7 октября заканчиваются полномочия Общественных наблюдательных комиссий (ОНК) в 43 регионах России. Общественная палата уже назвала новые составы комиссий, в них не оказалось ни одного известного правозащитника.
Радио Свобода разбиралось, как комплектуют ОНК и есть ли там люди, которые всё же смогут помочь задержанному или заключенному, если его права будут нарушать сотрудники Министерства внутренних дел или Федеральной службы исполнения наказаний.
Тенденция сохранилась
В 2008 году был принят закон об общественном контроле, ОНК являются одной из его составляющих. В разных регионах эти комиссии формировались в разное время, каждая из них работает по три года, поэтому региональные составы меняются не одномоментно. Сейчас совет Общественной палаты РФ утвердил 751 члена ОНК в 43 регионах. Всего на эти места поступило 1036 заявок.
Я не по всем регионам посмотрел, но правозащитников я не вижу вообще
Журналистка "Московского комсомольца" Ева Меркачева, член Президентского совета по правам человека, много лет сама проработавшая в ОНК, опубликовала колонку о том, что в новый состав ОНК не попал ни один известный журналист и правозащитник, зато есть люди, в прошлых составах ОНК покрывавшие произвол сотрудников российских силовых структур.
– Ничего принципиально нового не случилось. Тенденция не пускать правозащитников появилась давно, ещё на позапрошлых выборах. Сейчас я смотрю на результаты выборов... Это очередная степень зачистки. Я не по всем регионам посмотрел, но правозащитников я не вижу вообще, – так новые составы Общественных наблюдательных комиссий прокомментировал Радио Свобода создатель Комитета против пыток Игорь Каляпин.
Сейчас Каляпин в нижегородской ОНК, в следующий состав он уже не прошел. Руководитель петербургской организации "Гражданский контроль" Елена Шахова (работает в нынешнем составе ОНК, не прошла в следующий) рассказала Радио Свобода, что переломным стало дело Магнитского: его историю придали огласке члены московской ОНК.
Начиная с 2013–2014 годов ОНК начали формироваться с учетом стоп-листов
После этого из наблюдательных комиссий стали вычищать правозащитников. Вместо них набирают людей из "нейтральных" некоммерческих организаций (НКО) либо ветеранских организаций силовых ведомств – которые также являются НКО. В соответствии с нынешним законодательством в комиссии не могут делегировать своих представителей НКО, признанные "иностранными агентами". Правозащитники пытались оспорить это требование, но Конституционный суд не встал на их сторону.
– Начиная с 2013-2014 годов ОНК начали формироваться с учетом стоп-листов. Об этом мне рассказывали и сами члены Общественной палаты, утверждающие составы ОНК, и представители силовых ведомств. Уже в составах, которые сейчас заканчивают работу, правозащитники стали исключением. Я туда попал, потому что мою кандидатуру отстаивал Президентский совет по правам человека. Я видел стоп-листы ФСБ, ФСИНа и МВД, прокурорских стоп-листов не видел, но не исключаю, что такие тоже есть. Я разговаривал с первым лицом одного из [силовых] ведомств, он объяснял мне, почему они в стоп-лист включили определенных людей. Также я разговаривал в Общественной палате с человеком, который получал эти стоп-листы, – утверждает Каляпин.
Член петербургского ОНК Анастасия Некозакова (в новый состав не прошла) радуется, что наблюдательные комиссии вообще не ликвидированы в условиях войны.
Надо усилить контроль за теми, кто пройдет в ОНК, чтобы в "ситуации после 24 февраля" враги не просочились
– Этой весной у меня было ощущение, что никакого нового созыва ОНК не будет в принципе. Если наш созыв доработает, будет чудо. Но летом объявили набор в новые составы ОНК по регионам и даже выбрали в них людей. Я была в конце июля на встрече потенциальных кандидатов в ОНК Петербурга с [Александром] Воронцовым – председателем комиссии Общественной палаты России по безопасности и взаимодействию с ОНК. Он говорил там примерно следующее: "Вы понимаете, такая ситуация сложилась после 24 февраля..." Не помню точные слова, но смысл в том, что надо усилить контроль за теми, кто пройдет в ОНК, чтобы в "ситуации после 24 февраля" враги не просочились, – рассказывает Некозакова.
Помогать задержанным по политическим мотивам станет сложнее.
– Относительно тех людей, которые остались в петербургском ОНК – с ними ещё удавалось что-то делать при обычных посещениях СИЗО и колоний. Но за редким исключением кто-то из них соглашался в отделах полиции посещать задержанных на митингах, – рассказывает Шахова.
Кто не ходит, тот пройдет
Тех, кто действительно много посещают задержанных и заключенных, в ОНК не ждут, утверждают собеседники Радио Свобода.
– В Питере в составе ОНК 40 человек. Некоторых людей из текущего состава ОНК я не видела ни разу, ни на каких собраниях, не знаю в лицо, не видела в списках, посещавших учреждения. Посещали учреждения 12–15 человек. Когда берешь в колонии журнал посещений, там одни и те же фамилии членов ОНК, – рассказывает Некозакова.
