Европейский суд по правам человека признал Россию ответственной за убийство бывшего офицера ФСБ Александра Литвиненко – он был отравлен радиоактивным полонием на территории Великобритании в 2006 году. Суд пришел к выводу, что бывший офицер КГБ, а ныне депутат Госдумы Андрей Луговой и предприниматель Дмитрий Ковтун предположительно причастны к убийству Литвиненко. Официальный представитель МИД России Мария Захарова решение ЕСПЧ назвала ошибочным.
Суд ссылается на результаты британского расследования гибели Литвиненко, установившего причастность Лугового и Ковтуна к отравлению бывшего сотрудника спецслужб и критика президента Владимира Путина. Причастность российских властей к убийству суд охарактеризовал как prima facie, то есть "самоочевидную". ЕСПЧ отметил, что российские власти не предоставили каких-либо убедительных объяснений, которые опровергали бы британскую версию событий, а также сами не расследовали убийство должным образом.
ЕСПЧ постановил, что Россия нарушила право Литвиненко на жизнь, а также не обеспечила надлежащее расследование его гибели.
В то время как причастность Лугового и Ковтуна к отравлению была установлена в ходе британского расследования, которое ЕСПЧ использовал в качестве доказательства, Европейский суд исследовал вопрос, можно ли считать этих людей действовавшими по указаниям российских властей, и пришёл к выводу, что это возможно. По мнению суда, нет никаких доказательств того, что они лично испытывали к Литвиненко неприязнь. Также, действуя без поддержки властей, они вряд ли могли бы получить доступ к полонию. Отказ России сотрудничать в расследовании убийства также был принят во внимание. При этом ЕСПЧ не установил, кто именно принимал решение об убийстве Литвиненко и давал Луговому и Ковтуну указания (это и не входило в задачу суда).
О значении решения Европейского суда по правам человека в интервью телеканалу "Настоящее Время" рассказала Марина Литвиненко, вдова Александра Литвиненко:
– Как вы узнали о решении ЕСПЧ и что почувствовали в этот момент?
– Я еще вчера узнала о том, что будет решение суда. Меня предупредил мой адвокат. Мы не знали, какое будет решение, он просто сказал, чтобы я была готова ранним утром, что оно будет реализовано. И он мне позвонил, сказал о том, что есть две новости: одна хорошая, другая плохая. Я немножко сначала напряглась. Он сказал, что хорошая новость заключается в том, что признали ответственность российского государства за это преступление. А потом сказал, что суд не поддержал выплату компенсации, которую мы просили, в размере три миллиона евро. На что я сразу ответила: "Бен, это не самое главное". Он тоже всегда знал, что признание вины российского государства – это, конечно, главная победа.
– Исполнители и тем более заказчики отравления остаются безнаказанными.
– Наверное, в этом есть большая разница между мной и [другими людьми]– в том, что мой стакан всегда наполовину полный. Вы сразу же видите то, что это не сыграет никакой роли, что все равно люди, совершившие это преступление, остаются под защитой российского государства. Но постепенно, я думаю, все то, что делаю я, то, что делают живущие в России и продолжающие бороться, получит продолжение, несмотря на то, что говорят, что это бесполезно. Алексей Навальный сидит в тюрьме, и происходит то же самое – сколько есть пессимистов по этому поводу, которые говорят: "Зачем он приехал?" Я думаю, что все-таки по крупицам все то, что делают разные люди, желающие перемен, приведет к изменениям, или, во всяком случае, когда эти изменения произойдут, все то, что и я, и другие делали, не пройдет бесследно. Я вижу очень важный фактор. За последнее время очень много было критики в адрес и Евросоюза, и европейских стран, и Америки, и Англии, что все прогнулись, все такие слабые, никто не хочет больше бороться с Путиным, согласились строить "Северный поток – 2". Так вот как раз такие случаи, почему они и были восприняты с энтузиазмом, доказывают, что все-таки нет, что существует серьезное мнение о том, что права человека важны. А преступление, которое совершает российское государство против личности, против других стран, никогда не будет забыто.
– Считаете ли вы сами, что дело вашего мужа закрыто?
Очень важно понимать, что нужно добиваться справедливости
– Конечно нет. Иначе получается, что я ничего не инициирую. За последние 15 лет много раз открывалось окно возможностей. Во-первых, для того чтобы об этом не забыли, как это ни пытались сделать не только в России, но, к моему сожалению, даже власти в Англии пытались уменьшить акцент на этих событиях... Но этого сделать не получается. Дело принимает новую форму. И я знаю, что для полиции, которая провела блестящее расследование в 2006 году, оно закончится только тогда, когда преступники окажутся на скамье подсудимых. И это очень серьезный сигнал, что, по сравнению с законодательством других стран, в Англии нет срока давности.
