Вопрос "где тела погибших 65 украинских военнопленных" прозвучал даже в эфире одного из российских федеральных каналов. И вот спустя 50 часов после катастрофы Ил-76 СК РФ показывает татуировку с тризубом и три документа, найденных на месте падения самолета. Убеждают ли военных экспертов эти новые доказательства гибели десятков людей? В эфире военные эксперты Игорь Романенко и Сергей Грабский, а также журналист проекта "Система" Дмитрий Сухарев. Ведет программу "Лицом к событию" Елена Рыковцева.
Видеоверсия программы
Елена Рыковцева: Представить я не могла, что нам третьи сутки предстоит обсуждать историю с Ил-76. И представить было невозможно, что через 56 часов после падения самолета будет непонятно, сколько человек было на борту, какие это люди, были ли они там вообще, эти десятки, о которых говорится. За час до нашего эфира, в 16.57 по московскому времени, Следственный комитет РФ выложил кадры, которые, с его точки зрения, что-то доказывают. Даже на федеральных российских каналах одному из экспертов пришло в голову спросить: а где тела, давайте их покажем?
Елена Рыковцева: Долго его не слушали, Максима Юсина. Вчера, например, в программе "60 минут" у Ольги Скабеевой вот так доказывался факт того, что 65 военнопленных находились на борту.
Елена Рыковцева: Вчера были только списки и фотографии. И вот проходит 56 часов, и сегодня Следственный комитет выкладывает новое видео, которое соответствующим образом комментируется и показывается в той же программе "60 минут".
Елена Рыковцева: Паспорт, который показали, находится в идеальном состоянии. Трудно себе представить, чтобы его нашли на месте этого ужасного происшествия, тем не менее о нем говорят, как будто бы перечисляя то, что было найдено. Давайте еще раз внимательно посмотрим на кадры, выложенные СК РФ.
Нет ни одного документа, доказывающего, что эти люди имеют отношение к воинской службе
Елена Рыковцева: С нами на связи Сергей Грабский, военный эксперт. Пожалуйста, ваш комментарий к увиденному. У вас появилось больше сомнений, убавились ваши сомнения, были ли они вообще-то?
Сергей Грабский: Сомнения только прибавились. Во-первых, если людей везли на обмен, они могли в тот момент не иметь личных документов, они могут передаваться пакетом сопровождающими лицами для того, чтобы сверить списки, а потом уже можно проверить, что да, действительно, этот человек имеет те же документы. Второе: почему мы сейчас наблюдаем такой различный спектр документов? Тут вам и удостоверение военнообязанного, и паспорт гражданина Украины, и заграничный паспорт. Ни одного документа, который говорил бы о том, что эти люди имеют какое-то отношение к воинской службе, как минимум – военного билета, который должен быть у военнослужащего. Опять же тела показаны через 56 часов. Почему? Если место было оцеплено, если у этого события особый резонанс, почему эти тела не были показаны сразу?
Мы еще вчера обсуждали вариант Гляйвица, когда нацисты применили такую провокацию перед началом Второй мировой войны. Почему на место аварии не было допущено МЧС, которое обязано было быть там первым? Вопросов очень много, но никакого убеждения в том, что именно эти люди были именно в этом самолете, у меня не появилось.
Елена Рыковцева: Если допустить, что этих людей в таком количестве, которое называется, не было в этом самолете, а списки этих людей есть, и украинская сторона вроде бы не отрицает, что те самые списки готовились к обмену, вопрос: где эти люди?
Сергей Грабский: В этом-то и вопрос. По некоторым данным, обмен должен был состояться. Я не могу сказать, тот это список или не тот, потому что, по предварительной информации, некоторые из людей, обозначенных в списке, были уже обменяны ранее. Поэтому очень трудно сказать, где эти люди, что с ними случилось. Если мы берем одну из рабочих версий, что там не было личного состава в таком количестве, тогда вопрос, откуда вообще взялся этот список. Теперь самое страшное: если этих людей там не было, то что с ними теперь? И еще очень интересная особенность: вы посмотрите, в каком состоянии временное удостоверение военнообязанного, паспорт гражданина Украины, то есть спектр документов, который вообще не имеет никакого отношения к воинской службе!
