«Чехия и мир глазами россиян в изгнании». Так называется книга, только вышедшая из типографии. Ее автор – филолог, театровед и журналистка Ивана Рычлова.
Больше 25 лет Ивана - независимый исследователь России. Она читала лекции во многих чешских университетах – и по литературе, и по истории русского театра, и занималась переводом художественной прозы.
Теперь две книги подряд, связанные с темой Радио Свобода – Радио Свободная Европа. Первая была посвящена взгляду русских литераторов и журналистов на Россию, рассказывая о работе Руссккой службы "Свободы", вторая книга – взглядам на Чехию, Европу и мир. Сегодня Ивана моя гостья в пражской студии.
Иван Толстой: Ивана, какова структура вашей книги?
Ивана Рычлова: Структура проста. Восемь интервью с сотрудниками Радио Свобода: Дмитрием Волчеком, Еленой Фанайловой, Сергеем Медведевым, Андреем Шарым, Игорем Померанцевым, Ярославом Шимовым, Артемием Троицким и Иваном Толстым. Это фактически срез всех специалистов ваших программ. И эта книга является продолжением первой, которая называлась «Россия глазами россиян в изгнании. Лучшее из вещания Радио Свобода».
Книга была опубликована год назад издательством Books & Pipes. Моя идея была в том, чтобы не останавливаться, а продолжать знакомить чешских читателей журнала Kontexty с командой Радио Свобода. Первая книга в основном была основана на материалах Радио Свобода, на интервью, которые я перевела. В процессе перевода и в беседах с вами, Иван, и с Андреем Шарым, меня очень заинтересовала ваша журналистская работа, появилось много вопросов, которые мне захотелось задать людям со "Свободы". Идея - представить сотрудников Радио Свобода как команду высококвалифицированных людей с широким спектром знаний в своих областях. Меня интересовали не только ваши профессиональные качества, но и человеческие.
Мне важны были судьбы людей, специалистов в своих областях, пошедших, тем не менее, на Радио Свобода. И мне важно было представить Россию чешским читателям с другой точки зрения - через людей, которые родились в ней, но по каким-то причинам покинули ее, и живут среди нас.
Значительная часть чешского общества смотрит на приехавших русских теми же глазами, какими мы когда-то смотрели на введенные в страну советские войска, так что по сути стигма все еще существует. А я хотела представить другую Россию, не ту, что живет где-то в чешском подсознании как страна врага, оккупировавшего нас в течение длительного времени. Хотя физически советских людей было тогда не так уж и много (здесь были только советские войска).
Иван Толстой: Полвека назад для Чехословакии значение Радио Свободная Европа, одна из редакций которого работала на чешском языке, было, конечно, очень большим. На известной исторической фотографии с советскими танками на Вацлавской площади кто-то из молодежи запечатлен с небольшим транзисторным приемником. Можно догадаться, что он слушает либо Český rozhlas в его последние минуты перед разгромом, или слушает Мюнхен, "Свободную Европу". Значение нашего радио в прошлом вполне понятно. А живо ли знание об этом радио? Кто-нибудь, кроме таксистов, помнит нас сегодня?
Ивана Рычлова: Определенно, да, очень глубоко, но, конечно, это преимущественно люди моего поколения и старше. Те, кто испытал социализм, кто пережил период за колючей проволокой, когда у нас фактически не было доступа к свободной информации. Эти люди выросли на передачах "Свободной Европы". Я, например, росла, слушая это радио. Мой отец слушал его - точно так, как вы сказали: по транзисторному приемнику.
Вечером на нашей кухне папа включал радио, и мы, конечно, его слушали. Так что мое поколение и старшее поколение, если они не принадлежали к тем, кто был каким-то образом невосприимчив к тому режиму или находился с ним в гармонии, то "Свободная Европа" была для него важна.
Радио было неотъемлемой частью периода до 1989 года.
Сегодня тема "Свободной Европы" снова поднялась. В моем социальном окружении это большой и важный вопрос. Я, к сожалению, не хожу слишком часто в кафе или просто в какие-то общественные места, чтобы быть в курсе сегодняшних разговоров, так что не могу опираться на серьезную статистику, но у меня есть представления о моем социальном пузыре, о моем поколении – и вот тут, несмотря на то, что чешское вещание было отменено давным-давно, вопрос о закрытии Радио Свободная Европа – сегодня! - звучит чем-то из области научной фантастики. Я никогда не могла бы себе представить, что ситуация действительно может дойти до такой стадии, что начнутся разговоры об упразднении "Свободной Европы". Я понимаю, что может не хватать средств, что реальность меняется, но это ведь, вероятно, только некая фаза, ведь не могут Соединенные Штаты Америки просто дойти до закрытия Радио Свободная Европа/Радио Свобода, что это когда-нибудь действительно будет обсуждаться!..
