- В Иркутске судят участников массовых пыток заключенных. Рассказывают потерпевшие.
- В Калмыкии арестованы сотрудники колонии, пытавшие заключенных.
- Как в России отчитываются о борьбе с наркотиками и почему не ищут крупных поставщиков запрещенных веществ.
ИРКУТСКОЕ ДЕЛО
В Иркутске начался суд по второму большому делу о массовых пытках заключенных Ангарской колонии номер 15. Среди первых подсудимых – другие осужденные, так называемые "разработчики", которых обвиняют в пытках заключенных по приказу следователей и сотрудников ФСИН. Пытками они выбивали из заключенных признания в участии или организации стихийной акции протеста в Исправительной колонии номер 15 в апреле 2020 года.
Как были "разработчики", так и остались, как пытали заключенных, так и пытают
То, что это дело в принципе дошло до суда, – большая удача, говорят правозащитники, ведь во время войны уголовные дела о пытках в российских тюрьмах и колониях все чаще стали разваливаться или затягиваться. В том же Иркутске официально приостановлено расследование по уголовному делу о пытках заключенного, поскольку один из ключевых свидетелей – тоже заключенный, Руслан Абаев – предположительно, отправился воевать в составе ЧВК "Вагнер". Теперь, чтобы следствие возобновилось, МВД должно разыскать и вернуть его. Однако адвокаты пострадавшего уверены, что никто Абаева искать не будет.
С нами эксперт Фонда в защиту прав заключенных Петр Курьянов. На днях вы были допущены судом еще в одно большое дело в Иркутске в качестве представителя заключенных, которые пострадали от пыток сексуального характера. Расскажите, пожалуйста, что это за новая мода – приостанавливать следствие по делам, связанным с пытками, из-за того, что кто-то отправляется воевать в Украину в составе ЧВК.
То, что это дело в принципе дошло до суда, – большая удача, говорят правозащитники
Петр Курьянов: Лично я сталкиваюсь с этим впервые. Надо сказать, что в этом уголовном деле по Спиридонову, которого избили в марте этого года в ИК-15 Ангарска... Уже после того, как все эти пыточные дела были заведены, его избили, сломали руку, и есть даже заключение судмедэксперта о том, что причинен вред средней тяжести. В самом постановлении о возбуждении уголовного дела фигурируют три заключенных из состава "разработчиков", и статья, по которой возбуждено уголовное дело, 286-я. То есть по указанию сотрудника ФСИН. В этом деле заинтересованные лица – безусловно, администрация ИК-15 Ангарска. И какая-то из них голова додумалась, что по приезде Пригожина на тот момент они не являлись обвиняемыми, следствие тормозило, не привлекало их даже в качестве подозреваемых. И дотянули до того, что как только появился Пригожин, к нему и отравили самого основного – Абаева.
Марьяна Торочешникова: И вот теперь из-за того, что нет ключевого свидетеля, встало все дело, его никак невозможно продвинуть с двумя другими оставшимися участниками "разработки"?
Петр Курьянов: Формально он действительно свидетель, но фактически он именно тот, кто совершал избиения деревянной палкой. И уже в январе стало известно, что дело приостановили в связи с розыском причастных. Причем в постановлении: поручить Уголовному розыску разыскать лиц, причастных к совершению преступлений, – ни фамилий, ни имен. Это длится уже восемь месяцев, все фамилии известны, с ними проведены очные ставки, допросы, протоколы – все это есть.
Марьяна Торочешникова: Совершенно очевидно, что не хотят нового пыточного дела. Интересно, что вся эта история произошла в Исправительной колонии 15, из-за которой сейчас и происходят вот эти суды, связанные с многочисленными пытками других осужденных, которых обвиняли в организации якобы бунта в этой колонии. То есть у новой администрации колонии нет никаких проблем с тем, чтобы действовать уже обкатанными методами: как были там "разработчики", так и остались, как пытали заключенных, так и пытают.
Совершенно очевидно, что не хотят нового пыточного дела
Петр Курьянов: В общем-то, да. И причастность должностных лиц очевидна. Слепому понятно: чтобы осужденным пройти в карантинное отделение, надо согласовать проход с дежурным помощником начальника колонии. Есть и показания свидетелей о том, что по стационарному телефону – связь с дежурным помощником начальника колонии – говорили "разработчики": "Все, можно нас уводить вечером к себе в барак". Они приходили туда, как на работу, били и уходили. Это невозможно сделать без ведома администрации.
