места в литературе, в искусстве, в кино, не давали пробиться молодым дарованиям, и вот наконец-то поле освободилось.
Елена Рыковцева: Дмитрий Глуховский с нами на связи. Вы, когда жили и работали в России, писали, издавали книжки, чувствовали себя упырем, который держит какое-то место в книжном магазине, в издательстве, и ваша книжка лежит, как кирпич, на молодом таланте, которого вы не пускаете?
Дмитрий Глуховский: Говоря об интервью Захара Прилепина, хочется в первую очередь отметить, что Захар практически ни разу не смотрит в глаза своему интервьюеру, хотя интервьюер суперкомплиментарный – это Ксения Собчак, которая сама 28-я линия обороны Кремля. Странно, что даже ей Захар в глаза посмотреть не может. Захар при этом умный же человек, он понимает, что он врет от "а" и до "я", в особенности он врет по поводу своего "я", начиная с "а" тоже. Поэтому не стоит вообще принимать во внимание ничего из того, что он говорит. Он на ходу конструирует, и смысл всего, что он говорит, только в конструировании этой альтернативной реальности, которой они планируют заместить нашу объективную реальность.
Захар практически ни разу не смотрит в глаза своему интервьюеру
Я не считаю, что я особенно занимал какие-то чьи-то места. Я, как и Захар говорит про себя, тоже очень большие усилия прикладывал к тому, чтобы пробиться и прорваться, с каждой книгой это был отдельный большой новый проект и так далее. Отношение ко мне истеблишмента, разумеется, тоже было совершенно неблагожелательным, гораздо менее доброжелательным, чем к Захару, между прочим. Смешное здесь еще то, что Захар называет себя панком: это такой царский панк, панк, работающий на царя, служащий царю верой и правдой. Не знаю, что это за панк, панки вообще-то должны против власти бунтовать, и рокеры тоже. Захар совершенно явно придворный художник, восславляющий царя всеми доступными методами.
Елена Рыковцева: Он говорит: появилось столько всего… Ладно, мы ему не верим, но тем не менее – а вдруг? Появилось что-то, потому что кто-то уехал?
Дмитрий Глуховский: Это достаточно распространенное заблуждение. Интеллигенцией эту псевдопатриотическую массу (потому что я тоже считаю себя патриотом) назвать не совсем получается – это скорее второсортники, неудачники. Я сам тоже не считаю себя человеком или автором первого сорта, но это люди, которые без использования конъюнктуры и властных рычагов в конкурентном рынке культуры заведомо ничего для себя добиться не могли. Сейчас для них искусственно разгребаются, освобождаются эти места.
Кто мог подумать, что Шаман может завоевать какую-то популярность? Но когда за тобой стоит громадный ресурс, ты более-менее складно что-то производишь, два притопа, три прихлопа, на твои концерты сгоняют людей, нагнетают истерию, завешивают всю страну этими афишами… К тому же все это безальтернативно, потому что независимые исполнители из страны изгоняются, их концерты запрещаются, они объявляются "иноагентами", не могут толком себя рекламировать, ни даже о себе говорить. Конечно, в этой ситуации человек, готовый зигануть, присягнуть в верности царю и произвести совершенно любое действие, которое при этом будет власти комплиментарно, получает огромную фору в распространении своего контента. Все равно он не может заместить собой честное, искреннее высказывание в музыке, литературе, живописи.
Смешное здесь то, что Захар называет себя панком: это такой панк, работающий на царя
Хочется отметить, что Захар сам по себе был интересен во времена своих искренних высказываний, в своей контркультурности, когда он пытался оппонировать власти, честно и искренно писал, – это времена расцвета его таланта. Сейчас он, конечно, зацвел наоборот. Даже история с чудесным его спасением после покушения никак не может оттенить, отбелить всю эту историю. Человек, продавший душу Сатане.
Елена Рыковцева: Я не думаю, что вы смотрели это интервью Шамана, где он абсолютно честно рассказал о том, как появилась песня "Встанем!". Он написал 200 песен до этой песни, он никак не мог пробиться, никто не замечал его великое творчество. И вот однажды, 2 января прошлого года, как раз за два месяца до войны, он сел, выпил чаю с лимоном и написал песню "Встанем!" к какому-то 9 мая или 23 февраля. Он говорит: "Я понимал, что без патриотической песни выехать нельзя, я не прорвусь, не пробьюсь". И тут как раз эта война, она упала и на сердце легла! Человек четко и внятно говорит: мне нужно было написать патриотическую песню для того, чтобы пробиться. То есть, если ты хочешь, чтобы тебя заметили, если не очень получается с талантом, тогда нужно идти по части идеологии. Такая не новая тема, выходит.
