Россия снова готовится к ядерным учениям. Президент РФ переводит экономику страны на военные рельсы. Патриарх Кирилл превратил "Всемирный русский народный собор" в митинг "За Путина". В гостях: Николай Петров – политолог, Григорий Баженов – экономист, Давид Шарп – независимый военный эксперт. Ведет программу "Лицом к событию" Елена Рыковцева.
Видеоверсия программы
Елена Рыковцева: Российская Федерация второй раз в этом году собирается провести ядерные учения. Она уже проводила их 19 февраля. Мы хорошо помним, что последовало за этими учениями – 24 февраля. Мы будем обсуждать это с нашими экспертами. В эти минуты в двух странах идут события, относящиеся к военным действиям. Владимир Путин вместе со всем правительством проводит координационный совет по части обеспечения войск всем необходимым. Всего необходимого не хватает, поэтому экономику предстоит переводить на военные рельсы. В ООН одновременно идут дебаты по поводу доклада российского представителя о "грязной бомбе", которую, с его точки зрения и с точки зрения российского правительства, изготавливает Украина, чтобы бросить ее на своей же собственной территории и все там, соответственно, загрязнить. Результаты этого обсуждения, я думаю, вполне предсказуемы. Сначала сюжет о законе, который Владимир Путин подписал за несколько месяцев до сегодняшнего координационного совета, как раз в его преддверии.
Елена Рыковцева: С нами на связи экономический эксперт Григорий Баженов. Считаете ли вы, что фактически всем основным отраслям российской промышленности нужно приготовиться к тому, что их предприятие в любой момент может быть перековано, скоро каждое может оказаться военным объектом?
Священной коровой всей экономической политики Путина является макроэкономическая стабильность
Григорий Баженов: Ничего удивительного, что вкупе с частичной мобилизацией граждан на военные действия происходит такая же мобилизация экономики. Конечно, сейчас это лишь начало процесса. Насколько активно будет вовлекаться гражданское население и все прочие отрасли в производство различного рода товаров и услуг, необходимых для поддержания фронта, будет понятно в дальнейшем. Ясно, что этим процессом будет затронут действительно достаточно широкий спектр отраслей. Требуются не только ремонтные работы по восстановлению понесшей урон техники, не только производство новой военной техники, определенного рода снарядов, но и достаточно банальные вещи: экипировка солдат, производство бронежилетов, различные медицинские товары, а это всегда по цепочке затрагивает многие отрасли.
Елена Рыковцева: Давайте послушаем конкретику, которую нес сегодня Михаил Мишустин. Он называл цифры обеспечения зарплатами тех, кто был мобилизован, и говорил о вовлеченности предприятий легкой промышленности в процесс изготовления экипировки.
Елена Рыковцева: Вернемся к этой цифре – 195 тысяч. Эта фраза: "Средства доведены до Министерства обороны", – синонимична фразе о том, что эти средства будут доведены до мобилизованных, или это не одно и то же?
Не удивительно, что вкупе с частичной мобилизацией граждан на военные действия происходит мобилизация экономики
Григорий Баженов: "Средства доведены до Министерства обороны" означает, что, видимо, они уже находятся непосредственно на расчетных счетах Минобороны, и оно может ими располагать. Однако в действительности очень сложно сказать, как будет дальше выстроен процесс. Конечно, нельзя говорить, что это равнозначные высказывания. Насколько власть будет выполнять свои обещания – тоже неоднозначный вопрос, на который ни у кого нет ответа. Тем более что в целом, если судить по тем сообщениям, которые сегодня доступны, подтверждающей информации нет, пока есть лишь заявления о намерениях. Тем не менее мне представляется, что значительная часть этих средств действительно будет так или иначе доводиться непосредственно до тех, кто сейчас находится на территории Украины.
Елена Рыковцева: Как вы оцениваете уровень этих затрат, пусть они пока не доведены, но они озвучены: каждая зарплата – 195 тысяч, а дальше зависит от звания? Известно, что в Москве, например, существуют цифры (не знаю, насколько они открытые): в зависимости от звания убитого на этой войне человека сумма очень меняется, с 7 миллионов для рядового доходит до 11 миллионов для человека с высоким воинским званием. В принципе, уже можно посчитать, сколько они думают на это выделить. Как вы оцениваете эти суммы? Не слишком ли это разорительно для бюджета, или это бюджет, который вынесет все?