Иван Толстой: А в сегодняшних чешских газетах, на телевидении можно найти упоминание о Радио Свободная Европа?
Ивана Рычлова: Боюсь, что нет. Если заходит разговор о русской культуре, обычно это связано с какими-то театральными постановками, издаются книги, всё это не прекратилось. Но часть чешской общественности на самом деле не имеет ни малейшего представления о том, что в Праге есть центр вещания на Россию. Когда я написала первую свою книгу, для многих это было открытием, я не хочу сказать "нового мира", но мало кто знает, что вы на самом деле вещаете отсюда, из Праги, на Россию, и что это ваша штаб-квартира. Широкая публика не в курсе, что здесь живут и трудятся значимые личности, деятели культуры, представители культуры русской эмиграции.
Иван Толстой: То есть для чешского общества, если я правильно понимаю, русская культура — это то, что живет в России?
Ивана Рычлова: Конечно, здесь также издаются книги, книги оппозиционных авторов. Но это определенно не тот случай, когда чешская общественность связывает русскую культуру только с официальной. Думаю, это индивидуально, не хочу выносить здесь какие-либо суждения. Я думаю, эти остатки таких взглядов все еще здесь. Это просто зависит от среды, в которой вырос человек.
Молодое поколение родилось в условиях свободы и чувствует, что это константа, что иначе быть не может
Но верно и то, что молодое поколение часто переходит на, казалось бы, крайне левые позиции, потому что они не имели опыта работы при предыдущем режиме. Они родились в условиях свободы и чувствуют, что это константа, что иначе и быть не может. И когда я преподавала в чешских университетах, то с этим сталкивалась часто, и это всегда меня шокировало. Поэтому я старалась строить лекции таким образом, чтобы показать им ужасы режима, который они считают превосходным, потому что он устанавливает социальную справедливость, а на самом деле полон ужаса и зла. Это единственное, что я могла сделать в подобной ситуации. Вероятно, молодому поколению свойственно желание самоопределиться, желание бунтовать, и поэтому они часто склоняются к тенденциям, которые могут быть опасны в будущем.
В этом я вижу опасность, в такой позиции молодых, а не в тех остатках, которые еще могут оставаться в сознании старших, которым было лучше при коммунизме, чем в рыночной среде. Но в целом это действительно индивидуально.
Иван Толстой: Что же нового рассказали ваши собеседники, Ивана, чего чехословацкое общество могло не знать?
Ивана Рычлова: Что нового? Многие литераторы, у которых я брала интервью, покажутся читателю незнакомыми (если, конечно, они не читали мою предыдущую книгу).
Что будет внове: то, что после прочтения этих интервью чешский читатель действительно поймет, что не все русские являются русскими [шовинистами], нужно уметь различать, что, я считаю, очень важно в нынешней ситуации. Каждый из респондентов интересен по-своему, многие меня удивили. Некоторые - Сергей Медведев, Ярослав Шимов – удивили своими усилиями интегрироваться в нашу среду и фактически стать ее частью, я понятия не имела, что Чехия может быть настолько популярной.
Меня удивило, как они сумели создать такие теплые отношения с Чехией, несмотря на определенные предубеждения, которые чешская общественность имеет по отношению к русским, живущим в нашей стране. Удивительно, что никто из моих респондентов не столкнулся с каким-либо негативным отношением или предубеждениями по отношению к себе. Из этого я делаю вывод, что обобщения неверны, не работают, всё дело в людях.
Я всегда стараюсь немного разрушить клише
Я всегда стараюсь действовать или писать таким образом, чтобы на самом деле раскрыть, дать иную точку зрения на что-то, на русских или русскую культуру. Стараюсь разрушить клише, ну, может быть, это достоинство моей книги, попытка разрушения клише и стереотипов мышления. Я думаю, каждый из моих респондентов помог мне в чем-то разрушить стереотипы.
Так что русская культура, личности моих собеседников, представители России поданы здесь иначе, чем в принятых шаблонах, я немного постаралась в этой книге.