Дмитрий Глуховский: Смотрю сейчас фильм Бернардо Бертолуччи под названием "Конформист". Там главный герой приходит в итальянское Министерство пропаганды или информации, ему говорят: "Чего вы хотите? Вы знаете, у нас здесь нет искренних фашистов, тем более человек с вашим образовательным уровнем… Все хотят либо возможностей, либо денег. Кого-то мы шантажируем". Я думаю, мало что поменялось со времен Бернардо Бертолуччи, Муссолини, Адольфа Гитлера, Иосифа Сталина. Есть вещи, в которые, будучи человеком, наделенным интеллектом, очень сложно поверить искренне, но когда все это подкрепляется карьерными возможностями, а с обратной стороны создается отрицательный стимул в виде уголовного преследования или угрозы физической расправы, то человек принимает определенное решение исходя из чисто шкурных соображений, а потом начинает доказывать, в первую очередь себе, а потом и всем остальным, что он все это совершил исключительно из соображений идейной чистоты и каких-то совершенно идеологических побуждений, что, конечно же, в большинстве случаев не так.
Шаман, простая душа, взял да и признался, что на самом деле без конъюнктурного высказывания, которое могли бы растиражировать государственные медиа, он ничего бы не добился. В то время как все приличные люди высказались, все люди полуприличные просто залезли под лавку, стараются пересидеть морок или мрак и ужас, – в это время дорога тем, кто заждался на скамейке запасных, кто при этом гораздо меньше чего из себя представляет с творческой точки зрения. Сейчас государство будет вытаскивать с этой скамейки запасных, кого-то из подпола, кого-то из трехлитровых консервных банок, проветривая душок, пытаться показать при помощи их, что артисты с народом.
Неограниченная власть диктатур и тоталитарных режимов глубоко аморальна
Дело в том, что главная дилемма любой диктатуры заключается в заведомой ее неправоте, в отсутствии морального оправдания ее существования. Все на самом деле понимают, что в первую очередь лояльность населения диктатору зиждется на страхе. Необходимость для диктатуры, которая всегда изолгавшаяся, себя обелить приводит к тому, что власть вербует художников, артистов, музыкантов, литераторов, философов, которые как раз обладают искренней народной любовью, потому что в идеале говорят правду о народе и о его жизни. Власть их перевербовывает. Это прекрасно отражено в миллиарде произведений, посвященных взаимодействию художника и Сатаны, вообще всему, что связано с продажей души дьяволу, потому что дьявол – это и есть метафорическое изобличение земной, мирской власти, всемогущества, которое при этом связано, разумеется, с нарушением огромного количества этических норм и стандартов.
Власть, в особенности неограниченная власть диктатур и тоталитарных режимов глубоко аморальна, но при этом, поскольку она не сдерживается какими-то моральными рамками и ограничениями, она огромна и способна любого человека раздавить и почти всех искусить и соблазнить возможностями, которые предлагает. Власть вербует художников, обладающих искренней народной любовью, и говорит: ну посмотрите, Боярский же с нами, ну посмотрите, Шаман же с нами! Вы же их любите? Значит, вам нечего сомневаться: если такие ваши любимчики, народные герои с нами, то и вам надо быть с нами. И вот в этом заключается суть происходящего. Единственное, что есть, конечно, побочка: люди, продавшие душу Сатане, потом не могут посмотреть в глаза интервьюеру.
Елена Рыковцева: Вторую цитату Захара Прилепина я адресую писателю Александру Генису. Если в первой цитате он говорит: "Какое счастье, что они уехали", – то во второй он говорит: "Какой ужас, если они вернутся и снова займут эти свои ниши!"
Елена Рыковцева: Там есть некоторое противоречие. Он говорит: с одной стороны, они наконец-то пробились, с другой стороны, по-прежнему все схвачено и поделено между 10–15 группировками. Когда его спрашивают, а что же они раньше не пробивались, он говорит, что места конечны, деньги конечны, издательства конечны, тянут в первую очередь своих. Когда вернулись Солженицын, Войнович, когда в России стали издавать книги уехавшего Довлатова, это кого-то вытеснило?
