Сергей Чемезов – это не тот персонаж, про которого можно всуе написать, что он пошел на день рождения к другу. Все, кто написал и опубликовал, уже сидят. Таких двое. Есть третий. Который якобы попросил деньги за то, чтобы удалить публикацию. Разумеется, он тоже получил срок (семь с половиной лет), всего на полгода больше, чем те, которые лишь готовили публикацию. Все трое – подчиненные Ксении Собчак. Ее имени в материалах дела нет. Но она тоже была наказана – двумя "компроматными" фильмами на канале НТВ.
Одновременно пять лет тюрьмы получил публицист Борис Кагарлицкий, которого, казалось бы, выпустили на свободу. Он заплатил штраф. Но прокуроров эта сенсационная судебная мягкость не устроила. И вот апелляционный суд упек его за решетку.
От тюрьмы и от сумы зарекаться не может больше никто. В эфире журналист-расследователь Илья Давлятчин, адвокат Дмитрий Захватов, блогер Ксения Кагарлицкая. Ведет программу "Лицом к событию" Елена Рыковцева.
Видеоверсия программы
Елена Рыковцева: Две истории, которые нельзя делать рядовым россиянам, рядовым журналистам, рядовым политикам: нельзя говорить ничего на предмет "спецоперации", чтобы не попасть в тюрьму, и второе – нельзя ничего писать об очень богатых и влиятельных людях. Есть персонажи, о которых категорически ничего нельзя, иначе вас посадят. Один из таких персонажей – это Сергей Чемезов, очень серьезный человек.
Рядовым россиянам нельзя говорить ничего о "спецоперации" и писать об очень богатых и влиятельных людях
Любопытно, что сегодня в нашем эфире сплелись судьбы двух человек, каждый из которых проходит по своему делу. Ксения Собчак красной нитью проходит по делу своих подчиненных, которые сели фактически по иску Сергея Чемезова. Борис Кагарлицкий проходит по своему собственному политическому делу, но Ксения Собчак незадолго до ареста взяла у него интервью. Борис Кагарлицкий просил не публиковать это интервью до суда по апелляции. Мы не знаем, какие условия он ставил в случае того, если суд ему присудит сесть на пять лет, но Ксения Собчак теперь публикует это интервью, потому что считает себя свободной от обязательств.
Мы начинаем с первой истории: каким образом люди, написавшие о дне рождения, который посетил Сергей Чемезов, получили (их трое) по семь, семь и семь с половиной лет лишения свободы.
Елена Рыковцева: Это был, видимо, такой имиджевый ход, что, да, жестко, жестоко. Мы написали письмо в суд, что пощадите или смягчите. Это, конечно, смешно, потому что после драки кулаками не машут, такие вещи делаются до судебных процессов, а не после. Интересно, что перед оглашением этого приговора на канале НТВ в воскресенье выходят сразу два фильма в знаменитой стилистике, когда все понамешано в кучу. Весь инстаграм Ксении Собчак был перевернут с ног на голову, количество ее собственных кадров, которые там фигурируют, не поддается никакому исчислению. Все старые истории были притянуты, переработаны, интерпретированы – это они умеют, это они любят. Это знаменитая команда чрезвычайных происшествий и каких-то еще секретных историй канала НТВ, в этом нет ничего особенного. Но интересен момент: как в этих двух так называемых "расследованиях" подали историю, которую вы только что услышали? Давайте мы услышим этот крохотный фрагмент из этих двух так называемых "расследований".
Елена Рыковцева: Это серьезная история, на которую я хочу обратить ваше внимание. Эта информация была распространена: никакой специальной публикации о Сергее Чемезове, кроме того, что он посетил день рождения своего старого товарища, не было, он уже посетил этот день рождения. Здесь, в этом так называемом "расследовании", история подается так, будто бы сначала появилась публикация, а потом сторона Чемезова предложила журналистам договариваться. Коммерческий директор Ксении Собчак, по всей видимости, на эту удочку клюнул.
Если сведения не носят порочащего характера, тогда состав преступления отсутствует
С нами адвокат Дмитрий Захватов. Правильно ли я понимаю, что в этом судебном процессе два человека занимались только тем, что один из них готовил задания, а другой готовил материал? Они не подходили к этим деньгам, этим занимался третий человек, Кирилл Суханов, генеральный директор, который провел эти переговоры с представителем Чемезова. Почему эти двое получили сроки?
