В начале 2022 года сервильные российские медиа под копирку растиражировали заявление посла Харальда Мальмгрена о том, что Владимир Путин – умнейший в мире политик. Шутка ли: советник четырех президентов США! Но авторы этих заметок умолчали о главном. Мальмгрен в своей статье рассказывает о личном опыте общения с Владимиром Путиным начиная с 1992 года. Будущий российский президент тогда еще только учился международной политике под присмотром Евгения Примакова.
Мальмгрен и Путин познакомились на сессии комиссии Собчака – Киссинджера по содействию Петербургу. За обеденным столом их места оказались рядом, и глава комитета мэрии по внешним связям спросил умудренного долгой карьерой вашингтонского инсайдера: что мешает западному бизнесу наладить деловые связи с Россией? Мальмгрен ответил: "Отсутствие установленных законом прав собственности – без них нет основания для урегулирования споров". "Ну да, - кивнул Путин. – В вашей системе деловой спор разрешают адвокаты, которым платят по часам. В России это обычно делается с помощью здравого смысла. Если речь идёт о значительных деньгах или имуществе, стороны посылают своих представителей. Все они вооружены. Во избежание кровавой развязки стороны, как правило, находят взаимоприемлемое решение. Страх способствует здравому смыслу". Пересказав этот диалог, Мальмгрен сделал вывод, что Россия не нападет на Украину: "У сторон нет иного выбора, кроме соглашения". Мальмгрен ошибся. Но это не обесценивает его свидетельство о Путине.
Лишённый возможности личных встреч с мировыми лидерами, Путин не может применить свою знаменитую негативную харизму
О страхе как главном стратегическом ресурсе президента России говорила недавно в своей лекции на ВВС Фиона Хилл, бывший аналитик ЦРУ и советник президента Дональда Трампа по России. Её текст называется "Свобода от страха". Это цитата из послания президента Франклина Рузвельта Конгрессу в январе 1941 года, известного каждому американцу. Тогда полыхала война в Европе, и главный союзник США, Великобритания, терпел варварские бомбардировки своих городов, но не дрогнул. Президент, выигравший выборы во многом благодаря обещанию "Наши мальчики не будут воевать на чужой войне", уже понимал, что Америке придется воевать. Но в послании он говорил о будущем мире, основанном на четырёх свободах: свободе слова, свободе вероисповедания, свободе от нужды и свободе от страха.
Нельзя допустить, чтобы позицию Вашингтона в отношении российской агрессии определял страх. Можно назвать его мягче: опасения, осторожность. Она была очень хорошо видна на недавней совместной пресс-конференции Джо Байдена и Владимира Зеленского в Белом доме. Украинская журналистка Ольга Кошеленко напомнила, что в начальной фазе вторжения США отказывались дать Украине ракетные комплексы Patriot, но через 300 дней войны изменили свое решение. "Возможно, я кажусь наивной, но можем ли мы сделать этот процесс более коротким и предоставить Украине все необходимые ей возможности для освобождения всех территорий без проволочек?" – спросила она президента США. Байден дал пространный ответ, но суть его заключается в одной фразе: "Идея о том, что мы дадим Украине военные средства, которые принципиально отличаются от тех, что уже поступают в эти страны, потенциально может развалить НАТО и расколоть Евросоюз и весь остальной мир".
На простой русский фразу следует перевести так: мы не даем украинцам наступательного оружия, потому что боимся ядерной войны. При этом от Украины ждут наступления, освобождения захваченных территорий. Военный эксперт Юрий Федоров откровенно называет эту позицию аморальной. А историк Юрий Фельштинский выражается ещё резче: "Нельзя победить в войне, если вам не разрешено обстреливать территорию своего противника". В кругу ближайших советников Байдена, увы, нет единства по этому вопросу. Бродят слухи о том, что в вашингтонских коридорах власти с тревогой думают о том, что произойдет в случае деградации путинского режима и гипотетического распада России, который многие аналитики считают вероятным.
Здесь уместно процитировать ещё одну речь Рузвельта, первую инаугурационную: "Единственное, чего нам следует бояться, это страха – отчаянного, безрассудного, неоправданного ужаса, который парализует усилия, необходимые для превращения отступления в наступление".
Путин берет на испуг, но он, говорит Хилл, всего лишь человек, его действия предсказуемы, и им можно противостоять. Добавлю, что Путин сейчас, по всем признакам, сам объят страхом. Лишенный возможности личных встреч с мировыми лидерами, он не может применить свою знаменитую негативную харизму, а через стол аномальной длины она не передаётся. Путин боится поражения в войне, боится дворцового заговора, боится Гааги, что бы это ни значило, боится насильственной смерти. Недавняя история с ложным визитом в Нижний Тагил со всей очевидностью говорит о паранойе. Именно это ничтожество первого лица и есть лекарство против страха.
Владимир Абаринов – вашингтонский журналист и политический обозреватель
Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не отражать точку зрения редакции