Елена Рыковцева: Сверив историю с 18 людьми, которые вроде бы были обменяны раньше, пришли к выводу, что их нет в этих списках. Многие журналисты сверяли эти списки, вроде бы мы не можем брать на вооружение ту версию, что 18 из них уже были обменяны. Тем не менее все равно разговор идет о десятках людей. Что вам говорит тот факт, который приводила вчера разведка Украины, что пять человек все-таки были доставлены в морги? Кроме того, давайте не забывать: Оренбург признал, что в морги доставлены шестеро членов экипажа.
Теперь самое страшное: если этих людей не было в самолете, то что с ними теперь?
Сергей Грабский: Экипаж – это как раз соответствует тем данным, о которых мы с вами говорим. Оренбург подтвердил пять человек – стандартная численность экипажа. Те ли это люди, не те ли – сказать трудно. По первому предположению мы можем сказать, что так оно и есть.
Елена Рыковцева: С нами на связи Игорь Романенко. Что вы скажете сегодня, после того, что прошли 56 часов и выложены новые кадры, о том, кто был на борту, сколько их было?
Игорь Романенко: Я думаю, надо добавить запись, которую представляет Невзоров. По этим данным, есть прослушивание пожарной части с вышкой аэродрома, с руководством на этой вышке. Они передавали информацию в пожарную часть, что надо вызвать то ли три отряда, то ли сколько-то, потому что подорвался военный самолет. Пожарные уточняли, что был за груз, им отвечали, что на борту были ракеты, какой-то состав. В свое время, будучи замначальника Генштаба ВСУ, я возглавлял авиационный отряд, состоявший из трех Ил-76: двух самолетов с ракетами и одного самолета с расчетами зенитно-ракетных комплексов С-200 и С-300 для проведения стрельбы на российских полигонах. Это говорит о том, что этими самолетами выполняются такого рода задачи.
Борта, которые обеспечивают боевую деятельность, – если иметь в виду, что там не военнопленные и не гражданские, то это абсолютно военный самолет, абсолютно военная цель. В связи с этим силы противовоздушной обороны ВСУ могут применять свое оружие, как они это делали в конце года по Су-34, в начале года – по А-50. Вопрос принципиальный: могли создать такую провокацию россияне, разместить там военнопленных или нет? Перед этим должны были лететь высокопоставленные лица РФ, которые должны были принимать участие, но их всех не допустили прямо перед взлетом.
Со списками все это фальсифицируется настолько легко и свободно – о чем говорить? Я помню, как в истории со сбитым самолетом МН россияне предоставляли несколько вариантов фальсификаций: что трупы пособирали и повыбрасывали украинцы, потом – что сами сбивали, поднимали самолет, который не имел возможности ни доставать до этой высоты, ни действовать, и так далее. То есть у меня нет сомнений, что это можно сфальсифицировать. По количеству останков людей – это экипаж, а все остальное – это недопущение туда всех лиц, которые могли показать что-то другое и через некоторое время показывают то, что надо показывать. Такие навыки и возможности мы неоднократно наблюдали в ходе войны и перед войной.
Елена Рыковцева: В качестве косвенного доказательства они сегодня показывают нам борт от 3 января, который тоже вез пленных – на тот самый обмен, который совершился. То есть сам по себе факт того, что они могли лететь самолетом, вы, например, не отрицаете?
Посмотрите, какое информационное цунами было организовано!
Игорь Романенко: Нет, не отрицаю. Накладки могут быть. Россия – большая территория, поэтому когда надо вовремя доставить, как договорились, то могли бы использовать. Если исходить из того, кому это надо, то как раз все можно сложить, каким образом осуществить такую провокацию, потому что потом вокруг этого идет информационная пропаганда. Посмотрите, какое цунами было организовано!
Елена Рыковцева: С нами Дмитрий Сухарев, журналист-расследователь проекта "Система". Остается ли у вас после того, что вы сегодня увидели, надежда, что этих людей не было на борту?
Дмитрий Сухарев: На самом деле с российской стороны нет никаких доказательств того, что кто-то из этих пленных погиб. По тому списку, который опубликовала Маргарита Симоньян, скорее больше вопросов, чем ответов. Хотя мы, конечно, проверили все фамилии из этого списка и нашли на сайтах, которые выкладывают данные пленных украинцев, 58 из 60 фамилий. Причем один из них значился как уже обменянный 3 января. Не очень понятна его судьба: был ли он действительно обменян. Мы пытались с ним связаться, но это не удалось.
