В спектакле "Чемодан" по рассказам Сергея Довлатова играют живущие в разных странах Алексей Кортнев, Алексей Агранович и Семён Трескунов. Сначала репетировали по видеосвязи, на завершающей стадии собрались в Ереване. После двух показов в столице Армении "Чемодан" отправился в тур по Европе.
Проза Сергея Довлатова в первую очередь приходит на ум, когда вспоминаешь русскоязычных писателей, принадлежащих к прошлой волне эмиграции и написавших о своём опыте.
"Чемодан" – сборник рассказов Довлатова, вышедший в 1986 году. В каждом рассказе его литературный двойник Долматов вспоминает историю, связанную с какой-то вещью, которую он взял в эмиграцию. По сути, проводит ревизию прошлой жизни, все артефакты которой уместились в старом фанерном ящике с ручкой.
Ереванский "Чемодан" – проект двух релокантов – продюсера Сергея Целикова и режиссёра Алексея Гайлита. Оба выпускники ВГИКа и больше принадлежат к миру кино, нежели театра. Может быть поэтому самое эмоциональное в спектакле – эпизод по рассказу "Шоферские перчатки", в котором Юра Шлиппенбах, "редактор многотиражки "Кадр" и диссидентствующий кинолюбитель", снимает остросатирический фильм про Петра Первого в Ленинграде 70-х и на главную роль приглашает Долматова.
Шлиппенбаха в этом эпизоде играет Семён Трескунов – молодой актёр, который в России снимался в сериалах и кассовых фильмах, потом открыто высказался против войны, и теперь он эмигрант и иноагент, перезапускающий актёрскую карьеру за рубежом. Его Шлиппенбах одержим идеей во что бы то ни стало сделать фильм. Снимает не на любительскую кинокамеру, как в рассказе Довлатова, а на смартфон. Кинолюбитель Трескунова мечется по сцене, а потом и по партеру. Ему мало объяснить актёрскую задачу Долматову, он дирижирует публикой, которая по команде Трескунова вслед за ним пропевает фразы из этого рассказа: "Где стерлядь?", "Где мёд?", "Кто развалил державу?". Другой цитатой из "Шоферских перчаток" Трескунов обнадёживает зрителей-релокантов и, вероятно, подбадривает сам себя: "Истинный талант пробьёт себе дорогу!"
В фойе театра Сундукяна зрители видят огромный чемодан и фотографируются на его фоне. Накануне премьеры по улицам Еревана, завлекая публику, ходили статисты в одежде брежневских времён со старыми чемоданами в руках. Семь чемоданов, и на каждом по букве – Ч, Е, М, О, Д, А, Н. В день премьеры эти чемоданы тоже поставили в фойе.
Участники спектакля сыграли шесть из восьми рассказов, вошедших в сборник. Каждый из четырёх актёров в какой-то момент становится рассказчиком, главным героем, а в других эпизодах исполняет одну или несколько второстепенных ролей. В спектакле много клоунского. В разных эпизодах на исполнителях появляется одежда в клеточку: жилетки, штаны и даже туфли. В "Шоферских перчатках" на играющего в этот момент Долматова Арама Гюрджяна напяливают не шапку, как в рассказе, а нелепый парик. И вместо шоферских перчаток – боксёрские. Гюрджян, пожалуй, самый печальный и аристократичный Долматов ереванского "Чемодана". И в "Перчатках", и в эпизоде "Офицерский ремень" отстранённо наблюдает за абсурдной советской реальностью, понимая, что окружающих не переделать. Но он один видит за этим абсурдом трагизм.
Алексей Кортнев в "Чемодане" запомнился ролями второго плана: расслабленный, пока не приходит КГБ, редактор из "Приличного двубортного костюма", философствующий фарцовщик из "Креповых финских носков". И зэк. В рассказах "Офицерский ремень" и "Шоферские перчатки" два разных зэка, но авторы спектакля решили, что симулирующий сумасшествие заключённый из первого рассказа, и отсидевший реквизитор, ностальгирующий по тюрьме, из второго – один и тот же человек. В ереванском "Чемодане" у них одна на двоих специфическая дикция, костюм на реквизиторе сидит как зэковская роба, да и головной убор того же фасона, что был на зоне. Обстоятельства меняются, привыкший жить в неволе – нет.