Дмитрий Захватов: Состав статьи "Вымогательство" заключается в том, что вымогатель предъявляет к потерпевшему требования о выплате определенного имущества, денежных средств в обмен на нераспространение порочащих сведений. Соответственно, для того, чтобы этот обмен состоялся, необходимо привлекать к уголовной ответственности именно того человека, который предъявлял требования о выплате денежных средств, либо привлекать группу лиц, которые также в этом соучаствовали. Привлекать к уголовной ответственности лиц, которые готовили к публикации определенную информацию, в рамках законодательства в том числе о журналисткой деятельности, и не привлекать одновременно в связи с этим к уголовной ответственности человека, который непосредственно предъявлял требования о выплате денег, – это по меньшей мере странно.
Елена Рыковцева: Привлекать Суханова, который действительно вел эти переговоры, – понятно, но привлекать тех, кто готовил этот материал, в котором нет ничего порочащего, кроме того, что эта группа лиц пошла на день рождения туда-то и туда-то. Никто не был опорочен, они не враги сами себе.
Дмитрий Захватов: Если эти сведения не носят порочащего характера, тогда состав преступления тем более здесь отсутствует.
Елена Рыковцева: Мы делаем правильное заключение, что за то, что они подготовили эту публикацию и опубликовали ее на этом сайте "Тушите свет", они сейчас получили по семь лет тюрьмы?
Дмитрий Захватов: Конечно. Это достаточно странно. Если публикация не содержит порочащих сведений, какое же это вымогательство?
Елена Рыковцева: Теперь перейдем ко второй истории с вымогательством. Редактор этого сайта показал на генерального директора Ксении Собчак Кирилла Суханова, ему позвонили от Чемезова, сказали: снимите эту публикацию, нам она не нравится. Он говорит: по этому поводу отправляйтесь к Кириллу Суханову, который является нашим хозяином. Они отправляются к Кириллу Суханову. Дальше в их интерпретации это выглядит так, что "давай снимай эту публикацию", на что он говорит: вы мне сначала заплатите десять миллионов за блок ваших материалов на нашем сайте и миллион за то, что я сниму эту конкретную публикацию на год.
Дальше сторона Чемезова на это соглашается, Чемезов отдает 800 тысяч, чтобы с поличным брать Суханова, и пишет заявление в полицию. Симметрична ли эта ситуация той, когда редакция идет к своей потенциальной жертве и говорит, что мы поставим блок на негативные материалы, если вы заплатите, и ставит на одну доску ситуацию, когда человек, который чувствует, что ему не нравится эта ситуация, приходит и говорит "снимите ее", как бы провоцируя этого коммерческого директора на товарно-денежные отношения?
Если бы подобный скандал всплыл в западном издании, доверие к нему сразу очень резко упало бы
Дмитрий Захватов: Если вы спрашиваете в юридической плоскости, то надо начать с того, что подобного рода требования, предъявленные к директору компании относительно публикации в независимом новостном канале, представляет собой грубое нарушение журналистской этики. Если бы подобный скандал всплыл в каком-либо западном издании, то доверие к этому изданию сразу очень резко упало бы, его просто прекратили бы читать, так как всем стало бы очевидно, что издание как минимум не независимое.
Насколько возможно в таких обстоятельствах квалифицировать данные действия как вымогательство – это сложный вопрос. Для квалификации данного дела должны быть какие-то сведения угрозы их распространения, которые действительно порочат деловую репутацию того или иного лица. Если репутация не порочится, если там не сказано прямо, если там нет обвинения человека в совершении какого-либо уголовно наказуемого деяния или компрометирующих сведений сексуального характера, тайны личной жизни, в этом случае достаточно странно квалифицировать данные действия как вымогательство.
Если следственные органы принимают такое заявление в обработку, видят, что оно поступило от больших серьезных людей, и возбуждают уголовное дело, то, как вы понимаете, оправдаться от такого уже практически невозможно. У нас в принципе уголовные дела, если они возбуждаются, то уже не прекращаются, прекращаются крайне редко. И дальше можно очень просто проанализировать, какой срок получит человек, который не совершил никакого преступления: вы идете на сайт суда, рассматривающего уголовное дело, открываете поиск в системе судопроизводства, смотрите, какой судья рассматривает дело, забиваете в поиск аналогичные составы, которые он рассматривал ранее, читаете приговоры по аналогичным обстоятельствам и получаете чисто статистически то наказание, которое получит ваш журналист. Сегодня, к сожалению, судопроизводство у нас работает именно так.