Елена Рыковцева: Его имя было на определенном сайте среди обменянных, но потом, когда вокруг этого поднялся шум, это имя исчезло и перекочевало в список тех, кто летел в самолете.
Дмитрий Сухарев: На сайте они поменяли после того, как я непосредственно смотрел этот сайт, эти фамилии. В его карточке на этом сайте значилось, что он обменян 3 января.
Елена Рыковцева: Эта запись сохраняется? У меня была информация, что она исчезла.
Дмитрий Сухарев: Из интернета ничего не исчезает бесследно. Очень удивляет информация о пяти погибших летчиках, потому что этих летчиков было шесть. Непонятно, что произошло с сопровождающими, про них вообще ничего не говорится, как будто бы их не было. Маргарита Симоньян опубликовала не списки погибших, а списки тех 65 военнопленных, кто летел этим рейсом, и ни слова ни о летчиках, ни о сопровождающих, что очень странно. Обычно, когда происходит авиакатастрофа, списки погибших появляются не позже, чем через сутки. Сейчас сколько времени прошло, а этих списков нет, кроме сомнительного списка от главного редактора сомнительного российского пропагандистского медиа.
С российской стороны нет никаких доказательств того, что кто-то из этих пленных погиб
Елена Рыковцева: Подведем итог на эту минуту: нет официального списка погибших, нет официального списка пассажиров самолета, в котором должны были быть 6 членов экипажа, 65 военнопленных и трое сопровождающих. Шесть членов экипажа – Оренбург подтвердил, что они оттуда, но полного списка по сию минуту не существует. Мы попытались задать вопрос московским прохожим: а что им кажется неясным в этой истории?
Елена Рыковцева: Мы переходим к ответам, которые должны были бы прозвучать на сегодняшнем ночном заседании Совета Безопасности ООН. Вроде бы российский представитель должен был показать и доказать, что да, мы предупреждали украинскую сторону о том, что военнопленные летели на обмен, и да, они погибли. Я хочу, чтобы вы услышали всю фактическую базу, которую представил представитель РФ на Совбезе.
Елена Рыковцева: Вот поверьте все, кто не смотрел это заседание: это всё, что сказал российский представитель. Весь этот текст – это ругательства в адрес украинской стороны, которая мало того что сбила в 2014 году малайзийский "Боинг", так что же им не сбить самолет со своими военнопленными? Больше ничего представлено не было: как, в какой форме предупреждали украинскую сторону, откуда у них сведения, что она стреляла, откуда она стреляла, – ничего этого не было. Что касается украинского представителя, она говорила только по первому пункту, по поводу подтверждения или неподтверждения того, что этим бортом летели украинские военнопленные.
Елена Рыковцева: Украинский представитель не затрагивала тему того, как и чем был сбит самолет с украинскими военнопленными, но еще раз потребовала международного расследования вслед за президентом своей страны. Сергей, вам слово по поводу этой аргументации и по поводу того, что в руках у российского представителя не было никаких документов. Даже не очень понятно, зачем он требовал это заседание Совета Безопасности, каждый член которого вставал и говорил: да, это всё потому, что войну развязала Россия.
Ни одна структура, отвечающая за медиацию, не сообщила, что был сорван какой-то процесс
Сергей Грабский: Абсолютно справедливо. Я имею опыт миротворческих операций, понимаю, что такое вообще проведение подобных операций. Для всего этого существует четко обозначенный термин – deconfliction. В таких процессах задействовано три стороны: принимающая, передающая и сторона, которая осуществляет медиацию. Сторона передающая должна проинформировать сторону, которая осуществляет медиацию (в данном случае мы говорим как минимум о Международном комитете Красного Креста, если речь идет о пленных). Возможно, есть какая-то страна, давайте назовем ее условно Объединенные Арабские Эмираты, которые неоднократно принимали участие в таких операциях. И уведомляется украинская сторона. До секунды определяется время, когда данное транспортное средство может осуществлять какое-то движение.
Поэтому, если украинская сторона говорит, что такого не было… Заметьте, ни одна структура, которая отвечает за медиацию, не сообщила о том, что где-то что-то произошло, был сорван какой-то процесс. Логично, что любой уважающий себя дипломат, сидящий за столом Совета Безопасности, говорит примерно то, что сказал я.
