"Мой отец не любил меня, вот почему я должен обнять тебя", – говорит участник прайда в Германии бывшей жительнице Казахстана Наталье. "Ты должен немного помочь своему отцу", – отвечает Наталья. "Мой отец уже мертв", – говорит участник прайда. Наталья обнимает этого человека.
Это кадр из документального фильма "Зачем нужны эти ваши прайды?". Фильм рассказывает историю о том, как Ваня Кильбер – сооснователь ЛГБТК+ организации Quarteera – и его мама Наталья, участница движения "Плюс Голос", вместе вышли на "марш гордости". Наталья выросла в Советском Союзе и вместе с семьей переехала в Германию. О том, как любовь к своему сыну переросла в поддержку ЛГБТК-детей, которым часто сложно найти понимание со стороны родителей, она рассказала в фильме.
Ваня участвует в работе движения второй год. До этого он несколько лет организовывал слеты родителей ЛГБТК+ детей из разных стран мира, в том числе из России, Украины, Казахстана, Польши и Германии. Его мама прошла сложный путь принятия идентичности своего сына и стала активисткой родительского движения в защиту прав ЛГБТК+ людей. Мама партнера Вани – активистка родительского движения в Польше – выходит на прайды с плакатом "Муж моего сына – моя семья". О борьбе родителей за права ЛГБТК+ людей и о том, как гомофобия разрушает семейные ценности, Ваня Кильбер рассказал Радио Свобода.
– Как вы эмигрировали в Германию?
– Меня в Германию, когда я был подростком, перевезли родители. В бывшем СССР на глазах все разваливалось, впереди меня ждала армия, в те годы в Казахстане еще была статья за мужеложество. Родители хотели своим детям самого лучшего, поэтому мы уехали. Тем более мои предки были депортированы Сталиным из немецких деревень в Крыму и Донецке в Казахстан. Родители решили вернуться на историческую родину. Я не потерял связь с Казахстаном. Много раз приезжал в Центральную Азию и в Россию по работе.
Я нашел в себе силы высказать священнику все, что я думаю. Мои отношения с РПЦ закончились
– Ваша мама Наталья в фильме рассказывает, как она отнеслась к вашему каминг-ауту. Каким стало это событие для вас?
– Каминг-аут я совершил в первые месяцы после переезда в Германию. Мне тогда было 16 лет. Во время большого семейного обеда я сразу всем, и бабушке с дедушкой в том числе, сказал, что я гей. До этого я в переписке с друзьями сделал каминг-аут и почувствовал через их поддержку собственную силу и правду. Во время признания за семейным обедом я, не выдержав напряжения, упал в обморок. Я помню, как родители меня приводили в чувство, а родственники надевали шубы и уходили. В общем, праздник не удался, и несколько лет все переживали. Папа глотал валидол, если я с ним пытался о своей ориентации говорить. Никто из взрослых меня не поддержал, а геев в моем окружении почти не было. Я рос в Казахстане среди дворовых понятий о гомофобии, где все мужчины боялись быть изнасилованными в тюрьме. Единственный гей, которого я тогда в Германии знал, мой учитель математики, страдал от насмешек окружающих. Кто-то из моих православных друзей предложил мне пойти в церковь. После этого меня откатило назад, в чувство стыда, во внутреннюю гомофобию и унесло в суровое православие. Я ушел в религию, стал общаться с православными священниками, ходить в приход. Я стал чувствовать себя частью чего-то большого, где известно, как правильно и неправильно жить, игнорируя разные сложности. Я перенес борьбу с собой во внешний мир и стал вразумлять людей, которые "жили во грехе". Я полюбил нравоучать. Днем я проповедовал, а ночью срывался на порно в интернете, утром за это себя ненавидел. А когда я поступил в университет, новая подруга позвала меня на встречу с шампанским и настольными играми квир-первокурсников. Там я влюбился и понял, что нет ничего постыдного в моей влюбленности, она прекрасна! Я поговорил со священником, надеялся, что он поймет мою любовь. Но он ответил, что так нельзя, но не мог объяснить почему, лишь ссылался на догмы. Я нашел в себе силы высказать священнику все, что я думаю. Мои отношения с РПЦ закончились. Теперь я называю себя поэтическим атеистом. Я очень люблю музыку, искусство и науку: они заменили мне религию. Второй каминг-аут я сделал, когда познакомил родителей со своим парнем. Это было намного проще. Мама и отец увидели не абстрактную гомосексуальность, а живого человека – моего парня, очень обаятельного. Папа приехал к нам в новую квартиру помочь установить новую кухню. Они разговаривали с моим парнем на балконе. Этот момент стал началом принятия. Сложного процесса, который закончился тем, что родители вышли на прайд вместе с моими подругами-лесбиянками и нашим общим ребенком. Мои родители – взрослые люди, сформированные в советском Казахстане, смогли измениться, чтобы понять своего сына. Это меня очень сильно окрылило и привело в активизм. Я поверил, что люди могут меняться, и понял, что мой активизм приведет к результату.