Григорий Баженов: Мы уже можем примерно представить себе, какими будут траты федерального бюджета в 2022 году, какие запланированы на 2023–25 годы. Эти траты вырастут на четыре триллиона рублей. В целом это не критичная сумма для российского бюджета, эту сумму можно занять за счет продажи ценных бумаг либо реструктурировать налоговую нагрузку так, чтобы получить дополнительные доходы в бюджет. Конечно, ни о каких снижающих историях в части налоговой нагрузки речи быть не может, в том числе будут высвобождать определенные статьи расходов. Вряд ли найдется какая-то статья расходов, откуда полностью уйдет финансирование. Скорее всего, какие-то статьи расходов недоиндексируют, какие-то индексируют меньше, чем непосредственно на инфляцию, будут таким образом перераспределять средства, перебрасывать туда-сюда. Сам по себе объем этих расходов федерального бюджета не является критичным.
Елена Рыковцева: Это не шапкозакидательство, они могут, если захотят, выплатить эти деньги?
Российская экономика достаточно стабильна и устойчива, но при этом очень неэффективна
Григорий Баженов: Важно понимать, что священной коровой всей экономической политики, которую мы наблюдаем с самого начала правления Владимира Путина, является макроэкономическая стабильность. Она выстраивается с начала нулевых годов. Это два таких кита. Первый кит – это низкая и достаточно стабильная инфляция: во всяком случае, к этому всячески стремились, и после 2016 года получилось этого достичь, когда удалось задушить шоки первой санкционной волны после присоединения Крыма. Второй кит – это фискальная стабильность. Задача была – поддерживать профицитный бюджет, плюс ко всему – складировать те средства, которые поступают в виде нефтегазовых доходов; речь, конечно, идет о Фонде национального благосостояния.
Понятно, что в текущий момент эта конфигурация экономической политики никуда не исчезла, и у меня есть сомнения, что она исчезнет, так как призраки 90-х годов в части выполнения государством своих обязательств очень сильно довлеют над Владимиром Путиным и экономическим блоком правительства. Я думаю, они будут поддерживать эту конфигурацию с определенной перестройкой в части изыскания дополнительных доходов и реструктуризации расходных статей бюджета. Будет отменено бюджетное правило, которое устанавливало, какую часть нефтегазовых доходов необходимо складывать в кубышку, будут реформированы и какие-то другие моменты.
Но в общем и целом сама по себе ситуация в части макроэкономической политики, именно в отношении фискальной, то есть налоговой, бюджетной и монетарной, денежно-кредитной, останется прежней. Проблема в первую очередь будет касаться того, что мы называем микроэкономической политикой или структурной политикой, а именно политики, направленной на стимулирование экономического роста. Экономика, в которой мы живем, достаточно стабильна и устойчива, но при этом очень неэффективна.
Возможности российской промышленности в некоторых сферах никуда не исчезли, но в некоторых сферах явно проблематичны
Елена Рыковцева: С нами Давид Шарп, военный эксперт. Вы отлично знаете, что сейчас проводится координационный совет под девизом "Все для фронта, все для победы", экономика переориентируется на военный лад. Как вы оцениваете способности российских предприятий прежде всего обеспечить воинов обмундированием? Мы отлично знаем, как они одеты, обуты, социальные сети полны их рассказами о том, какое им достается обмундирование, если к ним не привозят Владимира Путина. А также: может ли российская промышленность восполнить, как заявляют российские власти, тот самый запас ракет, который все-таки исчерпывается?
Давид Шарп: Возможности российской промышленности в некоторых сферах никуда не исчезли, но в некоторых сферах явно ограничены, а в ряде вопросов очень проблематичны. Обмундирование, защитная амуниция, бронежилеты, каски – мы видим, что их явно недостает, а те, что показывают по видео, очень часто не соответствуют современным требованиям, хотя, казалось бы, это достаточно простая отрасль. Тем не менее Россия до сих пор не была обеспечена, она не готовилась к масштабной длительной войне, тем более когда противнику помогает Запад, экономические и военные возможности которого несоизмеримо выше, при этом он даже еще не включил значительную часть своих мощностей. По каким-то моментам россияне, видимо, смогут справиться. Но есть то, что называется узким горлышком в бутылке, и здесь вопросы переходят в утверждения.