Основная угроза исходит с российской стороны. Самолет был сбит на российской территории, упал на российской территории, пролетал в российском воздушном пространстве. В конце концов, ответственность за перемещение военнопленных, которые находятся в полном распоряжении государства, удерживающего их в плену, лежит на этом государстве. Поэтому эта, мягко говоря, непонятная эмоциональная речь представителя субъекта международного права, который пока называется Российской Федерацией, не только удивила меня, но вызвала определенную абсолютно предсказуемую реакцию всех адекватных дипломатов. Россияне получили очередную оплеуху, весь мир высказался однозначно, кто является виновником этой катастрофы, если таковая имела место.
Во-первых, до сих пор непонятно, нет ни одного доказательства того, что там действительно находились какие-то люди, кроме членов экипажа. Во-вторых, если российская сторона так экзальтированно сообщает об этом происшествии, то в чем проблема организовать допуск международной следственной комиссии на место происшествия, предъявить реальные доказательства? А уж их можно было предъявить как минимум в течение 24 часов.
У Украины нет столько "Пэтриотов", чтобы рисковать ими, выдвигая их в сторону вероятного поражения
Хочу обратить внимание еще на одно: несмотря на истерические заявления представителя Российской Федерации, решение о созыве было принято через сутки после этого заявления. Мировое сообщество дало РФ возможность представить хотя бы какие-то вменяемые доказательства произошедшего. Это сделано не было. Как вы правильно сказали, здесь просто прозвучал какой-то эмоциональный спич, который не имеет под собой никакого основания.
Мало того, как военный я вам скажу: у Украины нет столько "Пэтриотов" и так далее, чтобы рисковать ими, выдвигая их в сторону вероятного поражения средствами Российской Федерации. Поэтому приплетание сюда в одну кучу западной военной техники выглядит как плохо продуманная, неудовлетворительно организованная, срежиссированная акция, которая не имеет под собой никаких реальных оснований.
Елена Рыковцева: Я еще раз повторю, что все начиналось с прямых обвинений российского представителя в адрес французского представителя, который не организовал сразу это заседание. Совершенно непонятно, чем помешал российскому представителю его перенос на сутки (ему объясняли: это связано с тем, что обсуждалась ситуация в Газе). Он очень возмущался, буквально кричал, все время обзывался, хотя это был не Небензя, но у них, видимо, это передается, как эстафета. Потом он произнес те слова, которые мы вам показали. Потом перечислил все версии украинской стороны и сказал, что все это ложь. Потом он потребовал осудить украинскую сторону за то, что она, видимо, негуманно обошлась со своими военными. Фактически это был спич в защиту жизни украинских военнопленных, с которыми украинская сторона так жестоко обошлась. Все это выглядело очень странно. Игорь, что это было: одна сторона говорит, что предупредила, другая говорит категорически – не предупредила?
Игорь Романенко: На мой взгляд, это была подготовленная большая провокация, фальсификация со стороны Российской Федерации. Время еще покажет, появятся соответствующие доказательства. По вопросу о том, что же было внутри самолета, мы услышали разные версии. Я придерживаюсь того, что там были взрывчатые вещества, а военнопленных там, на мой взгляд, не было. Второй вопрос заключается в том, из-за чего рухнул этот самолет. Я как представитель противовоздушной обороны могу сказать: очень может быть, что он был сбит зенитно-ракетным комплексом (вопрос, какой страны).
Как офицер зенитно-ракетных войск я говорю: во время войны, с точки зрения правил ведения войны военно-транспортный самолет являлся законной, легитимной целью для уничтожения вооруженными силами Украины. В конце прошлого года мы уничтожили несколько самолетов, еще раньше над Брянской областью было уничтожено сразу пять летательных аппаратов: вертолеты, самолеты. Это могла быть следующая военно-транспортная цель.
Хорошо, чтобы было международное расследование. Но, судя по опыту вокруг рейса МН, россияне на это не пойдут. Право на применение такого оружия остается за украинской стороной. Пока это не говорит о том, что именно они это сделали, но с точки зрения войны и с точки зрения международного закона это все вероятно. Объединяя эти два процесса, я хочу сказать, что россияне продуманно отнеслись к фабрикации всего этого, попытались создать пропагандистский фальсифицированный фейк. Я очень надеюсь, что со временем мы узнаем правду, и этот фейк развеется, как многое другое, что они делали до этого.
Елена Рыковцева: Но все-таки, согласитесь, мы должны зафиксировать, что строго над территорией РФ был сбит первый военно-транспортный самолет. Над Брянской областью они не были военно-транспортными, там два истребителя и два вертолета, насколько я помню.