– Как менялось отношение ваших родителей к каминг-ауту? Что повлияло на то, что они сумели принять вас?
– У нас с мамой всегда были близкие отношения. Разрыв между нами после каминг-аута был чем-то ненормальным. И я решил, что так быть не должно. Желание вернуть близость и привело меня в активизм.
Маме было легче, чем отцу. Она читала статьи сексолога Игоря Кона, которые я ей присылал. Отцу было сложнее, но он тоже постепенно менялся.
Гомофобия и трансфобия – это общемировая проблема
Мы с друзьями в 2011 году вышли на прайд в Берлине русскоязычной колонной. После этого меня позвали присоединиться онлайн к передаче российского телеведущего Андрея Малахова. Я принял участие в этом безумном шоу с хором воющих бабушек. Помню, как папа впервые сказал мне после этого шоу: "Ваня, хорошо выступил" и обнял. Не так давно я приехал к родителям домой. Их маленькие внуки начали мерить мои туфли на больших каблуках. "Ой как круто, деда, ты тоже померь каблуки. Это же как на ходулях, это очень спортивно", – говорили внуки. Папа надел каблуки со стразами и прошелся. В общем, отец прошел большой путь от человека, который не мог смотреть на любой феминный предмет одежды на мужчинах, тем более на своем сыне, до человека, который не боится примерить на себя женскую обувь, потому что женское как таковое – это не что-то постыдное.
– Ваша история, скорее всего, большая редкость. Как вы думаете, почему вашим родителям удалось так изменить свое отношение к ЛГБТК-людям?
– В целом у нас обычная семья со своими проблемами. Мама и папа не были диссидентами. Но отец всегда помнил, как сталинские репрессии погубили многих родственников. Они погибли при переселении из Крыма в Казахстан. Отец мог сделать карьеру, вступив в партию, но он не стал так поступать. У мамы было обостренное чувство справедливости. Она всегда без страха вступалась за маленьких, которых обижали гопники. И думаю, большую роль сыграла жизнь в Германии, где правительство не поддерживает гомофобию и трансфобию, а, наоборот, защищает граждан от дискриминации. Немецкое общество не вставляло палки в колеса нашего активизма. Мы на родительский проект получили, например, грант от МИДа Германии. Мама и папа видели, как немецкая власть и общество помогают гражданам оставаться людьми, а не поощряют в них самое низменное. Оставшись в Казахстане, я бы, скорее всего, не смог выбраться из РПЦ и жил бы в парадигме двуличия. Поэтому я верю в политику и законы. Хорошие законы меняют людей к лучшему, а плохие – к худшему.
Пережить гомофобную и трансфобную чуму, которая распространяется в России
– Чем занимается движение "Плюс голос"?
