Гагаринский районный суд Москвы отклонил иск Сахаровского центра к Минюсту, который собирается ликвидировать правозащитную организацию как юридическое лицо. Ранее Сахаровский центр был выселен из всех своих помещений. Его деятельность не прекращается даже в таких сложных условиях.
Повод для ликвидации представители Министерства юстиции усмотрели среди прочего в том, что будто бы Сахаровский центр вышел за пределы своей территориальной деятельности. Иными словами, за пределы Москвы. Имелась в виду Всероссийская выставка, посвященная 100-летию академика Сахарова. Мультимедийные материалы выставки были доступны в регионах, только надо иметь в виду, что из-за ковидных ограничений выставка там была доступна только онлайн. Такое вот территориальное нарушение.
Интересы правозащитной организации в суде представлял председатель правления Сахаровского центра Вячеслав Бахмин. Он назвал решение судьи “ожидаемым, но неадекватным”:
– С позиций здравого смысла какой-то логики нет в том, что выявил Минюст в качестве неустранимых и самых жестких нарушений. Однако использование самых разных юридических решений и уловок для того, чтобы уничтожить нашу организацию, не стало неожиданностью. В нашей стране такое мы видим уже не первый раз. То же самое было с Московской хельсинкской группой, а сейчас – с Сахаровским центром. Они взяли такую практику на вооружение для того, чтобы уничтожить нашу организацию только за то, что она, с их точки зрения, не соответствует территориальным требованиям. Но мы взаимодействовали с регионами на протяжении многих лет, и это никогда не вызывало никаких возражений. Сейчас изменилась практика, причем эта практика абсолютно ужасна для некоммерческих организаций и для общественных организаций. Если ее применять по отношению ко всем региональным НКО, то их все надо закрывать. Потому что то, что мы делали, – это абсолютно нормально для любой организации. Если ее представители едут в другой город по приглашению какой-то родственной структуры для того, чтобы поделиться опытом или поучаствовать в конференции, это никак не может рассматриваться как нарушение территориальной сферы деятельности. Так что, повторю, никакой логики здесь нет. Видимо, в ближайшее время Сахаровский центр будет уничтожен как юридическая организация. Особых сомнений в этом нет.
Сахаровский центр – это не столько структура, сколько люди
Тем не менее Сахаровский центр – это не столько структура, сколько люди. Люди, которые уже много лет считают свою работу своей миссией и своим долгом. Поскольку люди остаются (неважно, в России они или уехали), они будут продолжать свою деятельность, заявил Вячеслав Бахмин.
Правозащитники объявили, что перезапускают один из старейших проектов Сахаровского центра, а именно сайт “Воспоминания о ГУЛАГе и их авторы”. У сайта узнаваемый логотип. Это контуры скульптуры “Ангел Даша”, которая много лет была своеобразным талисманом Сахаровского центра. “Даша” встречала посетителей у входа в выставочный зал.
“Воспоминания о ГУЛАГе и их авторы” – это и электронная библиотека, и база данных. Здесь в алфавитном порядке размещены биографии более четырех тысяч узников лагерей и жертв советского террора, оставивших воспоминания, и почти две тысячи текстов мемуаров. У этого проекта давняя история, он возник еще в 1997 году. В то время руководителем программы “Память о бесправии” была Антонина Михайлова. По ее словам, проект “Воспоминания о ГУЛАГе и их авторы” был частью этой программы:
– Самым первым проектом был мартиролог расстрелянных и захороненных в Москве и Московской области с 1918 по 1953 год. Мы его составляли на основе самодельных Книг памяти. Они хранились на Донском кладбище, в администрации. Их составляли бывшие репрессированные под руководством Михаила Борисовича Миндлина из Черемушкинского районного общества жертв незаконных репрессий. Он бывший узник, отсидел в лагерях лет 10 и еще потом отбывал ссылку на Колыме и в Красноярском крае. Михаил Борисович очень хотел, чтобы эти материалы стали более доступными. Чтобы их могли увидеть не только близкие пострадавших, но и все остальные. По его предложению мы сделали электронную базу, в которую помещали эти сведения и фотографии. Это был удивительный человек! Он добивался, чтобы его соратники, то есть дети и другие родственники репрессированных, имели доступ в архивы – в ГАРФ и в Архив ФСБ. Там они выписывали справки из следственных дел. Это был гигантский труд. В результате возникли очень интересные Книги памяти. Представляете, они там выписывали от руки, потом на машинке перепечатывали. Делали фотографии, потом с пленки печатали фотографии и наклеивали их в эти толстые книги. Потом их нам в Сахаровский музей передали из конторы Донского кладбища.