Это была подготовленная большая провокация, фальсификация со стороны РФ
Игорь Романенко: Эти самолеты возят ракеты С-300, которые бьют по нашему Харькову и другим городам. О чем разговор?! Они перевозят вооружение, технику, они для нас – абсолютно легитимная цель.
Елена Рыковцева: Я подсчитываю четко: над территорией Российской Федерации – это март 2023 года, Брянская область, январь 2024 года – Белгородская область. Является ли на эту минуту вопросом, куда и откуда летел самолет? С учетом того, что транспондеры были отключены, мы все время говорим о двух рейсах: первым, полупустым, отправили эту партию, вторым – почему-то вторую партию, хотя могли их объединить. Но номер борта этих рейсов до сих пор неясен, ни первого, ни второго, потому что был отключен тот самый транспондер. Дмитрий, для вас это является вопросом?
Дмитрий Сухарев: Номер рейса установлен. Наши коллеги из "Медиазоны" благодаря своим источникам подтвердили – это Ил-86, который принадлежит Минобороны. Он всегда летает с отключенным транспондером, поэтому его нет, естественно, ни на одном сайте, который отслеживает полеты. Впервые этот номер появился на "Авиафоруме" вместе со списком погибших членов экипажа. Мы первыми сказали, что, скорее всего, это именно этот рейс, после этого вечером наши коллеги из "Медиазоны" определили это по своим источникам. По многим комментариям, по косвенным доказательствам летел этот рейс из Чкаловского в Белгород, был сбит при заходе на посадку, что, в общем, похоже, потому что место падения самолета было примерно рядом с тем местом, где самолеты снижаются.
Елена Рыковцева: Вас не смущают некоторые вещи: что облако после взрыва было таким, как будто бы слишком много керосина, а их не заправляют керосином в таком количестве?
Дмитрий Сухарев: В общем, нет, потому что самолет могут заправить на дорогу туда-обратно. Сколько там керосина, не очень понятно. Мне кажется, это логично – не держать в белгородском аэропорту большие запасы топлива. Белгород постоянно находится под обстрелами, под бомбежками, и логично заправлять самолеты полностью для того, чтобы, прилетев в Белгород, они вернулись обратно в Чкаловский на военный аэродром. Опять же, помимо 65 военнопленных в этом самолете могли находиться и ракеты, боеприпасы. По сообщениям очевидцев точно известно, что было очень большое количество каких-то документов, которые почти сразу после аварии ходили и собирали сотрудники спецслужб и военной полиции.
Елена Рыковцева: В Жуковский их свозили из разных колоний с территории РФ, где они содержались?
Самолет был сбит как законная военная цель
Дмитрий Сухарев: На аэродром Чкаловский их, скорее всего, свозили из разных колоний. Тем более, что, судя по информации из открытых источников, какие-то из этих пленных, например, были взяты в плен в Мариуполе, на заводе "Азовсталь". По-моему, самый молодой пленный был захвачен в феврале 2022 года сразу после начала полномасштабного вторжения: насколько я понимаю, он был пограничником. Соответственно, они, скорее всего, находились в разных колониях, в разных частях России. Их могли привезти в Чкаловский, всех посадить в один самолет. Если, как говорят, этих людей было 192, то, по словам некоторых авиаэкспертов, скорее всего, этих самолетов с военнопленными было два или три.
Елена Рыковцева: Остальных развезли обратно по колониям? Куда они делись после этого происшествия?
Дмитрий Сухарев: Скорее всего, если летели еще самолеты, которые не включают транспондеры, мы не сможем этого увидеть. Тем не менее, если летели самолеты с другими военнопленными, то они просто развернулись и улетели или в Чкаловский, или еще куда-то, а оттуда людей увезли обратно в колонии.
Елена Рыковцева: Сергей, остался ли для вас непроясненным вопрос маршрута этого самолета?
Сергей Грабский: Меня это совершенно не интересует, потому что Россия не соблюдает правила полетов на своей территории. Игорь Александрович был абсолютно откровенен, он сказал, что самолет был сбит как законная военная цель. Если Российская Федерация хотела совершить какую-то провокацию, то она совершила преступление против человечности, нарушая все законы войны, не уведомив украинскую сторону, если там действительно кто-то находился. Я бы хотел, чтобы мы сбивали как можно больше российских военных самолетов. Ведь мы видим, что российские ракеты делают с Харьковом и с другими городами Украины. Законное право Украины – защищать своих граждан. Если там действительно кто-то был, если военнопленные, как было предположено, могли лететь вместе с какими-то ракетами, это, опять же, подтверждение военного преступления во время войны.
