"Они какие-то шизофашисты", – жительница Харьковской области рассказывает о пережитом в оккупации и показывает свой испещренный пулевыми отверстиями дом. Камера медленно скользит за ее рукой: в каждое из пулевых отверстий она вставляет палец.
Отверстия не только в стенах, дырами усеян и ковер на стене. Владелица дома рассказывает, что пряталась от обстрелов в подвале, и показывает стопку из 15 книг, которые успела прочитать под дающей скупой свет лампой на батарейках. Ее сосед рассказывает пришедшему к нему с камерой художнику о трех чашках, найденных на руинах небольшого домика: "Смотрите, это все, что осталось от нажитого за 50 лет".
Это видео стоило бы показывать в России: невозможно не сострадать простому пожилому человеку и обычной женщине, у которой есть только этот домик – с дырами на кровле от обстрелов и продырявленным ковром. Ковер на стене – понятный образ, такой есть и в городских квартирах, и в частных домах у тех, кто живет сейчас по законам Кремля. Сложно поверить, что эти люди неспособны сочувствовать горю. Но им запрещено даже сострадать, если вспомнить множество уголовных дел за антивоенные посты в соцсетях или слова режиссера Ксении Сахарнововой, недавно снявшей документальную ленту о советском диссиденте Викторе Файнберге, который пережил принудительное психиатрическое лечение. Сахарнова рассказывала в интервью, что показывать ее фильмы в России сейчас означает "подставлять себя, подставлять людей".
И видео о войне и ее последствиях показывают не в Москве и даже не в Киеве, а в Вене, где проходит пятая Киевская биеннале, спрятавшаяся здесь от российских обстрелов. "Вместо того, чтобы отказаться от проекта и таким образом покориться логике войны, нападающей на все гражданское, Киевская биеннале 2023 года опирается на свою основополагающую идею: быть мультицентрической инициативой в европейской взаимосвязанной и солидарной форме", – пишут организаторы выставок.
Экспозиция Киевской биеннале в этом году из-за российской агрессии отражает географию украинского рассеяния. Выставки открылись в Киеве, Ивано-Франковске, Ужгороде и нескольких городах Евросоюза.
Главная экспозиция находится в Вене в здании выставочного комплекса Augarten Contemporary, построенного в 50-х австрийским архитектором Георгом Липпертом. На фасаде – синяя табличка на четырех языках: английском, немецком, французском и русском – краткое напоминание о том, что здание в случае вооруженного конфликта охраняется Гаагской конвенцией от 14 мая 1954 года, так как является культурным достоянием. Эта табличка напоминает о бомбежках исторического центра Мариуполя и судьбе музеев Сковороды и Примаченко, пострадавших от российских обстрелов, которые можно расценить как уничтожение культуры не только украинского народа, но и наследия всей Восточной Европы.
После освобождения Херсона от оккупации выяснилось, что в городском музее нет ничего, российские войска вывезли всю экспозицию. Художники Роман Химей и Ярема Малащук сняли пустые витрины, в которых остались лишь надписи или следы на ткани, напоминающие об исчезнувших экспонатах.
Закадровый голос рассказывает, что древнегреческие амфоры, вывезенные из музея, были найдены местным жителем в одной из деревень Херсонской области и переданы археологам, чтобы все люди, а не только российские солдаты могли любоваться ими и изучать мировую историю.
Истоки насилия анализировали многие участники Киевской биеннале. Для инсталляции "Дитя пилы – доска" швейцарский художник Ив Нетцхаммер, занимающийся компьютерным искусством, выбрал размышление о супрематизме. Чистые цвета вызывают в памяти картины войны: красная решетка как красная тюрьма, черная карта Украины превращается в черный квадрат, горячий утюг оставляет красный выжженный треугольник на флаге Украины...
Нетцхаммер в чистоту цветовых полей добавил новые смыслы, ведь, когда летят ракеты-убийцы, невозможно думать об эстетике, наслаждаться искусством, как в мирное время. Поэтому между черно-белыми березками не ходят красавицы, а летают ударные дроны, стреляют и русские пушки, и русские ракеты, а коса в руках смерти подкашивает ноги, срезая ступни: компьютерная фигурка падает и не может идти. Жертва обезличена.
Борьба осы и пчелы, как рассказала сотрудница галереи Laurenz, где разместилась еще одна часть экспозиции биеннале, была случайно заснята членами брюссельского арт-дуэта mountaincutters (они предпочитают писать название с маленькой буквы). В конце небольшого ролика оса разрывает тело пчелы пополам и улетает восвояси, оставив мертвую пчелу там, где произошло нападение. Зритель в недоумении: зачем это было нужно? В чем смысл этого убийства? Mountaincutters, видимо, тоже были озадачены увиденным и смонтировали ролик так, что после смертельной развязки кадры прокручиваются к началу и пчела оживает. Это метафора восстановления – неминуемого после любой войны. Насилие остановлено, пчела снова расправляет крылья.