У людей, которые подыгрывают нынешней власти, все время не получается связать концы с концами
Александр Генис: Знаете, Прилепин абсолютно прав, он не зря боится, потому что, когда возвращаются настоящие писатели, остальные исчезают. Вы спрашиваете: ничего ли мне это не напоминает? Еще как! Я все это видел на примере третьей волны, на которую пришелся "золотой век" эмиграции, когда все лучшее в русской литературе, да и вообще в искусстве, производилось на Западе. В Советском Союзе это время называлось "застоем". В Америке, например в Нью-Йорке, где я живу, застоя никакого не было, наоборот, был расцвет культуры.
Прилепин смешной человек, по-моему, он не слышит, что говорит, он все время путается, у него не получается выстроить логически связанное предложение. Он говорит, что он такой юродивый у власти. Но какой из него панк?
Это часто случается с нынешней властью. У людей, которые ей подыгрывают, все время не получается связать концы с концами. Я прочитал, что Прилепин однажды сказал, что во время Гражданской войны русский народ победил. Я сразу задумался: кого победил русский народ? Другой русский народ? То же с Путиным. Недавно я слышал его выступление, где он сказал, что: война в Украине – это ужасно, но посмотрите, разве дети, которые в Газе погибают, разве это не ужасно? Я понял так, что украинцы убивают детей в Газе, – так получается у Путина.
Дело в том, что эти риторические заклинания лишают смысла любое высказывание, и Прилепин один из таких ораторов. Не говоря о прямом вранье. Он когда-то был в Нью-Йорке, а потом рассказывал, что его тут приняли как русского Хемингуэя. Я вам скажу ответственно, что нет, в Нью-Йорке его не приняли как русского Хемингуэя.
Речь идет о другом – о страхе перед вернувшимися. Все это было уже на моем опыте. В Советском Союзе было 10 тысяч писателей официально, в Союзе писателей было 10 тысяч членов. Куда они делись, когда вернулись своими книгами из эмиграции Солженицын, Бродский, Довлатов, Аксенов, Войнович, Владимов? Господи, Саша Соколов… Я могу перечислять без конца. Тогда оказалось, что русская литература жила не в Советском Союзе, а за рубежом. Это были изгнанники, люди, которых не печатали в России и которые вернулись с триумфом. Поэтому Прилепин прав. Он боится войны за читателя. Z-патриоты не могут простить, что наши книги кому-то нужны, а их – нет.
Прилепин не зря боится: когда возвращаются настоящие писатели, остальные исчезают
Вспомним: кто был самый главный писатель в брежневское время? Брежнев и был – "Малая земля". Господи, как его раскручивали! Какой Шаман может сравниться с ним? Ему дали государственную премию как лучшему писателю страны. И что? Помогло? В Нью-Йорке был книжный магазин русской литературы "Четыре континента", который спонсировался коммунистической партией как Америки, так и Советского Союза. Однажды я был в подвалах этого магазина, где видел горы брежневских книг – даже крысы их не ели. Вот куда делись эти писатели.
То же самое и сейчас будет. Ну хорошо, выдавите вы всех талантливых людей – Гребенщикова, Глуховского, Акунина, господи, сколько их, тех, кто уезжают! Но они никуда не исчезли из культуры, они в ней останутся и когда-нибудь вернутся, как вернулись мы, как вернулась третья волна эмиграции, чтобы изменить пейзаж русской культуры, я бы сказал – навсегда. Трудно представить себе сегодняшнюю русскую литературу без писателей, которые жили в эмиграции. Вот так оно и произойдет, а всякие Шаманы вряд ли останутся.
Елена Рыковцева: Есть еще какой-то элемент личной ревности и обиды? Там у него проскользнула фраза: вот они туда уехали (еще раз перечислив всю обойму), вот там у них конкуренция, а меня туда не пускают, меня на Западе не издают.
Александр Генис: Ему все время кажется, что ему недодали. Потому что Прилепин хочет быть вольным богемным "панком", где-то с Гребенщиковым рядом сидеть, а с другой стороны, он хочет быть приласканным Путиным. Но не получается на двух стульях сидеть, никак не выходит.
Недавно я видел его книжку, которая называется "Родная речь". Дело в том, что мы с Вайлем уже написали "Родную речь", она весьма широко известна. Прилепин написал свою речь, чтобы показать, что "Родная речь" принадлежит ему, а не каким-то евреям из Нью-Йорка. Боюсь, что это не так, родная речь принадлежит каждому, кто хочет ею заниматься. Так что не получится у него быть сразу и независимым автором, и ее раболепным лизоблюдом.