Елена Рыковцева: Является ли смягчающим обстоятельством тот факт, что этот конкретный журналист, коммерческий директор не проявлял инициативу, не шел к своей жертве, говоря: у нас есть на тебя порочащие материалы, дай нам денег, чтобы мы их не публиковали? Это жертва (которая считает себя жертвой) пришла к нему и как бы спровоцировала его: хорошо, я уберу материал, только ты мне денег дай.
Дмитрий Захватов: Вы задаете абсурдный вопрос. В обычной ситуации, когда имеет место коммерческий подкуп или, например, взятка, скорее всего, это так же работает и с вымогательством. Если имеется прямое вымогательство, тем более под контролем органа, который занимается разработкой, то это само по себе вообще исключает преступность деяния. Оперативный эксперимент должен проводиться в абсолютно чистой ситуации, когда вы ни в коем случае не провоцируете человека на совершение преступления. А когда вы приходите к человеку и говорите ему: уважаемый гражданин, совершите, пожалуйста, преступление, я очень вас прошу, я заплачу вам за это деньги, – а человек говорит: да, с удовольствием совершу, тем более что ты мне платишь, – такая ситуация исключает наказуемость, потому что человек был спровоцирован.
Елена Рыковцева: С нами журналист-расследователь Илья Давлятчин. Связываете ли вы для себя историю появления двух фильмов, касающихся Ксении Собчак, с последующим приговором, вообще именно с чемезовской историей? Я сразу хочу внести уточнение: Тина Канделаки не просто телеведущая и супруга Бровко, сотрудника Чемезова, она заместитель генерального директора "Газпром-Медиа" и гендиректор канала ТНТ – это все холдинг "Газпром-Медиа".
Илья Давлятчин: Конечно, я это увязываю. Сложно не увязывать появление сразу двух фильмов с тем, что происходит дальше, а в понедельник тут же выносится приговор. То есть те, кто снимал фильмы, прекрасно знали, что в понедельник будет приговор. Я бы не сказал, что эти фильмы пользовались популярностью, по крайней мере, первый. "Чрезвычайное происшествие. Расследования" по Москве только на 40-м месте с рейтингом 2%.
Те, кто снимал фильмы, прекрасно знали, что в понедельник будет приговор
Потом, как мы помним, пошли большие анонсы, что у этого фильма будет продолжение, и продолжение на НТВ последовало – это были "Новые русские сенсации". Под этим брендом вышел второй фильм про Собчак, он как раз получил большую популярность – шестое место за неделю в Москве. "Новые русские сенсации" опередили интервью Путина Такеру Карлсону, которое показывалось на Первом канале. Поэтому они всю эту пропаганду засовывают в фильмы из цикла "Новые русские сенсации", где раньше все время было что-то про шоу-бизнес, что-то легонькое про Машу Распутину или Алену Апину.
Елена Рыковцева: Какая связь? Итак: два фильма, приговор ее сотрудникам, она нигде не фигурирует, зато здесь она фигурирует. Ее наказывают заодно с ними?
Илья Давлятчин: Корреляция прямая. Прежде всего, в этих фильмах упоминается Чемезов, упоминается вся эта история, то есть нам дают понять, что из этого следует. Игонин еще в первом фильме напрямую обращается к Ксении Собчак: "Ксения Анатольевна, вам нужно сделать выбор, на чьей вы стороне". Мы прекрасно понимаем, из чего это идет. Две ситуации. Во-первых, медиа Ксении Собчак и сам ее бренд довольно влиятелен. У канала "Осторожно, новости" в телеграме больше миллиона подписчиков. А вторая история – есть Сергей Чемезов, человек, который очень тщательно следит за своим имиджем.
Помните, когда только разгоралась эта история, Ксения Собчак покинула Россию, были эти кадры с ее переходом границы, которые молниеносно слили в сеть. Мы с вами тогда задавались вопросом, что это за мужчина, который сопровождает Ксению Собчак. Это никакая не загадка, я узнал еще тогда: это всего лишь ее охранник. Никакой загадки, кстати, нет и в наездах на Ксению Собчак и ее медиа, потому что тот же самый Сергей Чемезов очень тщательно следит за своим имиджем. В 2019 году его "Ростех" выделил 93 миллиона рублей на пиар-сопровождение. Сергей Чемезов известен тем, что финансирует федеральные СМИ. Об этом писал "Проект", называлось "Новая газета" и RTVI". Не знаю, что там с "Новой газетой", но источники, близкие к RTVI, мне сегодня подтвердили, что он до сих пор финансирует это медиа, туда так или иначе текут бабки Сергея Чемезова.