Марьяна Торочешникова: И тем не менее, опять, только возбудили дело по нужной статье – и не идет оно, не работает. Как я понимаю, с этой же проблемой правозащитники и адвокаты столкнулись и в тех самых больших иркутских пыточных делах. Сейчас в одном из них на скамье подсудимых сидят четыре "разработчика" из тех, кто сотрудничал с администрацией СМИЗО номер 1 Иркутска и пытал заключенных, но до самой администрации дело пока не дошло. Что там с судом, как проходит судебное следствие?
Петр Курьянов: На скамье подсудимых четыре "разработчика" – это Курбатов, Гагарин, Оленников, Славгородский. В уголовном деле 11 официально потерпевших (фактически их гораздо больше, просто кто-то освободился, кого-то запугали). Эти "разработчики", которые на скамье подсудимых, ведут себя откровенно вызывающе.
Марьяна Торочешникова: А в чем их обвиняют?
Петр Курьянов: 132-я статья: по предварительному сговору совершили преступление против половой свободы с применением насилия (изнасилование). Кому-то вводили в анальное отверстие бутылку, кому-то – скрученную бумагу формата А4, кому-то – веник, кому-то – швабру. Людей по одному заталкивали в камеру, их встречали эти четыре типа, слева и справа серия ударов, то есть подавляют волю к сопротивлению, избитого связывают скрученными простынями и начинают свои извращенческие действия.
Марьяна Торочешникова: Сейчас два больших дела – иркутских, ангарских, всего 8 "разработчиков" под судом, 19 потерпевших. Как эти дела идут в суде?
Кому-то вводили в анальное отверстие бутылку, кому-то – веник, кому-то – швабру
Петр Курьянов: Про судью я пока ничего не могу сказать. Прокурор там сейчас уже третий по счету. Чисто по-человечески она все понимает: в коридоре ужасается тому, что натворили эти нелюди. Я не думаю, что она будет как-то разваливать это дело. Но я тоже иногда ошибаюсь.
КАЛМЫЦКОЕ ДЕЛО
В Калмыкии рассматривают еще одно дело о пытках заключенных. Потерпевшими считаются восемь осужденных из Дагестана. Среди них Магомед Атимагомедов и Давуд Курамагомедов, которые проходят обвиняемыми по другому уголовному делу – об убийстве в августе 2022 года одного из сотрудников колонии. Но, по словам Атимагомедова и Курамагомедова, свои признательные показания в убийстве этого сотрудника колонии они подписали под пытками.
На видеосвязи с нами адвокат Аза Алиева.
Аза Алиева: На данный момент моему подзащитному Магомеду Атимагомедову предъявлено не только обвинение по статье 105-й – "Убийство", но также 105-я через 30-ю – "Покушение на убийство", также 321-я статья – "Дезорганизация деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества". И 313-я через 30-ю – "Покушение на побег", и 212-я – "Призыв к массовым беспорядкам". И я уверена, что это не окончательное обвинение, добавят еще несколько статей.
Марьяна Торочешникова: Чего хотят от вашего подзащитного? Почему его пытали, и что конкретно, по мнению следствия, он сделал?
Их обливали кипятком, надевали наручники и подвешивали, обжигали окурками
Аза Алиева: Когда я прибыла в СИЗО, первоначальные показания Атимагомедова были такие: "Да, я хотел совершить побег, я его планировал, и все это было непросто". К Атимагомедову неоднократно приходили из спецслужб и говорили: "Мы тебя будем дальше раскручивать по 205-й статье" (это "терроризм, экстремизм" и так далее). С этим Атимагомедов был не согласен, и в связи с этим у него возникла мысль о побеге. Они с Курамагомедовым были задержаны при совершении побега. И вот тут сотрудники дали себе волю, они пытали этих ребят двое суток.
У нас в деле, возбужденном по части 4-й 286-й статьи, идут 10 потерпевших, которых очень сильно пытали. Их обливали кипятком, надевали наручники и подвешивали, обжигали окурками, заставляли стоять на коленях, пытали водой: воду под напором шлангом заливают в рот – и человек задыхается. Это были ужасные пытки! У нас есть экспертное заключение, в котором телесные повреждения Атимагомедова указаны на пяти листах. И, что странно, эксперт дает оценку, что это "легкий вред здоровью", хотя такого никак не может быть. Но это Калмыкия: я думаю, они друг друга покрывают.
Марьяна Торочешникова: Тем не менее, вам удалось добиться возбуждения уголовного дела об этих пытках, что само по себе невероятно в таких условиях, в колонии: там же все довольно легко скрыть.
