- Почему федеральные власти отказываются вмешаться в дело семьи Янгулбаевых, а Рамзану Кадырову все сходит с рук?
- Двойная нагрузка, сверхурочная работа и неоплачиваемый труд – так выглядят будни российских медиков.
- Борьба за историческую правду как новая государственная идеология. Что называют реабилитацией нацизма? Можно ли детям читать Хармса?
КТО ОСТАНОВИТ КАДЫРОВА?
Мы следим за развитием ситуации вокруг семьи Янгулбаевых, членам которой публично угрожает Рамзан Кадыров и его ближайшее окружение. 20 января в Нижнем Новгороде силовики из Чечни ворвались домой к родителям правозащитника Абубакара Янгулбаева. Его мать Зарему Мусаеву силой выволокли из квартиры и увезли в Грозный, где держат в тюрьме и обвиняют в нападении на полицейского. Остальным членам семьи удалось выехать из России.
Немолодая инсулинозависимая женщина по сфабрикованному обвинению находится в СИЗО
Покинуть страну в целях безопасности пришлось и обозревателю "Новой газеты" Елене Милашиной, которая писала о преследовании Янгулбаевых чеченскими властями. Теперь им публично угрожают расправой, обещают отрезать головы, но в Кремле предпочитают не обращать на это внимания, в связи с чем политик Илья Яшин начал сбор подписей под петицией с требованием отставки Кадырова.
На видеосвязи с нами – руководитель направления общественных расследований "Комитета против пыток" Олег Хабибрахманов и президент Ассамблеи народов Кавказа Руслан Кутаев.
Что сейчас с Заремой Мусаевой? Почему Рамзану Кадырову спускают с рук все действия с этой семьей, вызывающие, мягко говоря, вопросы с точки зрения законности?
Олег Хабибрахманов: Немолодая инсулинозависимая женщина по сфабрикованному, на мой взгляд, обвинению находится в следственном изоляторе Грозного. Завтра три недели, как ее задержали. Сейчас ей дают инсулин, медобслуживание неплохое, но чувствует она себя очень плохо, скучает по семье, не понимает, что происходит. В совершении преступления она не признается, говорит, что ничего подобного не делала.
Нарушения прав человека в Чечне не пресекаются, должной реакции со стороны государства не было и нет
Почему Кадырову все сходит с рук? По всей видимости, руководство страны считает, что нарушение прав человека не так важно, как нахождение Рамзана Кадырова в Чеченской Республике и выполнение им определенной роли.
Марьяна Торочешникова: А есть какая-то реакция властей на петицию "Комитета против пыток" с требованием, чтобы федеральные власти вмешались в дело Заремы Мусаевой, расследовали эту историю?
Олег Хабибрахманов: Нет. Мы направили очень много жалоб. Здесь достаточно много нарушений. Силовики, приехавшие из Чечни, нарушили неприкосновенность жилища федерального судьи. Но когда мы подали сообщение о преступлении, пришел единственный ответ: ваше обращение направлено в Чеченскую Республику. Нижегородские правоохранители вообще ничего не делают. Меня, непосредственного свидетеля этого происшествия, никто никуда не вызывал, не звонил, вопросов не задавал.
Марьяна Торочешникова: Семьей Янгулбаевых чеченские власти заинтересовались не сейчас, а значительно раньше, когда держали в застенках и пытали еще одного сына судьи Янгулбаева. Вот тогда в это дело вмешивался и "Комитет против пыток", и журналистка "Новой газеты" Елена Милашина, чтобы буквально спасти человека. Кто-то разбирался хотя бы в этих пыточных делах?
Олег Хабибрахманов: Нет. Янгулбаевы – наши заявители, они пожаловались, что в отношении среднего сына Ибрагима применялись жестокие пытки, потому что он вел какой-то паблик "ВКонтакте" с критикой чеченской власти. Доказательства пыток есть. Мы направляли соответствующее обращение в Следственный комитет и в другие инстанции, но ничего не двигается с мертвой точки.
У нас огромное количество подобных дел, и единственное, где нам удается добиться положительного результата, – это ЕСПЧ. На национальном уровне ни одного приговора по таким делам просто нет: следователи не расследуют, суды не судят. Нарушения прав человека в Чечне не пресекаются, должной реакции со стороны государства не было и нет.
