Основной свидетель пыток поэта Артёма Камардина силовиками, бывший кандидат в гордуму Саратова и гражданский активист Александр Менюков уехал из России. 26 сентября в квартиру, которую он снимал вместе с поэтом Артёмом Камардиным и его девушкой Александрой Поповой, вломились сотрудники МВД. Пострадавшие утверждают, что каждого из них избили, Артёма Камардина изнасиловали гантелей. После издевательств всех троих увезли в СК. Поэта сделали подозреваемым по части 2 статьи 282 УК РФ (возбуждение ненависти либо вражды) из-за антивоенного стихотворения, которое он декламировал на “Маяковских чтениях”. Традиция чтений у памятника Владимиру Маяковскому на Триумфальной площади в Москве существует с 1959 года. Чтения проводятся с апреля по октябрь каждое последнее воскресенье месяца в 18:00. “Выступить может каждый. Желающие выступить в порядке живой очереди читают по одному-два любых стихотворения за один выход. Выходить можно неограниченное количество раз, но не больше чем на 3–4 минуты. Выступая, думай о других, им тоже есть что сказать” – таковы правила участия в чтениях.
Артём Камардин находится в СИЗО вместе с другими подозреваемыми по этому делу Егором Штовбой и Николаем Дайнеко. Сейчас процессуальный статус Александра Менюкова – свидетель. На допросе активиста подвергали давлению, но он отказался сообщать следствию информацию, способную навредить соседу по квартире. Александр Менюков сейчас находится в безопасности. О последних днях в Москве перед эмиграцией активист рассказал Радио Свобода.
– Вас в СМИ называют участником “Маяковских чтений”. Но вы ведь не принимали в них участия?
Силовики облили меня бензином и угрожали поджечь
– Я никогда не был на “Маяковских чтениях”. Следователь на допросе спросил, могу ли я вспомнить строки из стихов Артёма. Я ответил, что даже Пушкина с трудом могу процитировать. Я больше люблю прозу.
– Вы дружите с Артёмом?
– Мы с ним два года снимаем вместе квартиру, у нас добрососедские отношения. У нас с Артемом разные круги общения, они не пересекаются, за исключением Александры Поповой. Мы с Сашей дружили еще до ее знакомства с Артёмом.
– Вы – основной свидетель факта жестокого насилия над человеком, прочитавшим стихотворение в центре Москвы. Что вы видели и слышали во время так называемого обыска?
Спецназовцы орали, что мы все нацисты
– После “Маяковских чтений” в нашем дворе постоянно дежурили полицейские, поэтому мы были готовы к обыску. Но, конечно, не могли представить, что он будет в такой чеченско-белорусской форме. Я помню, как днем в понедельник пошел на кухню поставить чайник и увидел в окно, как к нашему дому на большой скорости подъехал микроавтобус. Из него в наш подъезд забежали бойцы спецназа и люди в штатском с большими телевизионными камерами. Сначала они вломились в чужую квартиру, затем минут двадцать пытались выбить нашу дверь. Я все это время читал книгу, потом по совету адвоката мы решили открыть дверь. Это сделала Александра, а я и Артём легли на пол в своих комнатах и положили руки за голову. В мою комнату вбежали три человека, подняли меня за волосы. У опера спросили: “Это он?” Опер подтвердил, потом меня резко подкинули и ударили несколько раз по лицу. Снова спросили: “Это он?” Спецназовец ответил: “А не, не он”. Тогда меня кинули на пол, прижали ногой и ударили пару раз. В моей комнате все разгромили, нашли ноутбук бывшей девушки и стали требовать пароль от него. Я отвечал, что не знаю, тогда они били меня и требовали отдать им договор аренды. Я от балды называл пароль, потому что не знал его, и предполагал, где может лежать договор. Они продолжали меня бить дубинкой и проводами. Силовики облили меня бензином и угрожали поджечь. Затем меня отправили на кухню и там объяснили, что договор аренды нужен, потому что по закону они не могут проводить обыск без собственника помещения. В этот момент пытали Артёма. Я сказал номер телефона хозяйки квартиры, потому что надеялся, что ее появление прекратит издевательство над нами. Так и произошло: когда хозяйка пообещала скоро прийти в нашу квартиру, силовики умыли лицо Артема. И, заломив ему руки, вывели Артёма на улицу. Дальше я примерно час с операми, понятыми и хозяйкой квартиры присутствовал во время оформления обыска. В ванне осталась кровь, матрас в комнате Артема был в крови. После этого меня тоже отвезли в Тверской СК.
– Сколько силовиков было на обыске?
– Они приехали на двух микроавтобусах и двух легковых машинах. Каждым из нас "занимались" два-три человека.
– Как вы думаете, сотрудники МВД вели себя так жестоко по собственной инициативе или выполняли приказ?