– Мы выбрали название, в котором слышится ЛГБТК+ плюс голос родителей и близких. Чтобы к аббревиатуре ЛГБТК+ можно было добавить и другие буквы: М – мама, П – папа, Д – дедушка, Б – бабушка, С – сестра. И дальше целый алфавит, который показывает, что ЛГБТК-люди – не одни. Их поддерживают семья, друзья и общество. "Плюс голос" объединяет родительские группы, которые самоорганизовались в разных странах, как правило, на постсоветском пространстве. В Молдове есть старейшая группа родителей при организации "ГендерДок-М". Они любят выезды на природу и много общаются неформально. Эта группа смогла продвинуть в Молдове закон против буллинга. Это произошло после самоубийства трансгендерной девушки-подростка Фелис, которую травили в школе. Родители ЛГБТК+ детей вышли после ее гибели на улицы с плакатами. Недавно они же смогли провести в Кишиневе конференцию на тему предотвращения буллинга, где были представители Совета Европы и молдавского правительства. Конференцию назвали именем Фелис. В Украине есть организация "Терго", то есть "тыл" на латыни, состоящая из родителей квир-детей. У многих из участниц этой организации дети на войне. Там родители помогают бороться за брачное равноправие ЛГБТК+ солдат и солдаток. В войну становится особенно ясно, что брак между однополыми партнерами – это не просто штамп в паспорте. Это возможность попасть в больницу к раненому партнеру, или – таковы реалии войны – в случае смерти убитого партнера получить пенсию и достойную память. В однополых союзах после гибели на войне одного из партнеров второй как правило ничего не получает, кроме стыда. Он даже похороны не может организовать, ему поговорить о своей потере часто не с кем. В этом ужасе "Терго" работает, но мы надеемся, что Украина скоро победит. В "Плюс голос" входит еще замечательная организация родителей квир-детей из Грузии "Родители для родителей", ей недавно исполнилось 20 дней. Они давно собирались вместе, но недавно решили зарегистрировать организацию. В Грузии пытаются принимать гомофобные законы по российским калькам, и родителям квир-детей есть за что бороться. В "Плюс голос" входит армянская организация "Родители за равноправие". Они поддерживают местных ЛГБТК-детей, которых выгнали из дома, и квир-беженцев из России, Украины и Чечни. Белорусская родительская организация "Удивительные мамы" существует уже давно, но при сегодняшнем уровне репрессий она вынуждена работать в подполье. Есть российские "Родительский клуб" и родительская группа "Центра Т", которые помогают пережить эту гомофобную и трансфобную "чуму", которая распространяется в России. В такие времена важно говорить друг с другом о том, что происходящее в России – это ненормально, что это когда-то закончится. В "Плюс голосе" мы запустили кампанию #ГолосПоддержкиЛГБТК в поддержку квир-людей в России и вынужденных бежать из нее. Для кампании свои короткие видео и тексты записали родители и близкие из разных стран – Турции, Украины, Грузии, США, Молдовы, России. Еще есть наша организация немецкая Quarteera, в которой состоит моя мама, и польская родительская организация "Мы, родители". Они родительскими колоннами выходят на прайдах в Польше. Специалисты "Плюс голоса" оказывают психологическую поддержку на разных языках. У нас есть обучающие курсы для родителей, где можно найти ответы на вопросы, как помочь ребенку после каминг-аута, как бороться с собственной трансфобией и гомофобией.
У нас есть терапевтический подкаст для близких ЛГБТК+ людей "Группа поддержки". В нем мамы квир-персон из разных стран говорят о сложностях и радостях принятия, о родительском каминг-ауте и о том, какие новые перспективы открыл для них камин-аут детей. Это очень эмоциональные, теплые и вдохновляющие беседы. Главная задача "Плюс голоса" – усилить голоса родителей и близких, потому что они могут говорить на языке, понятном всем. Их голос могут на себя примерить многие люди.