Иван Толстой: Ивана, предисловие к вашей книге написал премьер-министр Чехии Петр Фиала. На что он обратил внимание?
Ивана Рычлова: Я очень ценю, что премьер-министр написал предисловие. Можно сказать, что в этой книге два предисловия, два введения. Это необычно, я называю это чем-то вроде последнего слова. Мне было очень приятно, что премьер-министр, профессор Фиала, взял на себя инициативу вступительного слова.
Из предисловия Петра Фиалы
События последних лет, попытки Кремля контролировать Украину и гибридная война против западного мира вновь подтвердили: что свобода слова и доступ к неподцензурной информации остаются сегодня такими же важными, как и во времена первой холодной войны. 30 лет назад по приглашению президента Вацлава Гавела "Свободная Европа" переехала из Мюнхена в Прагу. Всего несколько сот километров. Однако в историческом и политическом контексте это был настоящий поворотный момент, который оказался решающим и продемонстрировал фундаментальные перемены в Европе того времени. Чешская Республика как бы взяла на себя ответственность за символический колокол свободы, неотъемлемый символ Радио Свободная Европа/Радио Свобода, и, таким образом, и конкретную совместную ответственность за распространение надежды и демократических ценностей в мире. Я считаю, что Радио Свобода/Свободная Европа должно продолжать свое существование.
Ивана Рычлова: Так что же на самом деле написано в книге? Она готовилась в то время, когда никто не имел ни малейшего представления о том, как сложится ситуация, и ни мне, ни кому-либо другому в издательстве не приходило в голову, что к моменту выхода книги в печать начнутся разговоры, будет или не будет "Свободная Европа" существовать. Тем не менее, я думаю, что вас и нас ждет продолжение.
Автором второго предисловия стал человек, которого я очень уважаю, Ефим Фиштейн, легенда передач и Свободной Европы, и Радио Свобода. Его предисловие называется "Свобода как Радио", это прекрасное мемуарное эссе о том, как Радио Свободная Европа едва не прекратило существование в середине 1990-х. И благодаря кому-то в мюнхенской столовой Радио Свобода возникла идея. Эту идею приписывали себе несколько человек, так что, возможно, это была идея самого Ефима. Здесь он над этим немного посмеивается.
В большей или меньшей степени благодаря президенту Вацлаву Гавелу вся "Свободная Европа" затем переместилась из Мюнхена в Прагу. С 1995 года и по сей день вы существуете здесь, и надеюсь, будете существовать и дальше. Мемуар Фиштейна очень личный, написан с улыбкой и огромной любовью к королевству "Свободной Европы".
Иван Толстой: Я хотел бы в качестве примера (на этот раз звукового, раз уж Свобода - это радио) познакомить наших слушателей с одним из ответов на вопросы Иваны Рычловой – о русском восприятии Чехии. Размышляет директор Русской службы Андрей Шарый:
Андрей Шарый: Мы не знаем точно, сколько русских живет в Чехии. Говорят, в полиции Чехии по делам иностранцев граждан Российской Федерации зарегистрировано около 30 тысяч. У меня чешский паспорт, но, конечно, я остаюсь при этом русским. А "прохожу" уже по другому ведомству, и статистика мою подлинную национальность может и не отрадать. В переписи населения, если я не захочу, я могу и не указывать свое происхожденин. Таких людей, как я, очень много. Думаю, что количество этнических русских в Чехии больше 50-60 тысяч, это значительное национальное меньшинство. Для многих вопрос отношения к событиям последних лет, к агрессии России против Украины - это вопрос о коллективной ответственности русских, и вопрос далеко не праздный.
Ты, Ивана, считаешь, что в Чехии с подозрением относятся к русским. Я не исключаю, что это так, если говорить о части политического класса, об интеллектуалах, о высокообразованных, либеральных, западно-ориентированных людях, условно говоря, о тех, кто читал Милана Кундеру и знает на память его "Похищение Европы". Для того, кто с молодости был в диссидентском движении или сочувствовал ему, наверное, такому русские "поперек горла". Но мое ощущение почти тридцатилетней жизни в Чехии другое. Конечно, я тоже живу в своем пузыре, у меня круг общения формируется в основном русскоязычными людьми. Тем не менее, я стараюсь много ездить, у меня много контактов в Чехии. И по моему глубокому ощущению Чехия — страна глубоко русофильская. Я часто слышал такую реакцию: "Для меня Россия — это не Путин, а Толстой".