Елена Рыковцева: Можно допустить такую штуку, что они не смогли наказать за эту историю Ксению Собчак, потому что ее кто-то взял под свое крыло? И в порядке того, чтобы не посадить, но наказать, выходят эти два фильма?
Илья Давлятчин: Тогда я не понимаю, в чем логика – сразу дважды мочить Ксению Собчак за неделю, если ты не хочешь ее наказать? Возможно, таким образом готовят общество к признанию ее "иноагентом". Причем Игонин лично говорит: "Ксения Собчак получала деньги оттуда-то, оттуда-то. Ксения Анатольевна, определитесь, пожалуйста". Ксению Анатольевну вынуждают к какому-то шагу: я не знаю, к закрытию ее холдинга "Осторожно, медиа", к тому, чтобы она была более осторожна в том, у кого она берет интервью. Но если так, то Ксения Собчак не выполнила это требование, потому что как раз сегодня у нее вышло интервью с Кагарлицким, который не просто признан "иноагентом", а внесен в реестр "экстремистов".
Возможно, таким образом готовят общество к признанию Ксении Собчак "иноагентом"
История с Чемезовым и тем, как он следит, довольно важна, поскольку не первый раз уголовное дело вокруг Чемезова и этого самого Бровко, мужа замгендиректора "Газпром-Медиа", который фигурировал в предыдущем расследовании телеграм-канала. Еще был один администратор телеграм-канала, который якобы вымогал деньги у Бровко и за это поплатился: насколько я помню, его посадили на два года. То есть вся эта история вокруг Чемезова двойственна. Ксении Собчак посылают предупреждение: мол, если ты не заставишь замолчать свои медиа, твои "Осторожно, новости", которые постоянно освещают протесты жен мобилизованных, употребляют слово "война" в своем телеграм-канале, то, не дай бог, с тобой что-то случится в ближайшем будущем.
Елена Рыковцева: Наш корреспондент Софья Корниенко подготовила справку на участников этого именинного стола, кого нельзя трогать, если вы не хотите куда-нибудь сесть.
Елена Рыковцева: Эти люди, возможно, считают, что если вы обнародуете саму информацию о том, что они вместе отметили день рождения, то это наводит вас на другие мысли: а кто из них под санкциями, а кто из них не под санкциями? Может быть, они это считают порочащей информацией – сам факт своей встречи и обнародования ее?
Дмитрий Захватов: Мне сложно ответить на этот вопрос, потому что я не владею информацией о том, кто из этих людей входит в те или иные санкционные списки. Если речь не идет о том, что на дне рождения присутствовали какие-то люди, которые, например, неприятны окружению Путина, или люди, которые каким-то образом компрометируют Чемезова в глазах существующего режима, то вполне можно предположить, что дело именно в европейских санкциях.
Елена Рыковцева: Илья, считаете ли вы, что угрозой и опасностью для журналистов является любое сообщение о встречах этого круга, указывающего на их связи?
Илья Давлятчин: Тот же самый Бокарев, олигарх – они получают деньги так или иначе благодаря своим связям с государством. Да, его тоже опасно упоминать. До недавних пор было опасно упоминать всего двух бизнесменов – это тот же самый Чемезов и Игорь Сечин. Каждый раз, когда Сечина упоминали в каком-то расследовании, в том же самом "Собеседнике", где я работал… Там тоже выходил текст про Игоря Сечина, в котором задавались какие-то риторические вопросы, и они в итоге стали причиной того, что суд признал статью недостоверной.
Понятно, что суды сами не выносят такие решения. Естественно, журналисты-расследователи это прекрасно понимают и вряд ли будут поднимать эту тему. Но к большому счастью многие журналисты-расследователи уехали за границу, где у них нет цензурных ограничений и они могут не думать о том, что Сечин подаст на них в суд.
Понятно, что суды сами не выносят такие решения
Кстати, за последнее время я не видел серьезных исковых заявлений от "Роснефти" или самого Игоря Ивановича, хотя расследования про него выходили в различных медиа. Чемезов действует немножко по-другому, кулуарными методами, пишет заявления на кого-то, пытается поиграть в пиар. Мы видели много заказных постов в телеграм-каналах и про Чемезова, и про "Ростех". В этом смысле, конечно, ситуация усугубилась, но в целом, поскольку большое число журналистов уехали из России, опасность им не грозит и новое расследование, мне кажется, не за горами.