Еще было много в живых тех, кто прошел ГУЛАГ, и мы устраивали с ними встречи
“Воспоминания о ГУЛАГе и их авторы” – это вторая наша программа. Как известно, широко такие мемуары у нас в стране не печатались. То есть мы что-то читали, конечно, но всего этого было очень мало. И тогда Юрию Вадимовичу Самодурову, который был директором Музея и общественного центра имени Сахарова, пришла в голову идея – попробовать составить каталог таких воспоминаний, то есть выявить их. Поначалу этим занимались двое сотрудников Ленинской библиотеки по договору, а затем – сотрудники нашей библиотеки. Потом, когда было выявлено какое-то количество, сделали базу данных и решили, что по этим воспоминаниям будем составлять биографические справки на этих людей с их фотографиями, сделанными до и после ареста. На следующем этапе была проделана большая работа по оцифровке текстов воспоминаний. Еще было много в живых тех, кто прошел ГУЛАГ, и мы приглашали репрессированных, устраивали с ними встречи. Послушать приходили все желающие, в том числе школьники.
– И вы записывали эти рассказы?
– Да, делали аудиозаписи. Они должны быть в архиве Сахаровского центра. Конечно, эти люди поражали. Несмотря на преклонный возраст, они были очень деятельными. Частой гостьей у нас была, к примеру, Паулина Степановна Мясникова, солагерница Евгении Гинзбург. Между прочим, Паулина Степановна играла в спектакле "Крутой маршрут" в "Современнике". Когда она умерла, прощание с ней было в этом театре.
Нередко люди приносили нам свои рукописные воспоминания. Почерк у всех разный, эти документы расшифровывали волонтеры. Так на сайте "Воспоминания о ГУЛАГе и их авторы" появился раздел "Неопубликованные воспоминания".
– Теперь познакомиться с этими текстами можно только на сайте?
– Да, больше их нигде нет, конечно. Что же касается напечатанных воспоминаний, то мы столкнулись с проблемой соблюдения авторских прав. Чтобы избежать претензий, опубликовали список в "Книжном обозрении". Сообщили, что если кто-то будет против, то мы должны будем снять их. Но в основном все были за, конечно. Все хотели, чтобы эти воспоминания распространялись и читались.
Мы вернулись на круги своя, к тем же репрессиям
Я работала в Сахаровском музее до 2008 года. В то время атмосфера в обществе была совершенно другая. К тому, чем мы занимались, был больший интерес. Сейчас, мне так кажется, тоже интересуются, но тогда это было на подъеме. Неслучайно в разных городах очень активно устанавливали памятники и памятные знаки жертвам репрессий. Люди очень мало знали и хотели знать. Ну а все знавшие считали своим долгом как-то донести до всех эту историю. Вроде бы много было сделано, но сейчас я думаю, что недостаточно. Надо было как-то всем объединяться и больше об этом рассказывать, а так мы вернулись на круги своя, к тем же репрессиям. Это очень грустно, – говорит Антонина Михайлова.
Сейчас на сайте “Воспоминания о ГУЛАГе и их авторы” появилось упоминание, что это независимый проект и он больше никак не связан с Сахаровским центром. Это вынужденная мера, связанная с вероятной ликвидацией организации. Так что Сергей Лукашевский – в недавнем прошлом директор Центра – говорит, что по отношению к этому проекту он теперь просто один из составителей:
– Мы сейчас занимаемся тем, что запускаем все наши проекты в самостоятельное плавание, если так можно выразиться. Команда проекта зарегистрировала домен за пределами Российской Федерации, это уже больше не домен RU.
– Продолжит ли пополняться база данных или то, что собрали за прежние годы, то в ней и останется?
Когда война началась, мы решили, что все равно эту работу будем продолжать
– Безусловно, это не просто некогда накопленный материал, к которому можно обращаться. Данные будут пополняться. Более того, прежняя база данных уже просто не отвечала современным представлениям о том, как должен выглядеть сайт. Неудобно устроенный текст, отсутствие возможности полноценного поиска, да и поиск все время барахлил. Кроме того, уже накопилось довольно много материалов, которые в предыдущую базу было некуда помещать. Прежде всего это рукописи и аудиозаписи. Когда война началась, мы решили, что все равно эту работу будем продолжать. В частности, еще и потому, чтобы во всей этой совершенно безумной ситуации как-то собрать себя, в том числе в той работе, которая имеет вечный характер и вечное значение.