Для включения в ОНК определяющими являются характеристики от региональных уполномоченных по правам человека и местных Общественных палат. Каляпин говорит, что чем чаще человек посещает СИЗО, колонии и полицейские участки, тем у него меньше вероятность попасть в следующий состав ОНК.
Те, у кого под сотню посещений, кто разбирался с достаточно сложными ситуациями, рекомендаций не получают
– Я смотрел не только по Нижегородской области, ещё по нескольким регионам. Бог с ним, чем они там занимались, чай пили, почетными грамотами обменивались, проверяли что-то... Чем чаще человек ездит [в учреждения ФСИН и МВД], тем меньше у него вероятность попасть в ОНК следующего созыва. Те, кто за три года посещают один-два раза, считаются активными общественниками. Такие характеристики им пишут региональные Общественные палаты. Те, у кого под сотню посещений, кто разбирался с достаточно сложными ситуациями, рекомендаций не получают, – говорит Каляпин.
Представитель Общественной палаты России, отвечающий за работу с ОНК, Александр Воронцов заявил Радио Свобода, что ни о каких стоп-листах от силовых ведомств он не знает.
– По крайней мере, мне ничего не известно о списках [от силовых ведомств о том, кого нельзя брать в ОНК]. Важный момент – правильно ли оформлены документы. К сожалению, даже некоторые опытные наши коллеги допускают ошибки при оформлении документов. Законодательство не стоит на месте, в том числе меняются требования к членам ОНК. Бывает очень обидно, когда юристы аппарата [Общественной палаты] показывают, что документ составлен с нарушениями. И тогда положительного решения по кандидату быть уже не может, – говорит Воронцов.
То, что не все члены ОНК посещают арестантов, по его мнению, имеет объяснение.
– Команда [каждого регионального] ОНК должна сама выстраивать свою работу. Может быть, комиссия решит, что кто-то больше работает с документами и меньше посещает места принудительного содержания, – отмечает Воронцов.
Рождение правозащитников
Представители "неправозащитных" НКО, которые попадают в наблюдательные комиссии, в том числе из ветеранских организаций силовиков, – иногда втягиваются в работу по защите заключенных.
– У нас был ветеран МВД, который долго работал в парламенте Нижегородской области. Тем не менее, работая в ОНК, он стал настоящим правозащитником. В новый состав ОНК его не пустили, – рассказывает Каляпин.
– Есть бывшие правоохранители, которые идут в ОНК и активно там работают, знаю такие примеры в ОНК разных регионах. Часто они понимают, как быстро решить какую-то проблему, понимают, что это не работает, – говорит Некозакова.
Есть НКО, которые не находятся в конфронтации с российскими властями, но по своей специализации могут помочь арестантам.
Не первый год правозащитники "засылают" в наблюдательные комиссии своих представителей "партизанскими" методами
– В новый состав петербургского ОНК прошел Кирилл Куляев, юрист из организации "Дом редких" – это организация помощи людям с орфанными заболеваниями. Он занимается осужденным с таким заболеванием, он хороший специалист в своей теме. Знаю, что он посещал в СИЗО Александру Скочиленко (обвиняется по статье о "фейках об армии". – Прим. РС) с целиакией. Эта болезнь не включена в список орфанных, но считается редким аутоиммунным заболеванием. Он, может быть, и не часто ходил за наш созыв, но откликается на просьбы по редким заболеваниям, – рассказывает Некозакова.
Уже не первый год правозащитники "засылают" в наблюдательные комиссии своих представителей "партизанскими" методами: такие кандидаты никак не ассоциируются с НКО-"иноагентами", но, пройдя в комиссии, помогают задержанным и заключенным. Такого рода кандидаты прошли и в новые составы ОНК. Один из собеседников Радио Свобода сказал, что не хочет называть их фамилии, поскольку у Общественной палаты России есть возможность лишать членства людей из региональных ОНК.
С началом войны в учреждениях ФСИН происходят вещи, явно не соответствующие законодательству России: содержание украинских военнопленных без решений судов, вербовка российских заключенных в "ЧВК Вагнера". Власти не заинтересованы, чтобы это происходило на глазах общественных наблюдателей.
Бывали случаи, что мы беседуем с заключенным, приезжаем через две недели, а его нет
– В Петербурге с пленными украинцами в учреждениях ФСИН мы ни разу не сталкивались. Видимо потому, что это больше характерно для южных регионов. Фактов о вербовке [на войну] у нас нет. Но, как правило, заключенный весь срок отбывает в одной колонии. У нас же бывали случаи, что мы беседуем с заключенным, приезжаем через две недели, а его нет. И сотрудники ФСИН не могут объяснить, куда он делся. Бывают нормальные причины: заболел, отправили в больницу, куда-то отправили давать показания по другому делу. Нам же никак не могли пояснить, почему того или иного человека в колонии больше нет. Не предоставили информацию даже по запросу, – рассказывает Шахова.