Елена Рыковцева: Сегодня мы спросили московских прохожих: угрожает ли что-либо Ксении Собчак на территории РФ?
Елена Рыковцева: С нами на связи Ксения Кагарлицкая. Мы абсолютно шокированы всем, что произошло. Я считаю, что это садизм, конечно: человека выпустили, он заплатил штраф, и апелляционная инстанция засовывает его обратно. Он дал интервью Ксении Собчак и просил не публиковать его до решения апелляционного суда. Теперь, когда это решение случилось, она его опубликовала. Это входило в пакет договоренностей, что она публикует, если приговор таков, или она на свой страх и риск?
Борис Кагарлицкий явился в суд, потому что это его принципиальная позиция, как и не уезжать из страны
Ксения Кагарлицкая: Спасибо за слова поддержки. К сожалению, я сама не на связи с Борисом с того момента, как огласили приговор. По поводу Ксении Собчак я считаю: правильно, что она сегодня опубликовала интервью, потому что таким образом это дело получит большую огласку.
Елена Рыковцева: С чем вы связываете такую абсолютную жестокость? Почему его нужно было все-таки упечь за решетку?
Ксения Кагарлицкая: Мне кажется, что был такой непрозрачный намек, когда арестовали, потом освободили: что надо либо полностью замолчать, вообще нигде никак не выступать, не давать интервью, либо уехать из страны. Поскольку Борис не сделал ни того, ни другого, мне кажется, это и послужило главной причиной.
Елена Рыковцева: У него была юридическая возможность уехать, то есть он не был под домашним арестом, он был полностью свободен, он мог хотя бы до апелляционного суда пересидеть где-то?
Ксения Кагарлицкая: Да. Потому что приговор вступил в силу, он выплатил штраф, то есть абсолютно свободный человек. По идее, он мог даже не являться в суд, но в суд он явился, потому что это его принципиальная позиция, как и не уезжать из страны.
Елена Рыковцева: Если бы он заранее знал, что этот апелляционный суд плохо кончится, он все равно не уехал бы?
Ксения Кагарлицкая: Трудно судить. Он был настроен позитивно, надеялся, что все будет хорошо. Вчера я разговаривала с ним по телефону, говорила, что надо поговорить заранее, вдруг что-то случится. Он ответил: "Нет же. Почему все хотят именно сегодня со мной поговорить? Все будет нормально".
Елена Рыковцева: Почему государство записало его во враги?
Ксения Кагарлицкая: Любой человек в России с медиаресурсом, который в данный момент, особенно начиная с 2022 года, что-то говорит на тему политики, под угрозой. Меня сегодня спрашивали журналисты: "Вы думаете, это потому, что сейчас идут зачистки левых?" По-моему, сейчас идут зачистки абсолютно всех, любого голоса, любой минимальной попытки что-то покритиковать или высказать. Борис также попал под этот большой репрессивный каток.
Елена Рыковцева: Борис рискнул и пошел на этот апелляционный суд, и проиграл. Насколько это типичная история: человека, который уже отпущен, заплатил штраф, фактически понес наказание в виде большого штрафа, сажают и лишают свободы?
Идут зачистки абсолютно всех, любой минимальной попытки что-то покритиковать
Дмитрий Захватов: У меня есть две версии того, что могло произойти. Я прошу обратить внимание на то, что изначально уголовное дело было возбуждено аж в Сыктывкаре. Где Сыктывкар – и где Борис Юльевич? По закону уголовное дело должно возбуждаться по месту совершения преступления. Данный видеоролик, который ему инкриминирован, насколько мне известно, не записывался в Сыктывкаре, не выкладывался там, произошедшее в этом ролике, где речь шла про Крымский мост, не имеет никакого отношения к Сыктывкару. Один из депутатов местного собрания написал донос в ФСБ, попросил привлечь к уголовной ответственности Бориса Юльевича.
Но при этом стоит обратить внимание на то, что ролик был выложен аж в октябре 2022 года, а уголовное преследование началось спустя практически год, в июле 2023-го, что само по себе странно. Что не странно, так это то, что первой инстанцией был назначен штраф. Нередки такие случаи, когда именно по такому составу преступления, по части второй статьи 205.2 людям действительно назначают штраф в случае, если они впервые привлекаются к уголовной ответственности. Во второй инстанции этот штраф был заменен на лишение свободы.