Трудно представить себе сегодняшнюю русскую литературу без писателей, которые жили в эмиграции
Елена Рыковцева: У нас есть в повестке еще один персонаж, который все последние 10 лет занимался двумя историями в эфирах федеральных каналов: он объяснял, что Америка – зло. Все эти же годы он потихонечку, понемножечку говорил, что это надо прикрыть, выдавить американское кино, ограничить. И в конце концов за последние 10 лет он пришел к тому, что американское кино нужно совсем прикрыть, потому что оно вражье. Вы будете смеяться, но есть такой журнал, называется "Разведчик", его издает Служба внешней разведки РФ: этот журнал взял интервью у Карена Шахназарова. Послушайте цитату из этого интервью.
Елена Рыковцева: Это же все очень легко подхватывается, все эти предложения сразу отправляются на законодательный уровень, запросто оформляются в Думе. Он лишит Россию американского кино – что будет дальше?
Дмитрий Глуховский: Если он лишит Россию американского кино, то, покуда есть возможность смотреть онлайн, люди будут смотреть онлайн. Я знаю, что невероятное финансирование выделяется сейчас на создание независимого российского кино и телесериального продукта – именно потому, что в планах есть тотальное импортозамещение. Россия движется сейчас по пути дальнейшей культурной изоляции, выделяются громадные деньги, чтобы создать суверенный культурный продукт, который необязательно должен быть военно-патриотическим, необязательно совсем Z-патриотическим, но он должен быть просто каким-то самоценным, должен позволить России через какое-то обозримое время отключиться от западного контента.
Человеку свойственно желать знать, как живут другие, скверно ли он по сравнению с ними живет сам
Смысл здесь, конечно, заключается в том, что, пока люди имеют представление о том, что в принципе происходит во внешнем мире, они не могут до конца уверовать в целостность тех идеологем, в то, насколько исчерпывающе они описывают окружающий мир, потому что у них есть конкурирующая картина этого мира. То есть, если ты хочешь, чтобы люди у тебя 50 лет жили в Северной Корее, ты должен полностью отрубить южнокорейское кино, что даже у властей Северной Кореи не получается: люди контрабандой, рискуя жизнью, на компакт-дисках все это достают и смотрят, потому что человеку свойственно желать знать, как живет сосед, как живут другие, скверно ли он по сравнению с ними живет сам.
Совершенно очевидно, что русский человек за пределами мегаполисов, особенно Москвы, Петербурга, живет скверно, жить будет еще более скверно, потому что, когда у тебя 40% бюджета государства уходит на пушки и на безопасность, на жандармов, спецслужбы и застенки, понятно, что на обычную жизнь этого перестает хватать, а доходы падают. Сейчас, два года спустя, экономическая ситуация все еще каким-то образом остается стабильной, но, разумеется, в трех-пятилетней перспективе будет проседание и в долгосрочной перспективе обрушение. Нужно законсервировать людей в государственном вранье, где "это не Россия напала, а на Россию напали", где "не Россия захватывает чужие территории, а у России пытаются что-то там захватить, отжать" и так далее. Нужно, чтобы люди в этом герметичном мире, изовравшемся и полностью подменяющем черное и белое, существовали безмятежно для себя, как, в принципе, существовали они в советские годы, вплоть до совсем поздних советских лет, когда культурная мембрана стала истончаться и через нее стали попадать в Россию какие-то произведения, музыкальные, например, литературные, западного искусства. Вот Россия существовала в самодостаточном режиме.
То есть здесь опасно само существование альтернативного взгляда на реальность, опасна привлекательность западного мира, европейской или американской жизни. И вот это нужно всячески искоренять. Карен Шахназаров, будучи давно уже никаким не режиссером, а просто культурно-политическим функционером от власти, фактически цензором реальности, обслуживая власть и свое положение в этой власти, говорит то, что выгодно власти по соображениям политической целесообразности: отрезать Россию от другого, альтернативного и фактически гораздо более объективного, реалистичного взгляда на жизнь и на мир. Запретить, потому что конкурировать сложно.