– Появится ли что-то принципиально новое?
Число текстов о пребывании в политических узилищах современной России будет только увеличиваться
– Хотя это, конечно, предмет для дальнейшего обсуждения, но я считаю, что с учетом нынешних реалий стоит уже в этой базе данных выйти за пределы советского времени, поскольку ГУЛАГ продолжает существовать и продолжает пополняться новыми политическими заключенными. Даже сейчас уже можно вспомнить какие-то мемуары о новом политическом ГУЛАГе, и я думаю, что число текстов о пребывании в политических узилищах современной России будет только увеличиваться.
– Но в таком случае, наверное, некорректно будет обозначение, что это сайт, имеющий отношение к ГУЛАГу? ГУЛАГ, как известно, имел четкие временные рамки.
– В данном случае слово "ГУЛАГ" имеет символическое значение, поскольку и до этого в базе данных были воспоминания людей, которые были политическими заключенными в 60-е, 70-е, 80-е годы. Между тем слово "ГУЛАГ" перестало употребляться в советском делопроизводстве еще в 50-е годы.
Традиции памяти о сопротивлении беззаконию, о выстаивании в условиях тоталитаризма
Несмотря на все обстоятельства, в России работа по сохранению памяти о советском тоталитаризме, о сталинском ГУЛАГе продолжается. В этом есть один из лучиков надежды. Сегодня особенно важны культурные традиции памяти о сопротивлении беззаконию, о выстаивании в условиях тоталитаризма. Этот источник остается, хотя, безусловно, просто по чисто историческим причинам реальных узников сталинских лагерей практически уже не осталось, а большинство из тех, кто мог написать воспоминания про так называемый послесталинский ГУЛАГ, они тоже уже это сделали. Тем не менее все равно те или иные материалы будут появляться и дальше. Конечно, уже нет никакой возможности вживую устраивать встречи и приглашать на них слушателей. Но сейчас есть огромное пространство для того, чтобы делать это не в виде офлайн-встреч, а в виде онлайн-встреч. Или просто записывать интервью. Технические возможности современного мира позволяют это делать.
Еще я рассчитываю на то, что найдутся какие-то дневниковые записи, какие-то частные воспоминания, которые до сих пор хранятся в личных архивах. Правильным путем для пополнения базы данных будет как раз обращение к такого рода источникам. Я абсолютно уверен, что мы до сих пор не знаем и не имеем доступа к огромному количеству материалов, которые составляют части семейных архивов. Это, собственно, единственный пока более-менее работающий и проверенный путь сбора такого рода исторических материалов. Это когда родственники репрессированного получают документы, связанные с его судьбой, или продолжают хранить у себя дома семейные архивы, в которых в том числе отложились материалы, связанные с опытом пребывания в советских политических лагерях.
– Неужели еще можно найти никому не известные, нигде не опубликованные дневники?
Сохранить то, что государство сегодня пытается скрыть. Пытается сделать не бывшим, сделать не памятью
– Но ведь есть же, например, такой проект "Прожито". Его участники постоянно продолжают пополнять свой ресурс дневниками, которые велись в 20-м веке. Поэтому я уверен, что есть еще огромное количество материалов, которые до сих пор не включены в научный оборот. А это то, как может продолжаться сейчас в российском обществе проработка памяти, связанной с периодом советского тоталитаризма. Это хранится в семейной памяти, когда каждый человек в рамках своей семьи собирает материалы и старается сохранить то, что государство сегодня пытается скрыть. Пытается сделать не бывшим, сделать не памятью.
– Вы будете самостоятельно разыскивать этих людей или станете собирать такие воспоминания на ресурсах, подобных "Прожито"?
– Воспоминания, которые опубликованы другими ресурсами, уже опубликованы. Нашей задачей будет просить людей присылать нам воспоминания своих родных. Но должен признать, что мы находимся в очень сложной ситуации. Вся старая система работы разрушена, и теперь ее, по сути дела, нужно пересоздавать заново. Еще один момент: в сегодняшних условиях, когда все взгляды обращены на то, что происходит в Украине или так или иначе связано с этим, рассчитывать на возможность получить для этой работы какие-то значимые ресурсы, невелики. Могу сказать только, что мы приложим все усилия, – говорит Сергей Лукашевский.