Вопрос с ракетами очень интересен. Например, по всей видимости (в том числе звучат утверждения различных разведслужб, структур, хорошо знакомых с проблемой), здесь очень многое зависит от иностранных комплектующих. В связи с санкциями как в ракетной сфере, так и в некоторых других наблюдается отсутствие иностранных комплектующих или недостаточное их количество, возможно, проблемы с западным оборудованием, которое из-за санкций невозможно отремонтировать и закупить, и эти проблемы становятся или неразрешимыми, или ограничивают производство количественно и качественно.
Отличный пример с ракетами: разговоры о закупках тактических и оперативно-тактических ракет в Иране, скорее всего, не являются просто разговорами (я говорю не о беспилотниках, а именно о ракетах). Россия всю жизнь позиционировала себя чуть ли не как мировой лидер, в любом случае – не та страна, у которой может возникнуть количественный дефицит. Сейчас уже абсолютно ясно, что количественный дефицит налицо. Если эта покупка состоится, это будет своего рода доказательством того, что Россия неспособна (по крайней мере, в обозримом будущем) удовлетворить свои военные потребности в этой важной для нее сфере.
У Ирана нет причин отказывать России в продаже ракет
Елена Рыковцева: Как вы оцениваете ситуацию, когда Иран говорит: мы готовы вместе с украинцами провести расследование: "что еще там за дроны, мы не имеем к этому отношения"? Они будут готовы после того, как они не хотят признавать, что дроны их производства, открыто продать России эти ракеты, или опять продадут их как-то под шумок, или вообще не продадут, все-таки уже не рискнут?
Давид Шарп: Сведения из американских источников достойны доверия, тем более они не ошиблись, когда ранее сообщали о продаже дронов-камикадзе и ударных разведывательных беспилотников. У Ирана нет причин отказывать России в продаже ракет подобного рода. Естественно, Иран не признает, утверждения иранских официальных лиц – конечно, откровенная профанация, но это соответствует иранской политике. Иранцы, например, отказываются признавать, что они передают оружие мятежникам-хуситам в Йемене, хотя буквально каждая собака знает, что это так. Более того, эти грузы оружия захватываются, на них соответствующая маркировка, они многократно использовали в боевых действиях оружие всех типов, в том числе и ударные беспилотники. Это такая довольно странная политика откровенного вранья.
С помощью иранских ракет Россия может продолжить делать примерно то, что делала в первые месяцы войны
На мой взгляд, для иранцев было бы продуктивнее просто не комментировать, в противном случае это выглядит совсем уж убого, они просто теряют и так не очень высокую репутацию. По всей видимости, произойдет то же самое, что и с беспилотниками: тайно передадут России, об этом в очередной раз сообщит американская пресса со ссылками на Пентагон. К сожалению, само это вооружение все увидят на поле боя после того, как его применят. Кстати, этих ракет украинцам надо будет опасаться всерьез: от них, особенно если они будут в больших количествах, можно ожидать больших бед, чем от ставших притчей во языцех беспилотников.
Елена Рыковцева: Моральное утешение будет только в том, что Россия неспособна сама справиться с этим. Но что толку от морального утешения, когда физически опасность будет еще большей?
Давид Шарп: Физически Россия с помощью иранских ракет, если их будет достаточное количество, сможет продолжить делать примерно то, что она делала в первые месяцы войны, когда оперативно-тактических баллистических ракет хватало, они использовались так, как будто война будет краткосрочной, и неприкосновенного запаса нет, а производство на должном уровне. От количества на войне зависит очень многое, будь то личный состав, будь то ракеты. Да, если их будет достаточно, это будет очень неутешительно и болезненно.
Елена Рыковцева: Давайте посмотрим опрос московских прохожих: как они оценивают перспективы в один прекрасный день оказаться на предприятии, вставшем на военные рельсы.
Елена Рыковцева: Григорий, оцените, пожалуйста, эти настроения москвичей по части "Родина скажет – надо, комсомол ответит – есть". Правильно ли я трактую закон, подписанный Путиным, и координационный совет, что каждого могут призвать работать в две смены, перейти на военное положение, и человек с этим согласится?