И на самом деле это примерно то же самое, что говорит Захар Прилепин: нужно выдавить людей, которые дают альтернативную точку зрения, нужно запретить альтернативным точкам зрения на происходящее, которые к тому же гораздо более близки к истине, проникать к нам из-за рубежа. Тогда-то уж у нас здесь, типа, что-то на государственные бабки начнет буйным цветом цвести. Хотя понятно, что главная проблема с любым платным и заказанным государством искусством заключается в том, что государство, в особенности такое государство, как сейчас образовалось в России, строится на лжи и принуждении. Когда ты строишь искусство на лжи, ты не можешь пробиться к сердцам людей, потому что люди по любому касающемся их вопросу ложь от правды отличают немедленно.
Запретить, потому что конкурировать сложно
Поэтому вся эта Z-…, прошу прощения, совершенно неспособна, за исключением пары песен Шамана, к которому, может быть, особенно никто и не прислушивается, людей убедить и сердца их завоевать, потому что она искажает реальность, какой люди ее понимают. Можешь сделать произведение бесплатно, можешь написать книжку, которая никому, кроме тебя, никаких усилий и денег стоит не будет: ты просто потратишь время своей жизни и деньги на еду, и это будет потрясающе честная книга, которая, как лесной пожар, разойдется по умам народа. Ты можешь написать, как только что говорил Александр, книгу, будучи генеральным секретарем КПСС, и, пока функционеры компартии заставляют ее читать, люди будут ее читать, а как только от них с этим принуждением отстанут, люди немедленно будут ею печку топить. Вот и вся история.
Елена Рыковцева: Мы можем ждать того, что, как Бортко, помните, отказался от своего "Собачьего сердца", так и Шахназаров откажется от "Города Зеро", который еще и с Z начинается?
Дмитрий Глуховский: Я думаю, как только ему это предъявят, он немедленно скажет, что бес попутал.
Елена Рыковцева: Писателю Александру Генису я напомню сейчас фрагмент нашего разговора ровно с Кареном Шахназаровым. Может быть, это будет звучать как анекдот, но в тот момент он получил премию большого друга американского народа (это было уже после Крыма). Мы сейчас не будем касаться истории этой премии, кто захочет, прочитает весь этот старый эфир, там Александр Генис подробно об этом говорил: что за премия, из чьих рук в какие она перешла. Вот ее получил Карен Шахназаров вместе с Александром Журбиным. И перед тем, как вы будете смотреть, я прошу вас не забывать держать в уме ту параллель с Гитлером, с фашизмом, которую приводил Шахназаров, когда требовал отменить американское кино.
Елена Рыковцева: Александр, вы, конечно, вспомнили эту незабываемую встречу с Кареном Шахназаровым. Я сразу скажу зрителям, что в цитате по поводу Гитлера абсолютно не было той параллели, которую он приписывает, не было сравнения Путина с Гитлером, это просто Александр Генис говорил о том, что люди купили билеты в театр, Гергиев выходит на сцену, сложное отношение к тем, которые пытаются его с этой сцены сбросить. Точно так же как сложное отношение было к чехам, которые пытались в этом же театре сбросить со сцены дирижера, который поддерживал Гитлера. Это все, что вы сказали тогда, ничего другого. Его очень возмутила такая параллель, которую он сейчас очень легко применяет. Посмотрите, уже тогда он "знал", что это Америка сбросила Януковича, и эту мысль, что украинцы фашисты, бандеровцы и так далее, он впаривает людям, которые его смотрят уже почти 10 лет, но он тогда все-таки не требовал запретить американское кино, а теперь стал требовать. Что, собственно, изменилось?
Конечно, американское кино ему мешает, потому что свое плохое
Александр Генис: Ничего не изменилось. Кстати, напрасно вы меня защищаете от параллели Путина с Гитлером. Я тогда этого не говорил, но сейчас с удовольствием это сравнение приведу. Шахназаров, вы знаете, я его не знал никогда, не знаю, да и вряд ли мы будем сидеть за одним столом. Но меня потрясла совершенно другая его реплика во время этой беседы, я ее на всю жизнь запомнил. Он сказал: "Почему был Майдан? Потому что американский Госдепартамент печеньки раздавал". Я говорю: "Миллиону человек?" Дальше интересная реакция ни на секунду не сомневаясь, он сказал: "Да, Госдепартамент дал печенье миллиону человек". Верит он в то, что говорит, не верит – неважно, но он не слышит, что он говорит, он не слышит все эти глупости, которые повторяет.