Марьяна Торочешникова: Руслан Кутаев также пострадал от репрессий чеченских властей: его обвиняли по "наркотической" статье и пытали. В итоге вы, Руслан, почти четыре года провели в местах лишения свободы. Может быть, вы понимаете, почему Путин спускает Кадырову с рук это явное беззаконие?
Руслан Кутаев: Меня не удивляет то, что эту женщину вывезли из Нижнего Новгорода. Когда я сидел, там было много людей, которых привезли из Москвы, Иваново, Ярославля, Омска и других городов, то есть такие выездные мероприятия чеченские правоохранительные структуры совершали и раньше.
Это политическое соглашение чеченских властей с Кремлем. В данном случае Путин, Кремль, курирующие структуры спецслужб поставили задачу перед чеченскими властями. Это не самодеятельность Кадырова, он должен жестко выполнять эти установки. И тут странно апеллировать к заказчикам этих преступлений.
Это не чеченская импровизация, а спущенная сверху установка Кремля
Марьяна Торочешникова: А какое дело Путину до какого-то Telegram-канала, авторами которого называют братьев Янгулбаевых, до критики чеченских властей? Ведь не Путина же они критикуют, зачем же ему разрешать Кадырову отрезать им головы и даже использовать подобную лексику в споре?
Руслан Кутаев: Власти Чечни взяли на работу с условием, что чеченское гражданское общество не будет протестовать против Кремля, ставить политические условия. А в детали – Янгулбаев это, Кутаев или кто-то еще – там не вникают. Самое главное, что общество контролируется.
Конфликты Янгулбаевых начались, когда отстранили от работы отца. Для чеченцев, ведущих идеологическую борьбу, нет разницы – Янгулбаев там будет, Кадыров или Эльмурзаев. Наша борьба направлена против Кремля, который установил этот режим в Чеченской Республике. Преступления режима Кадырова я испытал на себе, но я знаю, кто за этим стоит. Это не чеченская импровизация, а спущенная сверху установка Кремля.
Марьяна Торочешникова: Олег, на ваш взгляд, Путин сейчас может остановить Кадырова, если захочет?
Олег Хабибрахманов: Я думаю, может. Вопрос: захочет ли?
Марьяна Торочешникова: Можно услышать мнение, что Кадыров совсем уже вышел из-под какого бы то ни было контроля.
Олег Хабибрахманов: Не думаю. Путин достаточно силен. Как раз в тот же день, когда прошли митинги на центральной площади Грозного, где жгли портреты Янгулбаевых, Владимиру Путину вдруг захотелось обсудить с Рамзаном Кадыровым социальное и экономическое развитие Чеченской Республики. И буквально на следующий день резко изменилась риторика чеченских властей. Они просто замолчали, в публичном пространстве проблемы вокруг этой семьи вдруг исчезли. Видимо, эта ситуация все-таки была обсуждена в Кремле, и прозвучали определенные указания, которые возымели эффект.
БУДНИ РОССИЙСКИХ МЕДИКОВ
Медработники протестуют, пишут жалобы президенту и в прокуратуру
На две ставки и на три отделения: в российских медучреждениях продолжаются сокращения, вызванные, в том числе, необходимостью выполнением майских указов президента Путина о повышении зарплат медработникам. Денег на всех не хватает, потому людей и сокращают. Оставшимся же приходится работать сверхурочно, часто без выходных и компенсаций за переработку. Медработники протестуют, пишут жалобы президенту и в прокуратуру. Особенно активных жалобщиков увольняют. Так, в одной из больниц Башкортостана на прошлой неделе трех фельдшеров скорой помощи уволили якобы за прогул. О внеплановой рабочей смене их уведомили по почте – не электронной, обычной.
ДАВЛЕНИЕ НА НЕУГОДНЫХ
15 суток ареста получила участница группы Pussy Riot Мария Алехина за пост в Instagram, опубликованный еще семь лет назад. На фотографии следователи нашли две свастики, Алехину обвинили в публичной демонстрации нацистской символики. По той же статье, но уже за фотографию с изображением красного восклицательного знака как символа экстремистской организации 15 суток ареста получила фемактивистка Дарья Серенко. Правозащитники считают все это давлением на неугодных, которых разве что "врагами народа" пока не называют.
С нами историк Никита Петров и адвокат Самарской областной коллегии адвокатов Алексей Лапузин. Никита Петров – член правления Международного "Мемориала", который российские власти сначала внесли в реестр "иностранных агентов", а затем и вовсе потребовали ликвидировать. Алексей защищает Андрея Шабанова из Самары, которого судят за "реабилитацию нацизма".