Григорий Баженов: Во-первых, это не анонимный опрос, и люди отвечают несколько иначе, когда опасаются, что их мнение может быть неверно истолковано или повлечь за собой определенные последствия. Во-вторых, здесь нет репрезентативной выборки. Это скорее срез мнений, чем какая-то статистика, по которой мы можем судить о полной готовности населения. Если же попытаться непосредственно прокомментировать прозвучавшее, то примечательно, что многие отвечали: "Если будут платить". Если это будет двойная ставка, то готовы. Скорее всего, это и есть основной мотиватор. К сожалению, несмотря на то что Россия – страна со средним доходом, мы понимаем, что с нашей перераспределительной политикой, которой фактически нет, с нашим уровнем неравенства ситуация не улучшается, бедным помощь почти не доходит. В таких условиях для людей это хлеб насущный, заработная плата является ключевым элементом.
От количества на войне зависит очень многое, будь то личный состав, будь то ракеты
Елена Рыковцева: С нами Николай Петров, аналитик. Не кажется ли вам, что люди так охотно говорят о готовности работать на эту военную экономику, потому что – лишь бы не мобилизовали?
Николай Петров: Я думаю, да. Здесь мы видим вообще все вместе. Это и готовность на словах, которая в случае добровольческих батальонов отнюдь не подтверждалась реальными делами, и, действительно, боязнь того, что, говоря что-то на камеру, ты можешь попасть под уголовную ответственность. Это и готовность идти на какие-то небольшие сложности, тем более получая за это повышенную зарплату, но не подвергая свою жизнь риску.
Елена Рыковцева: Правильно ли я думаю, что заседание в ООН, которое сейчас идет, пойдет по прежней схеме, и мы не услышим никаких сюрпризов? Небензя скажет, что Украина готовит "грязную бомбу", Украина скажет: "Вы совсем с глузду съехали", большинство стран скажет: нет никаких доказательств того, что Украина готовит эту "грязную бомбу". Примерно так начнется, и что потом?
Николай Петров: Думаю, вы правы. Мы видели уже очень много примеров, которые это подтверждают. В этом конкретном случае стоит подумать еще о том, что может быть небесполезен сам факт привлечения всеобщего внимания к этому сюжету с "грязной бомбой". Не важно, которая из сторон права, а важно, что весь пар выйдет в свисток, но мы, будем надеяться, не увидим ничего из того, что сегодня вызывает такие опасения.
Елена Рыковцева: А зачем Российская Федерация выпускает этот пар? Обратите внимание: прекратились все эти истории про лаборатории с летучими мышами, которые летели над Сибирью и всех подряд заражали. Так же рассосется и история с "грязной бомбой"?
Небесполезен сам факт привлечения всеобщего внимания к этому сюжету с "грязной бомбой"
Николай Петров: Будем надеяться, что она будет незримой угрозой все время, пока идет война. Для чего это делается? Мне кажется, с одной стороны, для того, чтобы показать международному сообществу возможные опасности, в том числе и такого рода, а с другой стороны, чтобы подкрепить, как это было с псевдолабораториями по разработке биологического оружия в Украине, позицию пропагандистов внутри России, которые заверяют, что Украина сама виновата, что она готовилась к нападению, а сейчас может пойти на любые ужасы и с плотиной, и с "грязным ядерным оружием", и с чем угодно.
Елена Рыковцева: Действительно, нужны же российской пропаганде аргументы и доказательства, а раз Небензя об этом говорит на Совбезе в ООН – вот вам и доказательства. Посмотрим сюжет о том, что Россия готовит вторые ядерные учения в этом году.
Елена Рыковцева: Давид, чувствуете ли вы какую-то тревогу или какую-то параллель между тогда и сейчас: эти ядерные учения – что после них?
Давид Шарп: Параллель, безусловно, присутствует. Если эти учения состоятся, то это такой намек НАТО, американцам со стороны России. Можно говорить о части ядерного шантажа, к которому российские власти прибегают в течение всей этой войны путем намеков на возможность применения тактического ядерного оружия или вообще особых средств.