Конечно, американское кино ему мешает, потому что свое плохое. В России вся эта история – попытаться запретить конкурентов – была. Представьте, если бы в брежневские времена показывали фильмы Голливуда, что бы зрители смотрели? Господи, мы пытались прорваться сквозь "железный занавес", сквозь это зарешеченное окно, любыми путями! Я помню, я приехал в Таллин, где можно было поймать финское телевидение, и мы с друзьями смотрели концерт финской народной музыки, потому что это был Запад, потому что это был глоток свободы.
Дмитрий абсолютно правильно сказал про Северную Корею. Люди готовы умирать за то, чтобы посмотреть южнокорейскую сентиментальную драму, какой-нибудь сериал. Там действительно рискуют жизнью, чтобы достать эти кассеты. Как же Шахназаров и компания хотят превратить Россию в Северную Корею!
Я понимаю, почему это происходит. Например, книги. Кино – другое дело, кино – это массовое искусство, кино смотрят миллионы, а вот книги читают тысячи. Властям до книг дела нет, поэтому книгоиздательства пока, тьфу-тьфу, еще издают какие-то книги, которые Прилепин хотел бы сжечь. Но я боюсь, что дойдет дело и до книг. Не потому, что Путин велит перестать печатать Сорокина, а потому, что такие, как Прилепин, настучат Путину. Сейчас уже началась пора доносов, когда одни писатели будут стучать на других писателей, чтобы освободить место в душах читателей.
Елена Рыковцева: Выстучать одного писателя из сердца читателя другим.
Как же Шахназаров и компания хотят превратить Россию в Северную Корею!
Александр Генис: Но как-то не получается никак. Сорокина читают, а Юнну Мориц, например, над ней только смеются. Потому что патриотического искусства не бывает в природе. Господи, куда делись все эти писатели, которые наводняли советские книжные магазины?
Елена Рыковцева: Где эти "кавалеры Золотой Звезды”?
Александр Генис: Хорошо, это еще в сталинское время было. Но в мое время тоже были такие писатели. В Риге был такой писатель по фамилии Бааль, он написал книгу, "Прекрасная Маргарита", по-моему, называлась, но эта Маргарита – ткацкий станок для передовиков труда. Куда он делся, что с ним стало? Эти писатели не заменят Сорокина, я вас уверяю, ничего из этого не произойдет.
То же и с американским кино, особенно в наше время, когда интернет есть, когда "железный занавес" стал гораздо более дырявым, чем он был когда-нибудь. Они хотят избавиться от конкуренции, создав собственную культуру, сидя на горшке. Из этого не может ничего получиться, потому что никогда не получалось. Не бывает Z-кино, бывает кино хорошее, бывает кино плохое, бывает кино развлекательное. Но настоящее патриотическое кино у Шахназарова не получится, я вас уверяю.
Елена Рыковцева: По итогам этой части обсуждения мы делаем вывод, что с интеллектозамещением не получится; с импортозамещением частями – да, с интеллекто- – нет.
Я хотела бы предложить еще одну тему, она даже немножко анекдотическая. Усилились, просто истерически обострились поиски определения, дефиниции – что же такое русский? Весь этот Русский народный собор на этой неделе был посвящен тому, где русские, где нерусские, какие именно русские. Более того, эти "правильные" люди стали прокалываться на этом определении. Посмотрим смешной сюжет о том, как это сделал сначала соловьевский человек, потом Захар Прилепин и как потом они оба огребли.
Елена Рыковцева: Мы специально пошли сегодня на улицы Москвы и спросили прохожих: как русского отличить от нерусского?
Елена Рыковцева: Как определять русского, чтобы не попасть под стрелы националистов? Чего нельзя говорить, чтобы вас не заклевали в телеграм-каналах этих прорусских людей?
Эта шиза поразила российское государство в отсутствие возможности называть вещи своими именами, говорить правду
Дмитрий Глуховский: Глобальное противоречие здесь связано с тем, что Россия является бывшей колониальной империей, которая все еще сохраняет в себе моноэтнические образования, на Кавказе в особенности, в Якутии, в Казахстане, Бурятии, Тыве и так далее. Сейчас одновременно делается ставка на русский национализм именно с определением русскости этнической. Плюс одновременно на Кавказе идет раскручивание религиозного фундаментализма и консерватизма мусульманского, в то время как в России идет раскручивание религиозного консерватизма и фундаментализма православного.
