Ссыльных – после долгой, изнурительной дороги – оставляли на пустом берегу. Поначалу они рыли землянки, в которых по ночам многие умирали от холода. Выжившие построили дома. Так в 1932 году на севере Пермского края возникло спецпоселение Усть-Гаревая.
Ссыльные были обязаны работать в Красновишерском леспромхозе. Неподалёку, ниже по течению реки Вишера, с 1928 по 1934 год находилось отделение Соловецкого лагеря особого назначения, которое позже было выделено в Вишерский лагерь особого назначения (ВишЛОН) – он дал начало будущим городам Красновишерск и Березники. Среди первых заключенных в лагере был Варлам Шаламов, позже написавший антироман "Вишера". Тысячи невинно осужденных – жертвы сталинских репрессий – строили ЦБК и заготовляли лес.
Среди ссыльных в Усть-Гаревой, как и по всему северу, было много раскулаченных крестьян. Дедушка жительницы города Добрянка Ларисы Широких, Иван Моторин, был сослан из Свердловской области как кулак вместе с женой и детьми. Лариса, вместе с сыном Ильёй исследующая историю семьи, нашла в архиве дело деда, записала воспоминания мамы и тети об их детстве, проведенном в Усть-Гаревой. Посёлка больше не существует. Там остались лишь несколько разрушенных домов да памятная табличка на берегу, установленная обществом "Мемориал".
История семьи раскулаченных – в фильме "Усть-Гаревая" документального проекта "Признаки жизни".
Александра Попова – воспоминания о высылке 1932 года
Везли нас на лошадях. Потом посадили на шитики – это лодки большие, впереди бежали лошади по берегу, шитики тащили по реке.
Привезли на Гаревую, высадили на берегу, на пригорке. Все выкапывали себе землянки, как норы, у каждого была своя такая норушка. [Людей было] много, очень много. Не только, как мы, там и с Ленинграда были, врачи. А как они попали на Гаревую, я удивляюсь. С вечера вроде всех уложат [в землянки], как в гнездышки, а утром – кто замерз, кто уже умер – вытаскивали. Потом стали строить избушки, одному построят, второму. У нас отец был строитель. Выстроили на Гаревой дома.
Жилось, конечно, очень туго, плохо жилось. Только то хорошо, что все было натуральное. Рыбка натуральная была, мы вандыши ловили, она как килька. Чашку большую сделаем, сверху марля и тут дырочка посередине, туда из бересты вороночку делали, полная чашка наберется, мы потом домой ее принесем, вычистим, мама на лист и в печку. Они высохнут, мы их как семечки ели.
Галина Попова
Кто работал на лесоповале. Мужчины трудились на лесоповале, а женщины – на лесосплаве. На лошадках возили бревна, баланы назывались, складывали на берегу. А потом по весне скатывали в Вишеру, они плыли, застревали на островах, на берегах. И вот так, по горло [в воде] женщины баграми сталкивали их, тонуло народу много. Вода холодная, мерзли, умирали.
Лариса Широких
В семье об этом никогда не говорили. Историю ссылки наших родных мы узнали в последние годы благодаря Илье, моему сыну. Он занялся родословной, сделал аудиозаписи бесед со старшими родственниками, делал запросы, искал информацию в разных архивах. Много узнали из личного дела моего дедушки, которое нашли в пермском архиве. Моя прабабушка Феликсада Белобородова жила в деревне Луговая Ирбитского района. Вышла замуж за Ивана Толстых, у них родились дети – сын Семен и дочь Фекла (моя бабушка). Год её рождения – 1898-й. Она вышла замуж за Ивана Игнатьевича Моторина, переехала к нему в деревню Моторино.