– Почему родителям так сложно принять сексуальную идентичность своих детей?
– По моему мнению, рассказ ребенка о своей идентичности ставит родителей перед фактом, что они становятся частью ЛГБТК+ сообщества. Таким образом, родители сталкиваются со стрессом меньшинств. Часто они к нему не готовы, потому что, в отличие от своих детей, не читали литературу на тему гомосексуальности, не обдумывали этот вопрос много лет. Родители узнают в один день, что они родители ЛГБТК+ человека. Им тоже надо делать каминг-аут перед близкими. Второй фактор, как ни странно, любовь к своему ребенку, которая выражается в страхе за него, страхе перед общественной гомофобией. Родителям так страшно, что ребенка отвергнут, изобьют и обидят из-за его ориентации, что они отрицают ориентацию или идентичность своего ребенка.
Когда родители сталкиваются с каминг-аутом, они чувствуют, будто их родительство перечеркивается. Получается, что много лет они не знали чего-то очень важного о своем ребенке, особенно если ребенок трансчеловек. Признание ребенка будто бы ставит под сомнение ощущение себя как хорошего родителя. Родителю приходится принять тот факт, что и они, и ребенок – все те же люди и они могут научиться строить нормальные отношения. Родителю предстоит вернуть себе идентичность хорошего родителя. Увидеть других родителей квир-персон, которые не стесняются своих детей и не молчат стыдливо об их ориентации, помогают такие организации, как наши.
Эти законы заставляют родителей квир-персон чувствовать себя в России преступниками, хотя они и их дети – равные всем люди
– Что изменилось, по вашим наблюдениям, в жизни ЛГБТК+ людей и их семей после принятия российскими властями гомофобных и трансфобных законов?
– Quarteera провела исследование на эту тему. А из личного опыта я могу рассказать только о родителях, которые либо приняли, либо собираются принять своих детей и пришли в группу поддержи. В одном чате в России, где больше 1000 близких транслюдей, многие писали "мы не сдадимся и не отступим". Модераторы чатов с удивлением наблюдали решительность, сопротивление и желание поддерживать своих детей еще больше. В другой же группе люди писали, что боятся в России собираться офлайн. После фильма о нас с мамой мы получили письма от мам ЛГБТК+ детей. Они рассказывали, что теперь живут в постоянном страхе за своих детей и боятся знакомиться с другими родителями. Эти законы заставляют родителей квир-персон чувствовать себя в России преступниками, хотя они и их дети – равные всем люди, которые хотят просто жить. Мы знакомим родителей ЛГБТК+ людей из России друг с другом. Они встречаются, обычно вдвоем, чтобы поговорить о своей жизни и детях. Получается, что родители ЛГБТК+ людей в России ведут подпольное существование, как во времена фашизма. Все это жутко. Пока это не закончилось, мы будем друг друга поддерживать.
Родители ЛГБТК+ людей в России ведут подпольное существование, как во времена фашизма
– По вашим наблюдениям, влияет ли российская гомофобия на другие страны?
– Точно влияет на Казахстан, Кыргызстан, Молдову, Грузию. Об этом нам постоянно рассказывают активисты. В Грузии распространяют гомофобию и трансфобию, чтобы заблокировать вход этой страны в Евросоюз. Гомофобная российская власть влияет и на западный мир. Все взаимосвязаны. Многие гомофобные нарративы пришли к нам из евангелистских церквей США. А сейчас путинская риторика о так называемых традиционных ценностях распространяется на правые партии Европы. Гомофобия и трансфобия – это общемировая проблема, которая касается не только ЛГБТК+ людей и близких. Сейчас в мире противостоят две идеи: одна – за права ЛГБТК+ людей, человечность, уменьшение насилия, а вторая – догматическая, порождающая насилие. И, возможно, каждый должен определиться с выбором. Нейтральным остаться не получится.