Аза Алиева: Это явное превышение должностных полномочий с применением пыток, причем санкции статьи предусматривают лишение свободы от 4-х до 12 лет с лишением права занимать определенные должности. Здесь у нас прогресс, который создал в первую очередь правозащитный проект Gulagu.net. Далее к нам подключился Джамал Алиев, уполномоченный по правам человека в Республике Дагестан. Это единственный человек из элиты Дагестана, который нам помог – большое ему спасибо! И, конечно, благодаря моим многочисленным жалобам и обращениям, в том числе и к Бастрыкину, мы все же добились того, что 5 сотрудников были задержаны, им предъявлено обвинение по части 4-й статьи 286-й УК, одному из них – по части 3-й.
В экспертном заключении телесные повреждения указаны на пяти листах, но эксперт дает оценку: "легкий вред здоровью"
Сейчас эти сотрудники (четверо из них) находятся в СИЗО, там же, где Атимагомедов и Курамагомедов. При проведении очных ставок с ними они отрицают свою вину. Более того, один сотрудник нанял двух адвокатов, которые не дают нам работать на очных ставках. Были исследованы видеозаписи. В колониях есть общий блок, и там практически везде стоят видеокамеры и видеорегистраторы. Так вот, с общего блока были стерты все записи, а также стерты видеозаписи практически со всех видеорегистраторов. Но специалисты восстановили два небольших фрагмента, где мы увидели, как сотрудники волочат тело Атимагомедова, он уже в бессознательном состоянии, и его забивают дубинками и ногами. Причем дубинкой его бьет тот сотрудник, который утверждал, что он не присутствовал на задержании.
Марьяна Торочешникова: Обыватели скажут: а зачем, собственно, защищать этих преступников? Они сидели в колонии, при побеге убили сотрудника колонии – вполне естественно, что остальные сослуживцы из чувства возмездия могли их побить. Что вы как адвокат можете возразить на это?
Аза Алиева: Если люди отбывают уже наказание за какие-то ранее совершенные преступления, так дайте им возможность нормально его отбыть. Мы знаем, что по исправительному учреждению номер 2 по Республике Калмыкия в 2013 году выявлено более 100 человек, которые были как-то причастны к 205-й статье.
Марьяна Торочешникова: Это обвинение в терроризме.
Аза Алиева: Когда вы сажаете человека за семь замков, он же находится там, внутри, и как он может создавать ячейку, как это возможно? Неужели нет контроля над этим?! И возникает вопрос: не специально ли это все делается, чтобы выявлять таких безропотных узников, чтобы в их лице были террористы? Молодой парень отбывает срок за угон машины, ему говорят: "Ты не освободишься, мы тебя сейчас будем закрывать по 205-й", – я думаю, это была чистой воды провокация. И ему, конечно, захотелось совершить побег, но ни в коем случае не убить человека.
Есть основания полагать, что тут 132-я статья, у нас есть доказательства: ершик, который изъят, и эксперт установил, что им насиловали Атимагомедова. Но дело по этой статье до сих пор не возбудили.
НАРОДНАЯ 228-я
По делам о наркотиках очень легко отчитываться полицейским для демонстрации качества своей работы
Суд в Москве приговорил к 11 годам колонии 26-летнюю Евгению Макаренко – ее обвинили в контрабанде наркотиков в крупном размере. В конце декабря 2021 года Евгения получила посылку с подарками на Рождество от друга по переписке из Америки. Он решил, что Макаренко, которая занималась боксом и пауэрлифтингом, пригодятся разрешенные в США наркосодержащие препараты, и отправил их в Москву. В посылке полицейские также обнаружили почти четыре грамма марихуаны. Евгения Макаренко утверждает, что не подозревала о содержимом посылки и уж точно не просила прислать ей наркотики, но следствие и суд ей не поверили.
С нами основательница Общероссийского движения "Свободу невинно осужденным" Светлана Шестаева.
Насколько я понимаю, дела по наркотикам удобнее всего сфальсифицировать в России. По ним очень легко отчитываться полицейским для демонстрации качества своей работы, и такие истории – для них большая удача: вдруг находится человек, не знающий, какое в России отношение даже к марихуане, и отправляет посылку.
Светлана Шестаева: Это не просто большая удача, но и большой сюрприз на Новый год. Фальсификации материалов уголовного дела по любым статьям происходят до сих пор, никуда это не делось. Как правило, фальсификация идет на стадии предварительного следствия. За свою практику я не видела ни одного дела, в котором на предварительном следствии были бы соблюдены все законы. Когда ты об этом начинаешь писать в жалобах или обжаловать постановление о возбуждении уголовных дел, они просто это исправляют и в суд передают уже исправленный вариант. Если же ты это делаешь в суде, они уже не могут поменять сами документы, но тогда это признается технической ошибкой.