А что касается "простого народа", то многие в Чехии воспринимают Россию как противовес Америке. Во время разговора в пивной меня могут, услышав акцент, попросить и привет Путину передать. У меня нет общего ощущения, что к русским как к сообществу в Чехии плохое отношение. На политическом уровне, наверное, настороженность очевидна. У этого есть свои причины, более чем уважительные. Когда я приехал в Прагу, мне казалось, что главный конфликт чешской истории - это конфликт с русскими. Сейчас думаю, что это не так, это может быть верным только для последних десятилетий. Чешскую нацию, как мнре кажется, в значительно большей степени сформировало многовековое противостояние и взаимодействие с немцами, оно исторически глубже, чем советское вторжение.
Иван Толстой: Большое спасибо, Ивана, я верю, что это не последняя Ваша книга о Радио Свобода.
Ивана Рычлова: Спасибо, было приятно. Большое спасибо.
Иван Толстой: И в завершение - говорят журналисты "Свободы" – о себе, о своей профессии и о понимании своего места в реалиях нашего времени. При всей разнице человеческого и журналистского опыта все мы можем сказать: "Наш дом – "Свобода".
Международный обозреватель Александр Дубровский: Власти бесславно скончавшегося более 30 лет назад Советского Союза, как и власти сегодняшней России, и давным-давно, и сейчас упорно считали и считают Радио Свобода неким опаснейшим информационным оружием пресловутой "западной пропаганды". Видимо, в Кремле постоянно находятся сменяющие друг друга люди, страдающие одной и той же фобией. Я иногда с улыбкой представляю, как им снятся персональные фильмы ужасов – в которых мы, журналисты Русской службы Радио Свобода, грязные клеветники и идеологические диверсанты, видимо, собираемся где-то в полночь на перекрестке возле зловещего старого кладбища, или в секретном хранилище на минус 50-м этаже нашего скромного здания, и занимаемся наведением порчи на великую прекрасную Россию, окропляем кровью летучих мышей ее герб и флаг, шепчем с завыванием чудовищные проклятия – в общем, полный набор классики жанра. Это очень занимательная картинка, в которую, допускаю, они искренне верят. Ужас в том, что они заставили поверить в нее еще и десятки миллионов простых российских обывателей.
Мне, как уже многолетнему автору и ведущему программы и подкаста "Атлас мира", полушутя пришло в голову переслушать какие-то свои выпуски за разные годы: вдруг, да охранит меня Великий Джа, там и вправду проскальзывало то, в чем меня, получается, обвиняют, как и всех коллег? Прошелся по любимому в Кремле и на Смоленской площади штампованному набору. Где они у меня были – грязная русофобия, лживая пропаганда, предательство российских национальных интересов, искажение исторических фактов, разжигание межнациональной розни, идеологические диверсии и призывы к свержению существующего режима? В рассказах об эмиграции в Аргентину или о страданиях бирманского народа рохинджа? В беседах с экспертами о ядерной сделке с Ираном или о выборах в Израиле? В подкастах о массовых протестах в Беларуси, о бандитизме в Мексике или о государственных переворотах в Западной Африке? Ничего подобного там не оказалось – как даже и в многочисленных выпусках моего "Атласа", так или иначе посвященных войне в Украине и российскому вторжению.
Это всё были, удержусь от эмоциональных оценок, рассказы о фактах – которые, как известно, вещь упрямая. И о точно подтвержденных данных, о цифрах, числах и количествах. Да, такие вещи вообще обычно мало кому нравятся из властей предержащих. Так что удивляться, почему Радио Свобода так раздражает российскую власть, мы все, и я сам, точно давно разучились. Хотя способы, с помощью которых она пытается, что называется, торпедировать нашу работу, все-таки иногда поражают.
Нечего возразить, не можешь достойно и аргументированно ответить неприятному оппоненту? А давайте измажем его репутацию грязью, нарисуем его портрет самыми инфернальными красками, расчеловечим и дегуманизируем.
Мы продолжим рассказывать о фактах. А выводы по-прежнему вы делаете сами
Хочется верить, что уничтожить Радио Свобода, какие бы фантастические грехи и бредовые мерзости нам ни приписывали все, для кого наша работа остается костью в горле, не удастся. Мы продолжим говорить о важном, об интересном, об ужасном и смешном, обо всем, о чем нужно. Продолжим рассказывать о фактах. А выводы по-прежнему вы делаете сами.