К сожалению, это единственная перекличка между эпизодами. Спектаклю не хватает целостности.
Разумеется, Кортнев поёт свои песни. В самом начале, вполне предсказуемо – "Сел и поехал". В финале – "Здравствуй, месяц март". Кроме того, в эпизоде "Номенклатурные полуботинки" он пропел на разные лады включённую в этот рассказ цитату из Карамзина: "Воруют". А потом спел и полный список того, что именно воруют.
Свои песни, отсылающие к бардовской традиции, между эпизодами исполняет ереванский актёр Арам Гюрджян. Но больше всего для создания звуковой партитуры спектакля делает единственная женщина, занятая в "Чемодане", музыкантка Нина Шкара. В основном она сидит за фортепиано, чтобы, например, подзвучить махинации фарцовщика "Танцем маленьких лебедей", но иногда становится участником действия.
Самое театральное, что есть в спектакле, – эпизод "Куртка Фернана Леже". На этот раз только один актёр – Алексей Агранович. На сцене, кажущейся в этот момент огромной, прожектор выхватывает только его фигуру и стоящие рядом два стула. Аграновичу этого достаточно, чтобы на протяжении всего эпизода удерживать внимание зала. Наблюдая за его игрой, переосмысливаешь давно знакомый текст. В рассказе вдова актёра Николая Черкасова дарит главному герою старую куртку, которую когда-то носил Леже, и цитирует слова, приписываемые этому художнику: "Ренуар изображал то, что видел. Я изображаю то, что понял…" На спектакле понимаешь, что эти слова стали творческим кредо Довлатова. Во всяком случае, так сыграл Агранович.
Спектакли, осмысляющие опыт эмиграции, за рубежом ставят Дмитрий Крымов, Кирилл Серебренников, Алвис Херманис. Драматургический фестиваль "Любимовка", релоцировавшись, проводит в разных странах читки антивоенных пьес. Ереванский "Чемодан" существует вне этого контекста. В нём много азарта, энергии, музыки, юмора. Но катастрофически не хватает современности. Такой спектакль мог появиться и до 24 февраля. Как будто его авторы ничего не знают ни о войне, ни о захлестнувших Россию репрессиях, ни даже о том, что актёров и режиссёров в России "отменяют". Это странно, ведь в "Чемодане" играет Алексей Агранович из убитого "Гоголь-центра". Конечно, путинские репрессии намного безжалостней брежневских. И полномасштабной захватнической войны в 60–70-е годы СССР не вёл. Но Довлатов – писатель, тексты которого советская цензура не пропускала в печать. Его сборник рассказов и об этом. Здесь переклички с днём сегодняшним очевидны. Нет в спектакле и темы эмигрантской потерянности и неприкаянности, которая чувствуется в сборнике "Чемодан". У спектакля ностальгический привкус. Он про то, что прошло, а не о том, что продолжается. В ереванском "Чемодане" все трагедии и потери несущественные. Идентифицировать себя с героями спектакля не получается.
В первой версии "Чемодана", где большинство ролей исполняли другие актёры, в финале на сцену выходили зрители-релоканты и рассказывали о своём опыте эмиграции. Возможно, такое послесловие от зрителей меняло восприятие всего спектакля, но теперь от этого приема отказались.
Продюсер "Чемодана" Сергей Целиков, релоцировавшийся в Ереван в первые недели полномасштабной войны, создал в столице Армении что-то наподобие продюсерского центра – сообщество "Киноклуб Ереван". В 2022 году эта инициатива провела в город "Эхо Артдокфеста", с этого всё началось. Потом были другие кинопоказы – ретроспективы фильмов знаменитых режиссёров и премьеры, собственные спектакли. В планах Сергея Целикова привезти в Ереван группу ДДТ и стать сопродюсером спектакля по роману Ольги Токарчук "Веди свой плуг по костям мертвецов". В этом спектакле сыграет Лия Ахеджакова, а поставит его Борис Павлович.