В обществе идет ползучая реабилитация сталинских обвинений в адрес "врагов народа"
Следственный комитет начал проверку по сообщению о том, что "Мемориал" реабилитирует нацизм "путем отрицания, умышленного замалчивания и фальсификации фактов преступлений нацистских пособников, а также увековечивает их память как жертв политических репрессий в СССР".
Никита Петров: Это обвинение – тоже удобный инструмент расправы. Ложный донос написали "Ветераны России". Те 19 человек, о которых они писали, практически все реабилитированы, то есть являются жертвами политических репрессий, как бы мы ни относились к тому, чем они занимались в какие-то другие периоды своей жизни.
Марьяна Торочешникова: То есть с этими претензиями ветераны должны были обращаться в Генеральную прокуратуру РФ, которая выдавала справки о реабилитации людей, пострадавших от советских репрессий?
Никита Петров: Именно так. Но они подняли такую демагогическую кампанию, что уже люди, не разобравшись, пишут в интернете: "Мемориалу" лишь бы для кучи набрать число репрессированных... Это ложь! Все эти приемы вроде бы выглядят смешно, но населению нашей страны не смешно: они видят, как людей подвергают судебному преследованию за пустяки, за неосторожные высказывания.
Марьяна Торочешникова: Более того, сейчас разгоняется такая волна, что раз уж тогда был признан "врагом народа", значит, и есть "враг народа". Я говорю о недавней истории учительницы из Петербурга, которую вынудили уволиться за то, что она читала старшеклассникам Хармса. Ее вызвала директриса и сказала: "Что это вы читаете детям стихи врагов народа?!"
Никита Петров: Тут есть две стороны: сама Серафима Сапрыкина и директор школы и человек при погонах, заведовавший там музеем, которые говорят: "Мы такого не говорили! Мы только сделали замечание по поводу того, что мероприятие должно было быть заранее согласовано".
Они уже дошли до маразма, до цензуры, когда говорят, что любое образовательное мероприятие нужно согласовывать с вышестоящими инстанциями, пришли к абсолютной мертвечине, сковывают инициативы любого педагога. Но слова Серафимы о том, какими замечаниями директриса встретила имена Хармса и Введенского, вызывают у меня доверие: такая публика так себя и ведет.
В обществе действительно идет ползучая реабилитация сталинских обвинений в адрес "врагов народа", перехватывание того же самого инструментария и аргументации против несогласных и неугодных. У нас в стране пытаются установить единомыслие и с помощью школьных программ, от которых ни в коем случае нельзя отклоняться, и с помощью контроля над мыслью, над учебниками, и с помощью статей о "реабилитации нацизма". Кого ищут? Людей, которые что-то неосторожно сказали или случайно в чем-то засомневались: получается ловля людей на оплошности. Это же неприлично со стороны государства!
Марьяна Торочешникова: Алексей Лапузин – адвокат саксофониста Андрея Шабанова из Самары, которого присяжные уже признали виновным (приговор, правда, пока не вынесен). В 2020 году Андрей попробовал опубликовать фотографию Гитлера на сайте "Бессмертного полка" под видом обычного солдата, придумал какое-то вымышленное имя. Модераторы не пропустили фотографию, но быстренько сообщили в Следственный комитет, и это дело тянется уже полтора года.
Ловля людей на оплошности – это же неприлично со стороны государства!
Алексей, вам скажут: "Ваш подзащитный – сам дурак! Такое святое дело – "Бессмертный полк", а он туда Гитлера начал пихать".
Алексей Лапузин: Тут дело не в желании оправдать нацизм. Мы смогли доказать присяжным: у Шабанова давным-давно образовалась ненависть к нацистской, как и к любой тоталитарной идеологии. Мы исследовали его переписку, в которой он указывал: "я не фашист, не власовец". У него одновременно ненависть и к Гитлеру, и к Сталину, и к действующим политикам.
Позиция Андрея Шабанова состоит в том, что замечательное движение простых людей используется российскими политиками для того, чтобы, как он выражается, примазаться. В суде присяжных он пояснил: "Если бы я понимал тогда, что кого-то оскорблю и сделаю людям больно, я бы этого не делал. К сожалению, я не понял, что мои действия, которыми я хотел показать: люди, вас обманывают, – будут использованы против меня". Он сам понимает, что избрал плохую форму протеста.