Елена Рыковцева: А как подтверждается то, что там были ракеты, если не подпускают?
Сергей Грабский: А как подтверждается то, что там были люди? Никак. Мы с вами просто гадаем. Я говорю в общем, не называя страну. Страна, которая не обеспечивает жизнь и здоровье военнопленных в соответствии с Женевскими конвенциями, является ответственной за все преступления, которые с ними совершились. Я настолько уверен, потому что это типичное поведение российских оккупантов. Например, мои друзья, которые сейчас воюют, заявляют, что при усилении артиллерийского обстрела противник выставляет украинских военнопленных в качестве живого щита. Это абсолютно циничное преступление! Поэтому: куда и как летел этот самолет, что с ним случилось – это полностью ответственность и преступление Российской Федерации.
Законное право Украины – защищать своих граждан
Елена Рыковцева: Я сейчас получила сообщение от своих киевских друзей, которые пытались узнать, не ищет ли кто-то этих людей по списку, появились ли родственники, есть ли запросы. Нет, пока в Украине ничего этого нет, никакой информации оттуда не поступает. Игорь, считаете ли вы, что не осталось вопросов к маршруту этого самолета?
Игорь Романенко: Вопросы были, есть и будут. Кроме записей, которые есть якобы от Невзорова по поводу того, что пожарная часть говорит с вышки с авиационным руководителем, есть еще запись второго борта, который шел за первым, якобы с другой частью военнопленных, и он информирует, что связь с первым пропала. Это может быть подтверждением того, что был все-таки второй борт. Этот вопрос можно было решить достаточно квалифицированно, если действовать по международным правилам, чего Россия не делает. Это убеждает меня в том, что это большая подготовленная провокация. Уничтожать военные цели – это так, поскольку мы воюем с государством-агрессором, которое аннексировало наши земли, убивает наших людей. Война есть война.
Елена Рыковцева: Что еще мы можем максимально услышать о расследовании российской стороны? Являются ли эти кадры последним словом: вы хотели увидеть тела? – вы их увидели, вот вам татуировка. Сообщат ли они о том, каков был характер повреждения этого самолета и так далее?
Дмитрий Сухарев: Через какое-то время после проведения экспертизы, скорее всего, мы узнаем, из какого зенитно-ракетного комплекса был сбит самолет. Я уверен, что назван будет либо "Пэтриот", либо IRIS-T.
Елена Рыковцева: Вы сказали не "установлен", а "назван".
Дмитрий Сухарев: Конечно. По сути, все заседание Совбеза ООН было созвано именно для того, чтобы донести мысль о том, что "вы поставляете Украине системы ПВО, из которых сбивают самолеты с военнопленными, совершают преступления" и дальше по тексту. Это единственная мысль, которую хотели донести так называемые российские дипломаты. Потому что российской армии очень мешает система ПВО, защищающая украинские города, сбивающая ракеты, которые летят в жилые дома, убивают украинцев. Конечно, России очень хотелось бы, чтобы этих систем ПВО в Украине не было. Любые способы будут использованы для того, чтобы убедить Запад не поставлять ракеты для этих комплексов ПВО и сами комплексы ПВО. Конечно, очень неприятно, когда твоя хваленая ракета "Кинжал", которая никем не должна быть перехвачена, перехватывается тем же самым "Пэтриотом", который старше этой ракеты на несколько десятилетий. Это, конечно, еще и позор российского оружия, которое должно быть хваленым, а тут не получилось.
Елена Рыковцева: Вы сказали очень важные вещи. Страшно предположить, что все это затевалось именно для донесения этой идеи.
Дмитрий Сухарев: Да, заседание Совбеза созывалось именно для этого, ведь это отличный способ обвинить украинскую армию в том, что поставляемое Западом оружие используется не по назначению. Мол, вы поставляете – вы являетесь соучастниками преступления. Они же прямым текстом это сказали! Это отличный метод пропаганды, который используют российские дипломаты, по большому счету ничем не отличающиеся от Маргариты Симоньян или Владимира Соловьева.