Эта шиза поразила российское государство в отсутствие возможности называть вещи своими именами, говорить правду, давать людям то, о чем они на самом деле мечтают, – возможность развития. Потому что все это подавляется в угоду военщине, новому имперскому строительству, в отличие от советского времени, не предлагающему людям какого-то наднационального, надкультурного клея, который позволил бы им объединиться, забыв о своем этническом, расовом, религиозном происхождении, культурной самоидентификации. Какую-то новую единую культуру власть предложить не может, потому что остаются в стране и согласны работать на государственную пропаганду, на идеологию дебилы. И вот отсюда возникает весь этот разрыв: так скажешь – не угодишь русским националистам, сяк скажешь – не угодишь имперцам.
Все это, разумеется, ужиться не может, все говорит о существующем смысловом расколе, который будет только углубляться. Чем сильнее пытается власть прикрепить друг к другу на шурупчиках эти две тектонические платформы, тем с большим треском шурупчики разлетятся в стороны, все это туда рано или поздно ухнет. Я считаю, что русский человек во всем равен любому европейцу, а в принципе – любому другому человеку, живущему на планете Земля. Мы знаем себя лучше, чем знаем других. Мы, конечно же, будучи существами биологическими и животными социальными, всячески пытаемся определить свою группу, противопоставляя ее другим группам. Обезьянки делают так же, но это делают не только русские люди, но любые другие люди в принципе, в этом плане мы ничем от них не отличаемся. Мы так же желаем для себя на самом деле хорошей жизни, мы так же, когда нам угрожает опасность, переходим в агрессивную форму поведения, у нас блокируется рациональное мышление. Мы так же обладаем эмпатией, возможностью с любым живым существом, не только с человеком, даже с кошечкой создать невероятно теплую душевную связь, скорбеть по ней, когда она умирает после 15 лет жизни. Русский человек во всем равен любому другому человеку.
Национальная идентичность должна выстраиваться вокруг культуры
Наличие Северной и Южной Кореи, как я уже неоднократно об этом кому только не рассказывал, демонстрирует нам, что в течение 50 лет можно пропагандистскими, образовательными прошивками вырастить из совершенно того же народа народ совершенно другой. Но наличие Западной и Восточной Германии демонстрирует нам, что 30 лет спустя после воссоединения различия, которые насаждались десятилетиями, стираются, люди снова синхронизируются, превращаются в ментально, культурно один и тот же народ. Людям, которые пытаются сидеть на всех табуретках сразу, понравиться здесь нацистам, а там империалистам, здесь не потерять государственную копеечку, а там не разгневать подписчиков своего телеграм-канала, хочется пожелать только удачи. Хотя нет, как раз удачи желать им не хочется.
Елена Рыковцева: Вы обратили внимание, что несколько человек сказали: "Мы простые"? Иностранец – это уже само по себе более сложное существо, чем русский.
Дмитрий Глуховский: У меня есть один друг, который идейно предпочитает встречаться только с иностранками. Он говорит: за счет языкового барьера кажется, что они какие-то гораздо более загадочные, чем наши русские женщины. Он все это прекрасно понимает, полностью отчет себе в этом отдает, но эффект психологический загадочности и меньшей доступности иностранца, но не романтической, а человеческой, сохраняется. Конечно, когда человек говорит на другом языке, ты его не до конца понимаешь, а он не до конца понимает тебя, тебе кажется, что там что-то совсем другое. Но на самом деле француз, за исключением багета, шарфа и акцента, при ближайшем рассмотрении, при плотном человеческом общении ничем от тебя, русского человека, не отличается.
Елена Рыковцева: Они уже 30 или 40 лет (я про советские времена не помню такого) копаются, мучаются в поисках определения русской национальной идеи, они все время хотят предложить народу что-то со словом "русский". Если у них это до сих пор не получилось, если из форума в форум, из собора в собор не получается, значит, этого, может быть, просто не существует?