Дальше мы знаем о нашей семье из его личного дела, заведенного органами НКВД в июле 1930 года. Из дела известен состав семьи и имущество, как написано, до раскулачивания: земли пахотной, покосной 7 десятин, молотилка, четыре лошади, коров дойных 7–8 голов, телята, прочий мелкий скот, и было кожевенное производство. Все это содержали два брата – Иван и Григорий. Когда началась коллективизация, Ирбитский район очень активно в этом участвовал. Цитата из книги "Ирбитский край в истории России": "Кто не вступит в коммуну, земли не дадут, все отберут и пошлют в урман (урман – это лес). Но надо понимать, что для крестьянина земля – это жизнь". Жили полностью натуральным хозяйством. Забрать землю – это практически забрать жизнь. Но не только землю забирали, даже забирали воду. "Колхозники получили установку – выкачивать воду из колодцев "единоличников". Воду выкачивали, а в колхозных колодцах она оставалась только для колхозников. Кто хочет пить, должен идти в колхоз".
Проводились собрания, на собраниях Иван Игнатьевич и его брат Григорий Игнатьевич выступили против того, что у них забирали хлеб, забирали всю их продукцию. После этого они были признаны кулаками. 24 августа 1930 года было заведено дело на Моторина Ивана Игнатьевича, а в октябре 1930 года вся семья была выслана на спецпоселение в город Ирбит.
Из моей статьи "Красные пахари" в газете "Зори Плюс": "Жизнь оборвалась в одночасье. Ворвались в дом в кожанках, с наганами. Хозяина дома нет, только жена с тремя малыми детьми. С криком, плачем Фекла сгребла в охапку дочек и сына и вытолкнули их с родного крыльца. А во дворе вовсю уже хозяйничают, скот из хлева выгоняют, крестьянский скарб на телеги грузят. Ох, коровы как ревели, когда их выгоняли, душа разрывалась на это смотреть", – спустя десятилетия со вздохом обронила бабушка Фекла в разговоре с внучкой". Семью привезли на спецпоселение в Ирбит. Моя мама родилась именно там, 13 декабря 1931 года. Около двух лет они пробыли в спецпоселении, а затем, в июле 1932 года, всю семью отправили на неосвоенный север Пермской области. На тот момент моей маме Галине было 7 месяцев, старшим дочерям, Анне – 9 лет, Александре – 7 лет и Федору – 5 лет. Единственный сын Федор – как мы знаем из протокола допроса бабушки Феклы Ивановны – умер, то ли по дороге, то ли в первое время, когда жили в Усть-Гаревой.
Старший брат дедушки, Григорий, сбежал по пути в Усть-Гаревую, это зафиксировано в личном деле. Его жена и двое детей (они были уже подростки) тоже сбежали. Иван и Фекла, имея на руках малолетних детей, об этом думать не могли. Мужчины трудились на лесоповале, женщины на лесосплаве, труд был очень суровый.
В 1936 году в Усть-Гаревой родилась младшая дочь – Вера. Дочери Александра и Галина начальную школу окончили в Усть-Гаревой, а дальше в среднюю школу нужно было ходить за 18 километров. Ходили по тайге одни. И взрослому идти по тайге страшно, а тут дети. Тем не менее, бабушка, будучи сама неграмотной, понимала, что детям нужно дать образование, и отправляла в школу. Зимой ходили вслед за почтовыми санями, весной и осенью по берегам Вишеры. Несмотря на эти испытания, ни бабушка с дедушкой, ни мама и мои тети не озлобились, сохраняли жизнелюбие. Вся жизнь проходила в труде, а когда праздник – было веселье от души. Было застолье, пели песни, танцевали. И мы, внуки бабушки Феклы Ивановны, эти песни с детства знаем и тоже поем теперь на своих встречах.
Ссылка закончилась в 1946 году. Моя мама провела в Усть-Гаревой 15 лет, все детство и юность. В 1946 году вся семья переехала в город Березники. Там шло строительство калийного комбината, требовались рабочие руки.
В августе 2021 года я с сыновьями и со средней внучкой побывала на месте поселка Усть-Гаревая. Вверх по Вишере мы поднялись на лодках. Когда причалили к крутому берегу, поднялись по тропиночке вверх, увидели памятный знак "Усть-Гаревая". Он поставлен в ходе экспедиции "По рекам памяти" общества "Мемориал". Это очень важно и для памяти нашей страны, и для нашей семьи. На поляне, где когда-то был посёлок – трава в рост человека, тишина, простор – и юная березка трепещет зелеными листочками.