Марьяна Торочешникова: Все это похоже на истерику. Нужно уцепиться за самое ничтожное, напугать всех нацизмом, сказать: "эти гады пытаются опровергнуть нашу историческую правду", – еще чуть-чуть – и будут открыто называть всех "врагами народа". "Пятая колонна" – это уже распространенный термин на федеральных каналах.
Никита Петров: Звериная серьезность государства по отношению к любому посягательству на символы всем ясна, все давно уже понимают эту параноидальную и абсолютно мракобесную сущность. Люди недоумевают: здесь палят из тяжелых орудий по совершенно никчемным целям и пытаются всех уверить, что это серьезно. Но мы же понимаем, что сначала сделали, что называется, гражданскую религию: все должны верить в особость этого дня – 9 Мая 1945 года. Это не просто что-то государствообразующее, а основное событие отечественной истории.
Да, это важное событие, но нельзя превращать его в жупел и говорить: "Это для нас – все, а все, кто не согласен, – враги". Мы сегодня стали посмешищем для всего мира, ведь это калька со сталинских и даже нацистских времен. Когда-то писатель Генрих Белль сказал: "Я никогда не примирюсь с обществом, в котором неверно понятая фраза или неудачно сделанный жест могут стоить человеку жизни". А какое общество мы создали сегодня? Действительно, неверно истолкованная фраза, случайный жест могут стоить человеку свободы. Это что за порядки такие?!
Марьяна Торочешникова: Помимо всего прочего, нивелируется само значение преступлений и правонарушений. Алехину и Серенко отправили на 15 суток: одну – за демонстрацию нацистской символики, другую – за демонстрацию экстремистской символики, и это красный восклицательный знак, что само по себе уже просто бред. И получается, что сейчас экстремизм – это не подготовка каких-то переворотов, насильственных действий, не составление "коктейлей Молотова", а перепосты, размещение красных восклицательных знаков – вот это нам предлагают считать "экстремизмом"! Или мальчишек судят как террористов за взрыв в игре Minecraft. А что же такое тогда настоящий экстремизм?
Никита Петров: Здесь мы видим не просто деградацию, девальвацию, а полную потерю государством своей правовой сущности. Право – это все-таки писаный закон, в законы должны соответствовать Конституции. У нас в Конституции записано: свобода слова, – и она ничем не должна быть ограничена. В Конституции записано: запрет на цензуру и общеобязательную для всех идеологию. Мы видим полное попрание этих конституционных норм, но Конституционный суд молчит.
Мы видим не просто деградацию, а полную потерю государством своей правовой сущности
Правовые основы российской государственности профанируются. Нет большего преступления по отношению к России, чем поддержание всей этой профанации, связанной с преследованием людей за мысли, жесты, перепосты. За всем этим стоит политическая подоплека: человек неугоден властям, потому что высказывает какие-то другие взгляды.
Марьяна Торочешникова: Следует ли в ближайшее время ждать применения шаблона "враг народа", или постесняются?
Никита Петров: Ну, мы ведь уже дошли до "иностранных агентов", и тут никто не стесняется. Никому даже в голову не приходит, сколь нелепо и антиконституционно выглядит практика объявления "иноагентами" уже не организаций, а граждан, которых заставляют регистрироваться как СМИ: пожалуйста, носи клеймо. Это неравенство граждан перед законом, запрещенное нашей Конституцией. Если ты виноват, значит, должны быть определенные законные основания для наказания. Если ты не виноват, то какие здесь могут быть ярлыки, шаблоны, ограничения? Уже дошли до того, что людей искусственно помещают в "политические гетто".
Марьяна Торочешникова: Может быть, Путин должен сказать: "Прекратите все это!"? Или он уже не может контролировать ситуацию?
Никита Петров: Президент всегда может контролировать ситуацию. Но до какого же положения мы дожили, если нужно вмешательство первого лица государства, для того чтобы в государстве соблюдались конституционные нормы?! Значит, у нас испорчено все, сверху донизу. Это попустительство и примиренчество прокурорских и судебных работников с тем, что конституционные нормы попираются исходя из политической целесообразности. А где во власти люди, которые могли бы сказать: "Это ненормально! Мы хотим быть правовым государством, или мы сползаем в полицейщину и тоталитаризм?"