Кстати, приходится констатировать: это достаточно эффективная стратегия, ведь она до сих пор является одним из сдерживающих факторов во всем, что касается поставок оружия Западом Украине, более широкого перечня и более масштабных поставок. Один из важных аспектов, который рассматривают американские (и не только) власти – это избежать ядерного столкновения с Россией практически любой ценой. Если там считают, что риск слегка повышается, то воздерживаются от поставок тех или иных систем. Классический пример – очень необходимые Украине для систем "Хаймарс" оперативно-тактические ракеты дальностью 300 километров, которые американцы до сих пор не поставили, и главная причина, по всей видимости, – та самая боязнь эскалации. Если учения российских войск стратегического назначения состоятся, это будет своего рода напоминанием, игрой мускулов в рамках этого ядерного шантажа.
Ядерный шантаж является одним из сдерживающих факторов в том, что касается поставок оружия Западом Украине
Я, кстати, не исключаю, что разговоры о "грязной бомбе" из той же области. На Западе очень часто воспринимают российские обвинения, будь то сейчас в адрес Украины, будь то в свое время в адрес сирийских повстанцев, которых обвиняли в том, что они сами против себя применяли химическое оружие… Когда Россия в чем-то обвиняет, у многих подспудно возникает вопрос: а не значит ли это, что они сами готовят нечто подобное? Я склонен считать, что они все же не готовят использование "грязной бомбы" – это был бы во всех отношениях очень неразумный шаг, который имел бы для России крайне тяжелые последствия. Однако нельзя гарантировать, что подобного не случится, как и в случае с применением тактического ядерного оружия.
Елена Рыковцева: Об этом же и идет речь: они говорят о "грязной бомбе" с той стороны, а сами готовятся применить тактическое – вот это пугает. Ищут повод для применения своего тактического – первая мысль приходит при разговорах об этой "грязной бомбе".
Давид Шарп: По большому счету, если они решат применить ядерное оружие, повод не нужен. Для стран Запада, естественно, этот повод и близко не сработает. Все прекрасно понимают, что речь идет об инсинуациях. Технические возможности такому государству, как Украина (и не только ему), позволяют сконструировать "грязную бомбу", которая, кстати, с военной точки зрения – очень незначимое оружие: возможности "грязных бомб" в широких СМИ крайне преувеличены. Но применение подобного оружия для Украины с военной точки зрения абсолютно того не стоит, а с политической точки зрения – просто невообразимо, какая за это может быть уплачена цена. Если кто-то предполагает, что Запад простит Украине подобный шаг, то это очень грубая ошибка. Российские утверждения, которые, естественно, сделаны без представления доказательств (по крайней мере, широкой публике), всерьез не воспринимаются, репутация России в этом плане давным-давно не ценится высоко. Бремя доказательств за Россией. В противном случае это информационный шум, преследующий какие-то цели, пока не более того.
Елена Рыковцева: Уходя в эфир, я посмотрела программу "60 минут". Виталий Третьяков в этом шоу говорит гостям, что "мы должны предъявить по поводу "грязной бомбы" такие доказательства, чтобы мир ахнул и сказал: мы, конечно, верим, мы, конечно, убеждены". Но даже эти эксперты говорят, что фактически никаких доказательств пока никто не видел.
Давид Шарп: Естественно, доказательств никто не видел – это пока только слова. Правда, речь идет о целенаправленной кампании. Министр обороны России обзвонил всех своих коллег, даже начальник Генштаба Герасимов говорил как минимум со своим английским визави. Похоже, что это информационный шум, призванный отвлечь внимание от каких-то будущих событий. Это может быть отступление или начало отступления из Херсона или какие-то активные действия России. Впрочем, она их ведет: например, по уничтожению энергетической инфраструктуры Украины. Честно говоря, это информационное прикрытие неуместно. Вы знаете, анализируя информационную стратегию России во время конфликтов последних лет, диву даешься: иногда логика, безусловно, присутствует, но иногда она очень необычная. Честно говоря, выводы сделать непросто.
Елена Рыковцева: Посмотрим сюжет сегодняшнего дня. Сегодня был Всемирный Русский народный собор, который проводил патриарх Кирилл, и туда собственной персоной явились российские политики.
ПРОДОЛЖЕНИЕ ОБСУЖДЕНИЯ СМОТРИТЕ ЗДЕСЬ