К большому сожалению, прокуратура совершенно забыла о второй своей обязанности, кроме государственного обвинения: это защита интересов и охрана прав подсудимого. Помощники прокурора, которые должны присутствовать в любом деле только по письменной доверенности или по поручению от вышестоящего прокурора (у нас это тоже не принято, и это тоже нарушение), знают только две фразы: "Ваша честь, я не возражаю" и "Я поддерживаю государственное обвинение".
Прокуратура забыла о второй своей обязанности, кроме государственного обвинения: это защита интересов и охрана прав подсудимого
Что касается дела Евгении, то у меня уже, как у мамы другой Евгении, закрадывается подозрение, что "Евгения" в России – это уже какое-то нарицательное имя в отношении "наркотических" статей.
Марьяна Торочешникова: Здесь важно пояснить, что на протяжении многих лет вы боролись, как львица, за свою дочь, которую обвинили по наркостатье, и наркотики ей подбросили в московском метрополитене.
Светлана Шестаева: Ей все-таки снизили срок с 13 лет до 7,3, а по факту получилось 6,6. В итоге она дома, все хорошо.
У меня сейчас в работе несколько дел. Есть люди, которых обвиняют в сбыте наркотиков, притягивая к этим статьям, когда прописывается: "В неустановленном месте неустановленным лицом в неустановленное время гражданин такой-то приобрел товар". Если у тебя нашли какие-то пакетики, значит, тебя привлекают по сбыту, а это больший срок. Выгоднее сажать по этим статьям: в колонии нужна дешевая рабочая сила.
У меня есть мальчик, которому вынесен приговор в прошлом году в июле в Одинцове, он выращивал марихуану у себя на пригородном земельном участке. Он употребляет наркотики в течение 20 лет. Его посадили и тоже обвинили в сбыте, хотя у него есть экспертиза, что он наркозависимый, нет ни одного подтверждающего доказательства в телефоне или в компьютере, что он куда-то что-то сбывал, ни одного показания свидетеля, что кто-то покупал. Тем не менее его осудили на восемь лет строгого режима за покушение на сбыт.
Есть несколько категорий дел, когда, допустим, сотрудники ППС ловят человека на закладке. Девочка раскладывает закладки. Она несовершеннолетняя, и сотрудникам это невыгодно, потому что срок меньше, ответственность другая. Она говорит: "Эти наркотики мне дал мой репетитор по музыке". Вообще нет доказательств, однако привлекают репетитора и осуждают на 11 лет строгого режима. Когда это выгодно сотрудникам полиции, они находят человека, который якобы является передатчиком наркотиков, оптовиком.
Марьяна Торочешникова: Крайним.
Когда это выгодно сотрудникам полиции, они находят человека, который якобы является оптовиком
Светлана Шестаева: Второй случай. Девочка закладывает закладки, подъезжают сотрудники ППС, и она им честно говорит: "Я не знаю, что я раскладываю, я устроилась на работу". Она все показывает, полностью сотрудничает со следствием, дает все контакты людей, которые дали ей товар. Тем не менее, их не ищут. У нее отдельное производство – якобы об оптовиках, но она осуждена именно с формулировкой "в неизвестном месте, в неизвестное время". Приговор – восемь лет.
Марьяна Торочешникова: Почему не стали искать? Ведь борются же с оборотом наркотиков, с теми, кто на этом деньги зарабатывает!
Светлана Шестаева: В каждом уголовном деле по наркотикам, когда действительно ловят на сбыте, всегда есть лицо, которое по факту эти наркотики принесло, отдало, предложило продать. Сначала у меня было понимание того, что это нужно только для галочек, что надо раскрыть именно такие преступления. Когда-то было выпущено постановление, были запланированы ежеквартальные посадки по определенным статьям, прописано даже количество осужденных. Теперь, мне кажется, оптовики, которые приносят наркотики, возможно, являются агентами, которые специально провоцируют людей, давая рекламу трудоустройства, чтобы потом кто-то раскрыл эти преступления. Другого объяснения у меня нет.
Если бы действительно хотели найти оптовиков, у которых где-то в гаражах лежат килограммы всего этого, – ну, один раз пришли и раскрыли, и все, дела-то закончились. А здесь получается, что по 3 грамма, по 4 грамма: маленькое количество, но таких много. А в России сейчас есть какая-то часть безработных людей, повысились цены на продукты, на жилье, "коммуналка", люди пытаются найти какие-то варианты дополнительного заработка, а для некоторых это реально единственная работа. И они зачастую даже не знают, что именно продают.