Я каждый раз расцениваю свои поступки как поступки женщины, потерявшей своего любимого человека, своего мужа. Мне кажется, что я в большей степени являюсь примером для тех, кто пытается что-то делать против своих врагов, для женщин, которые будут бороться за честное имя своего любимого. И я очень часто говорю о том, что это не политика, как это ни пытался изобразить Луговой в своих заявлениях. Я не хотела бы к этому возвращаться, но придется прокомментировать, потому что ничего другого он ни разу не сказал. Мы за эти 15 лет провели публичные слушания, привели доказательства, продолжаем каждый раз апеллировать к законодательству и показывать эти доказательства – потому суд и принял такое решение. Со стороны России, непосредственно со стороны Лугового, мы ничего так и не узнали. Я всегда говорю о том, что это история любви. Все.
– Правильно ли я понимаю, что удовлетворен иск, который вы подавали еще в 2007 году?
– Правильно, да. Получилось так, что когда мы подавали в 2007 году, то нам сказали, что нужно пройти через все юрисдикции в той стране, в которой у нас есть возможность. Естественно, мы не могли провести нормальный суд – мы в итоге провели публичные слушания, и, получив решение суда, мы апеллировали к Европейскому суду по правам человека и просили признать, что Россия совершила это преступление и должна понести наказание. Прошло какое-то время, потому что началась переписка с Россией, они пытались всячески это замылить, они требовали от нас какие-то бумаги, потом они присылали свои. И получилось так, что к 2020 году произошли события в Солсбери, события в Украине, убийство Хангошвили в Германии, отравление Алексея Навального – это стало дополнением ко всему тому, что мы уже предъявляли. И в таком формате это дело поступило на рассмотрение в прошлом году.
– Получается, иск рассматривали почти 15 лет?
Это не самое приятное ощущение – знать, что ты преступник
– Конечно. Мне кажется, что очень важно для многих людей – понимать, что если что-то не получается сразу, не нужно расстраиваться, не нужно бросать, а продолжать верить. Особенно если то, во что вы верите, справедливо. И надо добиваться этой справедливости.
– Вы будете добиваться справедливости и в дальнейшем?
– Ну, это то, что подразумевает законодательство и суд: если ты совершил преступление, а тем более убийство, ты должен сесть на скамью подсудимых и получить наказание. Во всяком случае сейчас люди, которые [ответственны за преступление] каждый раз получают месседж: "Все знают, что вы преступники, а теперь еще и в таком масштабе, что российское государство спонсировало это убийство". Это, может быть, выглядит так, что кому-то по барабану, без разницы, но мне кажется, что это не самое приятное ощущение – знать, что ты преступник.
– Вы бы хотели услышать какой-то комментарий Путина по решению ЕСПЧ?
Саша оказался как раз как Лазарь
– Знаете, он прокомментировал. Я не думаю, что я хотела бы что-то еще от него услышать. Этого было достаточно. Когда он сказал во время своей речи в Хельсинки 24 ноября 2006 года о том, что Саша умер от полония-210. И когда он сказал, что смерть любого человека – это горе. Но, как всегда у Путина, у него есть такая манера, он тут же перекручивает – "мы не позволим манипулировать этим в политических целях". И когда ему был задан вопрос: "Александр Литвиненко обвинил вас в своей смерти, еще когда находился в госпитале", Путин сказал: "Ну, Литвиненко – не Лазарь, чтобы меня обвинять в этом". Я могу сказать, что за эти 15 лет обвинения в адрес Путина звучат очень часто, так что не оправдались его чаяния – Саша оказался как раз как Лазарь. Каждый раз, выступая на сцене, когда играется пьеса, в опере, в кино, которые будут сниматься, каждый раз будет звучать обвинение в адрес Путина, – говорит Марина Литвиненко.
Литвиненко, бывший сотрудник ФСБ, в начале 2000-х годов эмигрировал в Великобританию, где выступал с резкой критикой президента России Владимира Путина и российских властей. В 2006 году он попал в больницу с симптомами радиоактивного отравления и вскоре скончался. Специалистам удалось установить, что его гибель стала следствием отравления полонием, а отношение к его отравлению имели, в частности, бывший офицер КГБ Андрей Луговой и Дмитрий Ковтун, действовавшие, вероятно, по указанию Кремля. Как Луговой и Ковтун, так и официальная Москва отрицают причастность к гибели Литвиненко.