Поэт и врач в полевых условиях журналистики. Елена Фанайлова: Я начала работать для Русской службы Радио Свобода осенью 1995 года, как корреспондент по Воронежской области. Рассказывала в репортажах по телефону о митингах против повышения тарифов на коммуналку, о выбросах на новой воронежской атомной станции, о маршах "Русского национального единства". Я научилась разговаривать с людьми на улицах и на глаз считать толпу на митингах возле памятника Ленину. Моими лучшими репортажами были истории работников Хреновского конезавода, и диалог о сменяемости власти с нянечками и санитарками областной психбольницы.
В 1999 году я перебралась в Москву и начала трудиться уличным репортером для Московского бюро Русской службы. Мне пригодилось умение располагать к себе первых встречных и подсчитывать народ на митингах и демонстрациях. Я присутствовала практически на всех протестных митингах Москвы, от первомайских демонстраций левых в нулевые до последних митингов в поддержку Навального и выступлений против войны в Украине. Рядом работали люди в штатском, агенты спецслужб. Различать их я научилась и в Воронеже, и в Беслане, куда ездила в командировку после захвата школы боевиками Басаева.
В начале нулевых в Московском бюро я работала корреспондентом для программы Ильи Юрьевича Дадашидзе "Человек имеет право". Илья – тонкий поэт и переводчик, редактор журнала "Литературная Грузия" – тоже любил уличное репортерство и был адептом правозащитного движения. Он научил меня главным принципам редактуры: несколько источников, несколько экспертных мнений, никакой непроверенной информации, защита интересов простых людей, их собственные голоса. Так мы работали в Беслане с коллегой Олегом Кусовым.
В начале апреля 2014 года я поехала в командировку в Харьков, чтобы записать интервью и видеопрограмму с украинским поэтом Сергеем Жаданом. На следующий день после нашей мирной прогулки по Харькову и разговора о расстрелянных поэтах Украинского Возрождения, начался пророссийский митинг так называемой "Русской весны", захват Харьковской администрации и митинги в центре города. В эти трагические дни мне понадобилось умение подсчитывать толпу и видеть в ней провокаторов. Я бегала по площади во время столкновения под взрывы домовых шашек. Меня прикрыл, прижав к стене, старик, сторонник "русского мира".
В мае 2014 я поехала в Киев и записала 12 интервью под названием "Богема на баррикадах". Люди культуры рассказывали, как, почему и зачем они выходили на Майдан. В феврале 2014 года младшие московские коллеги вернулись с Майдана. Тогда репортерам Украинской службы разбили аппаратуру и ранили оператора. Наши поехали на десять дней подменить товарищей. Когда в бюро вошел Никита Татарский и я обняла его, первое, что почувствовала, был запах гари от его куртки. Он рассказал о старике, который прикрывал его на Майдане. Старик говорил по-украински, и это не помешало пониманию.
В 2018 году я поехала в командировку в Мариуполь. Я хотела встретиться с Дианой Берг, основательницей арт-коммуны "Платформа ТЮ", беженкой из Донецка. Портрет Дианы, ее друзей и образ одного из самых прекрасных городов на земле, который полностью разрушен русскими бомбардировками, описаны на сайте Радио Свобода.
Наши профессиональные основания лежат в понимании нашей миссии
Я горжусь тем, что работала в Киевском бюро Радио Свобода вместе с теми, кто сегодня под бомбежками делает военные репортажи. Никакие нынешние упреки "Что вы делали 8 лет?" и "Хороший ли вы русский?" неприменимы к сотрудникам Русской службы Радио Свобода. Наши профессиональные основания лежат в понимании нашей миссии: это объективная информация и защита людей, противостояние тоталитаризму в любых его проявлениях, понимание, что Россия отвечает за вторжение в Украину и военные преступления. Эти принципы связаны с нашей общей историей, уходящей корнями во времена холодной войны, с фигурами второй эмиграции, политическими диссидентами бывшей советской империи.
Для Русской службы это Гайто Газданов, Александр Галич, Виктор Некрасов, Анатолий Кузнецов и многие другие славные имена, от Сергея Довлатова и Юрия Гендлера до Петра Вайля, под началом и крылом которого мне с коллегами повезло работать. Я счастлива работать сейчас вместе с Игорем Померанцевым и Александром Генисом. Благодаря вам я поняла, что никогда ничего не надо бояться, и была готова к тому, что мне однажды придется покинуть Россию. Главное в нашем деле – хорошая редактура.