Если ты хочешь руссоцентричную Россию, значит, это все закончится под Тверской областью
Дмитрий Глуховский: Это все существует. Просто проблема заключается в том, что если ты делаешь ставку на "русский", тогда отсекай Казань с татарами, отсекай Кавказ с его сотней национальностей, избавляйся от якутов, возвращай Восточную Сибирь китайцам и так далее. То есть, ограничивая себя этническим компонентом русскости и той частью истории, которая связана исключительно с русским народом, ты просто теряешь все свои имперские завоевания. Потому что все остальные люди с советских еще времен, когда при Владимире Ильиче Ленине, который пытался это противопоставить имперской России, говоря, что тогда была "тюрьма народов", а сейчас у нас будет полное право наций и народов на самоопределение; мы всячески будем их подталкивать и поощрять на пути движения к полной национальной самоидентификации, сохранять их языки, их культуру, даже если какие-то кочевые народы, еще толком до Российской империи писать не умевшие, мы им создадим эпос, поможем его вспомнить, кому-то мы чего-то подправим, доделаем, потому что у нас здесь государство этнического равноправия, где все этносы по своей значимости равны, где все культуры важны.
Сейчас, поскольку каким-то удивительным образом это неоимперское шовинистское движение оседлали в том числе русские националисты, они пытаются все это каким-то образом пригнуть, преломить в свою сторону, отсюда получается весь этот шизоидный диссонанс. То есть если ты хочешь русскую, российскую, руссоцентричную Россию, тогда, значит, это все закончится под Тверской областью. Если ты хочешь империю, которая от края до края континента, значит, главное и единственное, за что ты можешь цепляться в этом разговоре, – это русская культура.
Я думаю, что, в принципе, национальная идентичность должна выстраиваться вокруг культуры. Вот человек полукровка, а он по папе, допустим, еврей, по маме русский, как я, например; или Соловьев в какой-то другой пропорции: он тоже частично русский, а частично еврей, какие-то люди наполовину дагестанцы, какие-то люди наполовину татары, какие-то люди где-то якуты, а где-то армяне. И как им выбирать между этими двумя? При этом он себя ощущает русским человеком. Половина русской пропаганды, которая сейчас топит за империю, за "русский мир", является людьми смешанных национальностей. Их что, получается, государству отсекать и выбрасывать? Они поэтому стараются обойти все эти националистические моменты, хотя понимают свою уязвимость, понимают на самом деле, что Россия и Советский Союз, несмотря на пропагандируемую дружбу народов, все время были и являются государством достаточно шовинистическим с достаточно шовинистическим обществом, ксенофобским, малотерпимым, со скрытыми, подавляемыми государством этническими разногласиями, противоречиями и напряженностью, которые периодически то там, то здесь вылезают.
И вся эта шиза происходит из-за того, что одновременно есть два противоположных месседжа. Здесь у нас русская культура примат, а вот Путин сидит между двух ликов Иисуса – "русского мира", а потом рассказывают, что нет, у нас все многонациональное, у нас ни в коем случае никто не притесняется и люди, которые искали яхудов в жерле самолета, – это тоже просто перегиб на местах, совершенно не часть проявления государственной политики. Хотя на самом деле это если не проявление государственной политики, то ее однозначный отголосок и результат.
Для меня Россия – это родина моего языка, не больше и не меньше
Елена Рыковцева: Почему, вы считаете, процесс определения понятия "русский" стал таким тонким льдом, под который проваливаются даже совершенно лояльные власти люди?
Александр Генис: Я не знаю, что такое "русский", но я не один такой. Например, считал ли Солженицын Брежнева русским? А с другой стороны, Брежнев считал ли русским Солженицына? Мне кажется, что все эти вопросы некоторым образом безумны и абсолютно не нужны. Гораздо интереснее то, что люди говорят в опросах. Оказывается, русские особенно склонны к самопожертвованию. Например, в Украине они жертвуют, но, правда, не собой, а украинцами. Мне напоминает это одного сумасшедшего, который написал заявление в правительство: "Если меня не выпустят на Запад, я устрою самосожжение своей жены". Такое "самосожжение своей жены" устраивают русские в Украине, и об этом никто не вспомнил из тех, кого вы опрашивали на улице.
Мне кажется, что с русскими проблемы нет, потому что кто хочет, пусть тот и считает себя русским. Вы знаете, Сартр однажды сказал: "Евреем является каждый, кого считают евреем". Вот и с русскими нечто подобное. Когда-то Довлатов обсуждал вопрос, кем является Бабель, он написал, что "одни считают Бабеля еврейским писателем, другие считают Бабеля русским писателем, а я считаю Бабеля хорошим писателем". Этого, по-моему, вполне достаточно, во всяком случае, для меня. Потому что я определяю писателей по языку, которым они пользуются. Для меня Россия – это родина моего языка, не больше и не меньше.