– Все действия спецназа говорили, что они издевались над нами по собственной инициативе. Чаще всего во время обысков, насколько мне известно, отряд спецназа не знает ничего о людях, которых он обыскивает. Силовики, вломившиеся в наш дом, знали, кто такой Артём. Спецназовцы орали, что мы все нацисты. Один из них сказал понятому, что здесь живут нацисты. Он пытался понятому что-то показать в телефоне, но опер его остановил. Они были совсем не против пытать нас. Их задачей было провести устрашающую акцию. Например, они не пытались найти улики в нашем доме, а просто разгромили всё в квартире. У Артёма они сломали телефон, хотя обычно этот предмет изымают в первую очередь. Они не забрали мои ноутбуки и телефон. Силовики изъяли только несколько сборников стихотворений моего соседа, книгу “Нежелательная”, которую автор Анастасия Шевченко подписала специально для Саши и Артёма.
– В СК они общались с вами в такой же манере, в которой проходил обыск?
Невозможно было не слышать, как Артем кричал
– Полтора часа я сидел в коридоре СК и ждал следователя, меня все время конвоировал спецназ, и меня угрожали отправить, как сторонника Навального Руслана Шаведдинова, на Новую Землю. В конце концов, следователь лет 20–25 начал допрос, сообщил мой процессуальный статус "свидетель" и разъяснил права. Он просил рассказать, как мы познакомились с Сашей и Артёмом. Я ответил на этот вопрос, а на остальные отвечать отказался. Он много спрашивал о стихах Артёма, читал ли он их дома, например. Спрашивал, как мой сосед относится к СВО и какие у Артёма авторитеты. Он показывал мне видео с “Маяковских чтений” и просил дать полные анкетные данные этих людей. Юный следователь все время уходил советоваться с "мозгоцентром", который сидел в соседнем кабинете. И вопросы следователю скидывали в мессенджере. Следователь, который допрашивал меня, был совсем “зеленым”. Мы с ним сначала разговаривали как нормальные люди, потом он рассердился, видимо, из-за того, что я взял 51-ю статью, и стал угрожать уголовкой и досмотром. Но после прихода адвоката следователь стал милым, даже добродушным и спросил, в самом ли деле произошло "то, о чем все говорят”. Он имел в виду сексуальное насилие над Артемом. Я ответил, что присутствовал при этом. Моя комната и комната Артема находились друг напротив друга, и невозможно было не слышать, как он кричал. Я слышал и полицейских, как они все это действие производили. Следователь, сохраняя невозмутимую мину, сказал, что ему в это не верится. В целом у меня создалось впечатление, что они собираются придумать очередное дело о создании экстремистского сообщества. На этот раз, видимо, поэтического. На эту мысль меня навел характер их вопросов. Следователи путались в статьях и упоминали во время допроса ту часть 282 статьи УК РФ, где речь идет об экстремистском сообществе.
– Вы прошли медицинское освидетельствование?
– Мы с Александрой после СК поехали на медицинское освидетельствование. У меня обнаружили множественные ушибы спины, левого бока, запястья и ушной раковины. У Александры сотрясение мозга и растяжение руки. Насколько я знаю, скорая зафиксировала повреждения, которые получил Артём. Дома мы сняли на видео следы погрома и кровь.
– Как вы объясняете поступок Артёма Камардина, который вышел после объявления мобилизации в центр Москвы со словами, критикующими российскую власть и людей, воюющих на стороне России в Украине?
– Артём, как и я, патриот и любит Россию. Кроме того, его лично это все задевало. За несколько дней до погрома нашего дома у Артёма погиб друг. Он спасался от мобилизации и попал в автомобильную аварию на границе с Казахстаном. Артём публично и лично выступал за отмену 282-й статьи УК РФ, по которой его, скорее всего, будут судить. Я тоже считаю, что этой статьи не должно существовать. По моему мнению, взгляды Артёма характеризует цитата, с которой начинается сборник его стихов. “Нет ни левых ни правых – есть Система и враги Системы”– это слова Эдуарда Лимонова. Артём выступает против системы, которая может беспрепятственно поступать так, как она поступила с ним.
– Как Артём себя сейчас чувствует?
– Он не впадает в отчаяние. Я уверен, что Артём, как крепкий духом человек, справится с этой ситуацией.
– Как вы себя чувствуете?
У меня моральное опустошение после шока
– Когда я после нападения проснулся в квартире друзей, я долгое время чувствовал дереализацию. Даже в безопасности, в окружении близких людей я не мог отойти от шока. Сейчас у меня наступило моральное опустошение после шока. Но мне лучше, у меня есть поддержка. Я буду с помощью адвоката добиваться наказания силовиков, которые на нас напали.
– Чем вы планируете заниматься в эмиграции?
– После обыска я собрал все свои вещи, потому что решил срочно эмигрировать. Через сутки я уже был в Таджикистане. Я выбрал эту страну, потому что невозможно было купить билет никуда, кроме Душанбе. Он стоил 90 тысяч рублей. Я планирую перебраться в Казахстан и буду заниматься помощью эмигрантам. Я и до обыска собирался покинуть Россию, я не хотел остаться запертым в стране в условиях закрытия границ. После обыска у меня совсем растворилось ощущение, что в либеральной, просвещенной Москве не могут поступить с активистами так, как с ними постоянно поступают в Беларуси или Чечне.
