На очередном заседании Совета директоров Банка России ключевую ставку не просто оставили на многолетнем максимуме – 21% годовых, но даже не допустили ее снижения в обозримом будущем. В заявлении, которое сопровождало решение по ставке, допускается лишь возможность ее повышения. Между тем негативные "побочные эффекты" дорогих кредитов уже превышают положительные.
Совет директоров Банка России на состоявшемся на этой неделе заседании в третий раз подряд оставил ключевую ставку на максимальном с 2003 года уровне – 21% годовых. Мало того, в информационном сообщении, которое сопровождало публикацию решения, не содержится ни одного намека на возможность снижения ставки в обозримом будущем. А вот тезиса о том, что если инфляция будет замедляться недостаточно быстро, то ставку могут еще и повысить, Совет директоров ЦБ исключать не стал. Что может стать причиной ужесточения и без того жесткой политики, тоже не секрет. В заявлении об этом говорится прямым текстом: "Изменение параметров бюджетной политики может потребовать корректировки проводимой денежно-кредитной политики". Проще говоря, если Минфин не возьмется за ум и продолжит действовать так, как он действовал в течение трех зимних месяцев, за которые суммарный дефицит федерального бюджета составил более 6 триллионов рублей, придется еще сильнее "закручивать гайки". А о том, что лимит бюджетного дефицита на текущий год, возможно, придется повысить, в Минфине уже предупреждали.
А теперь о "побочных эффектах". Последние полгода блестяще проиллюстрировали, что снизить давящий на цены неудовлетворенный потребительский спрос можно только ценой снижения покупательной способности доходов домохозяйств. Иными словами, цены останавливаются, когда у людей заканчиваются деньги. А поскольку разгоняют потребительскую инфляцию цены на продовольствие, приходится ужимать реальные располагаемые доходы самых малообеспеченных. На практике оказалось, что дорогие кредиты не только ограничивают потребительскую активность, но и прямо влияют на повышение цен. Там, где это возможно, предприятия перекладывают на потребителя издержки, выросшие из-за роста стоимости обслуживания собственного долга. То есть банально повышают цены. И в низкомаржинальном (из-за пристального внимания государства) бизнесе, вроде производства социально значимых продуктов, выбор невелик: либо какими угодно способами добиваться повышения цен, параллельно экономя на всем, либо закрываться. Причем, когда речь идет об экономии, первыми "под нож" идут инвестиционные программы. Глава РСПП Александр Шохин говорит в интервью ТАСС не просто о о снижении экономической и инвестиционной активности, а об "инвестиционной паузе".
Тезис о том, что спрос и предложение надо балансировать за счет увеличения выпуска потребительских товаров, провалился окончательно. Гражданский сектор, который зависит от стоимости кредита, по-прежнему не способен выдержать конкуренции за ресурсы – трудовые, финансовые, материальные – с сидящим "на бюджете" военно-промышленным комплексом.
Более того, высокие ставки уже спровоцировали начало кризиса неплатежей. Практика, когда госкомпании, получив бюджетные средства, предпочитают отложить исполнение контрактных обязательств, чтобы подержать деньги пару-тройку месяцев на более чем доходных депозитах, приобрела такие масштабы, что перестала быть предметом кулуарных жалоб и обсуждений в министерских коридорах. Сор вынесен из избы, и призыв к правительству принять меры содержится в резолюции съезда РСПП.
Высокие ставки усиливают неравенство в обществе. Для тех, кто едва дотягивает до зарплаты, – ускоренный рост цен на еду и дорогие кредиты. Для тех, у кого доходы превышают расходы, – щедрые проценты по депозитам. Но и в корпоративном секторе растет неравенство между получателями денег от государства и теми, кто живет на кредиты. Причем первые только генерируют спрос, а последние работают на его удовлетворение.
Высокие ставки усиливают неравенство в обществе
Укрепление рубля, одной из основных причин которого стали экстремально высокие ставки, тоже гораздо сильнее бьет по гражданскому сектору промышленности. Им приходится конкурировать с импортом, а военные заводы от этого избавлены. И просвета на горизонте никакого. На закрытой встрече с представителями бизнеса Владимир Путин ясно дал понять, что надеяться на скорые улучшения глупо. Вот, как описывает этот "сигнал" Александр Шохин: "Президент нас призвал на съезде РСПП все-таки не рассчитывать на радикальные изменения в лучшую сторону в части санкционных режимов. Одни поводы для санкций могут исчезнуть, появятся другие. Это раз. Во-вторых, не факт, что все страны будут синхронно действовать в части санкционных ограничений. Если американцы готовы, как мы понимаем, в случае, если позитивно оценят формат урегулирования и позицию России, то Европа, по-моему, вообще в отказ ушла, в несознанку, что называется".
Все это не означает, что снижение ключевой ставки могло бы хоть как-то поправить ситуацию. Неизменные слова руководства Банка России о перегреве экономики, который мгновенно конвертирует доступность кредитов в новый виток инфляции, по-прежнему остаются весомым аргументом. Что бы сейчас ни предпринял финансово-экономический блок правительства, ни отменить, ни даже смягчить начавшийся кризис он будет не в состоянии. Когда на фоне сокращения гражданского сектора экономики цены продолжают расти, повлиять можно только на форму кризиса, на то, какой из этих двух негативных процессов будет развиваться быстрее, а какой немного приормозится. И никакого перелома к лучшему, как Путин и обещал, не будет.