Первая версия такая, что просто местному управлению сыктывкарского ФСБ нужно было тупо срубить "палку", поэтому они обратились к депутату, попросили через него возбудить уголовное преследование, а далее собрали все материалы и передали в суд. Суд первой инстанции назначил то наказание, которое он обычно назначает в подобных случаях по своей практике, а судья апелляционной инстанции пересмотрел этот приговор в сторону его ужесточения в соответствии с той практикой, которая есть у него. Логика больше аппаратная, не в контексте целенаправленного преследования конкретного человека, а просто в рамках некой репрессивной тенденции. Она заключается в том, что сегодня у нас можно привлечь к уголовной ответственности любого человека, который высказывается против войны, так или иначе поддерживает или намекает, подмигивает в кадре, или прищур у него особый, свидетельствующий о том, что он поддерживает Украину. Так устроены наши сегодняшние законы, которые непрозрачны, в рамки которых можно поместить практически любое поведение.
Вторая версия состоит в том, что, поскольку сейчас идет выборный цикл (вернее, это не выборы, а некая процедура легитимизации Путина, поскольку власть четко осознает, что население ее курс не поддерживает), они занимаются тем, чем занимались их предшественники, идейные вдохновители из КГБ, МГБ, НКВД: просто начинают ковровые бомбардировки в рамках информационного поля, зачищают абсолютно всех ярких людей, которые еще не утратили совесть и по мере возможности высказываются против.
Зачищают абсолютно всех ярких людей, которые еще не утратили совесть
Елена Рыковцева: Мы сейчас покажем человека, который повел себя правильно. Над ним сгустились тучи, как и над всеми остальными участниками известной вечеринки, кто-то из них уехал за границу. Но этот человек – Филипп Киркоров, приехал в Донбасс в качестве жеста доброй воли. Выступая перед бойцами, он много говорит о том, что он болгарин, родился в Варне, там есть Алеша, памятник, а Варна – побратим Одессы. В Одессе, он говорит, тоже непростая ситуация. Мы сейчас вам покажем фрагмент, как его немножко протроллили, потому что специально для него дети подготовили песню, и эта песня оказалась песней вовсе не Филиппа Киркорова, а другого российского певца.
Елена Рыковцева: Так Филипп Киркоров получил в подарок от этих детей песню "Я русский".
Илья, как вы расцениваете решение Бориса Кагарлицкого все-таки остаться в России?
Кагарлицкий явно переживет и Путина, и этих депутатов, которые доносят
Илья Давлятчин: Я, конечно, присоединяюсь к вам, надеюсь, что семья и сам Борис Кагарлицкий с достоинством переживут это событие, которое просто за гранью добра и зла. Много мы видели таких примеров, но когда сажают за слова, за позицию, это показывает, что система пошла вразнос. Кстати, Дима Захватов правильно сказал, что там все началось с какого-то местного депутатишки, который донес. Вот это меня, честно говоря, все время бесит в этих историях, что находятся люди Мизулина, Бородин, Ионов, – которые просто откровенно доносят, поганят людям жизнь, из-за них люди садятся в тюрьму на несколько лет, а эти ребята радостно хихикают и говорят: если вы сейчас не извинитесь передо мной, то получите статью о дискредитации армии. Вот у нас в школе таких людей поджидали за углом и хорошо мутузили. Я не знаю, чем для них это закончится, надеюсь, что не очень хорошо.
Но то, что Борис Кагарлицкий явно переживет и Путина, и этих депутатов, которые доносят, и всю эту отвратительную ситуацию, для меня очевидный факт. На свободу он явно выйдет гораздо более цельным, гораздо более патриотичным, потому что патриотизм – это не доносить, не желать смертей украинцам, это любить страну, которая есть. Я думаю, он выйдет на свободу и переживет всех этих людей.
Елена Рыковцева: Я хотела бы спросить об этом марафоне, который проводится "Рабкором" в поддержку Бориса Кагарлицкого. Люди, которые приходят к вам в студию и выступают, не боятся?
Ксения Кагарлицкая: У нас марафон начнется буквально через три минуты, я там тоже буду в эфире. Всех призываю туда подключиться. Людям, кто находится не в России, наверное, проще выходить в эфир, а те, кто в России, не боятся, для них страх менее важен, чем возможность высказать свою правду.