Судебно-правовая тематика Марьяны Торочешниковой: В 2000 году Владимир Путин пришел в Кремль, а я – на "Свободу". Сюда меня привел тогдашний старшина Гильдии судебных репортеров Леонид Никитинский. Вместе мы делали программу "Правосудие. Большие победы маленьких людей". Речь шла о судебных победах, которых становилось все больше. После того, как в конце 1995 года в России приняли вторую часть Гражданского кодекса, у людей впервые появилась законная возможность требовать компенсации за вред, причиненный государственными органами, чиновниками, судами, за незаконные действия или бездействие.
А люди входили все чаще судились с властями и все чаще выигрывали. Причем не копеечные суммы. Кажется, тогда в России был невероятный подъем доверия к судебной власти. В стране разворачивалась судебная реформа. Принимались новые прогрессивные законы, согласующиеся с международными практиками. Россия была членом Совета Европы и стремилась соответствовать. В восьми регионах дела уже рассматривали суды присяжных. Правда, на повсеместное их внедрение ушло больше 10 лет.
Еще не было Закона об альтернативной гражданской службе, право на которую гарантировала Конституция, и тогда, что кажется теперь совершенно невероятным, суды выносили решения в пользу призывников, отказывающихся брать в руки оружие, ссылаясь на Конституцию, как закон прямого действия.
Еще не было Уголовно-процессуального кодекса, который позволял обжаловать решения следователей и прокуроров, а также вводил обязательное судебное рассмотрение ходатайств об арестах подозреваемых. За "продвинутый" УПК, кстати, хлопотала Елена Борисовна Мизулина. Теперь она личность весьма одиозная, а тогда была членом "Яблока" и лоббировала либеральные идеи в законодательстве.
Жизнь кипела, развивалось гражданское общество, депутатов действительно выбирали, а Дума была местом для дискуссий.
Параллельно, сначала едва заметно, а потом все больше набирая обороты, разворачивалась репрессивная машина. В те дни, как мы готовили пилотный выпуск программы – это был июнь 2000 года, – в Москве довольно неожиданно для многих арестовали и отправили в Бутырскую тюрьму Владимира Гусинского, владельца информационного холдинга "Медиа-Мост". Его обвинили в мошенничестве, а спустя три дня отпустили под подписку о невыезде.
В день ареста Гусинского Путин, который был в зарубежной поездке, заявил, что арест предпринимателя стал для него полной неожиданностью, и виновата во всем Генеральная прокуратура. В конце июля Генеральная прокуратура внезапно прекратила дело Гусинского. Он спешно уехал из России и заявил, что смягчит критику правительства и президента в подконтрольных ему СМИ, в частности, НТВ. Меньше чем через год, в ночь на 14 апреля 2001-го, произошла силовая смена руководства телеканала НТВ, редакцию фактически разогнали.
Я в те годы ходила в суды, как на работу
Показательная для крупного бизнеса порка началась в 2003 году делом ЮКОСа. Оно тянулось больше 10 лет. В речевой оборот вошел термин "Басманное правосудие": это когда судят предвзято, с обвинительным уклоном, фактически без доказательств. Я в те годы ходила в суды, как на работу. Точнее, это и была моя работа: рассказывать о том, что происходит с российским правом и российским правосудием.
Вместе с тем ко мне в эфир как-то потихоньку перестали приходить сначала прокуроры и следователи. Потом судьи Верховного и Конституционного судов, потом рядовые судьи. Все сложнее стало добиться комментариев от провластных депутатов, даже когда они продвигали свои законопроекты и, кажется, были заинтересованы. Еще спустя некоторое время Радио Свобода признали иностранным агентом, и руководство корпорации вынужденно закрыло Московское бюро.
Чтобы Владимир Путин мог оставаться у власти, в России переписали Конституцию. 24 февраля 2022 года Путин приказал начать массированное военное вторжение в Украину. Сейчас в стране сотни политзаключенных и развернута охота на инакомыслящих. И теперь на "Свободе" я рассказываю преимущественно об этом, а не о больших победах маленьких людей.
А Владимир Путин по-прежнему в Кремле. 17 марта 2023 года Международный суд в Гааге выдал ордер на его арест.
