Чернобыль по традиции – тема трагическая. И дело не в традиции, а в самих чернобыльских событиях: крупнейшая авария за всю истории ядерной энергетики, заражение, множество пострадавших и погибших, массовая эвакуация, наконец, серьёзный экономический ущерб. Но в передаче «Чернобыль туристический», которую подготовила киевская журналистка Елена Холоденко, есть и оптимистические ноты.
Еще недавно «Чернобыль» и «туризм» считались понятиями несовместимыми. Первой возродилась природа, освободившись от не всегда грамотной опеки человека. После ликвидации радиационных последствий Чернобыльской катастрофы пришел черед борьбы с «информационным загрязнением». Туристов, образно говоря, впустили в реанимацию к тяжело больному. Так Чернобыльская зона получила надежду на выздоровление.
Сергей Мирный, основатель компании «Чернобыль Тур», писатель, эколог, капитан запаса. Летом 1986 года он руководил взводом радиационной разведки и ездил по зоне почти по тем же маршрутам, что и туристы сегодня. Только тогда средством передвижения была бронированная разведывательная дозорная машина, а уровни радиации в центре зоны в 1000 раз превышали нынешние.
—Я влюбился в эту природу, в приволье еще в 1986 году. Идея сделать из места трагедии туристическую Мекку поначалу не была принята. Сейчас блокаду прорвали, но бои ведутся: как можно – это же танцы на гробах. Мне помогает то, что я сам ликвидатор. Я говорю: «Вы вспоминаете об этом раз в год, а тысячи ликвидаторов, до полумиллиона переселенцев, оставшиеся местные жители – живут с этим каждый день». Человек не может жить в постоянной скорби. Да, Чернобыль – трагедия, но это и место преодоления. Саркофаг построили за полгода – это был грандиозный проект! Уровни радиации уменьшились в 1000 раз. На войне – если из тысячи солдат противника остался один, то это полная победа. Но отношение к ликвидаторам было иное: мол, вы герои, но в Чернобыле все плохо, а вы еще какие-то льготы просите.
Туризм – первая не чрезвычайная активность, которая пришла в Зону. Сигнал того, что там не так уж опасно. В Зоне отчуждения в 2019-й доковидном году побывало около 125 тысяч из 130-150 стран мира. Из них 80% – это иностранцы. За 12 лет существования «Чернобыль Тур» – лидера экскурсий в Чернобыль – количество туристов исчисляется сотнями тысяч.
Кроме негативных, есть и позитивные последствия Чернобыля: холодная война прекратилась в течение месяца, мы подружились с американцами, через пять лет распался Союз. Все, у кого за спиной был Чернобыл, перестали бояться власть, потому что радиация хуже. Чернобыль остановил распространение очень опасной ядерной технологии. Началось экологическое движение.
Чернобыльский туризм называют «экзистенциальным». Это познавательный туризм, в результате которого жизненные ценности ранжируются иначе. Человек понимает: для жизни главное то, что всегда с тобой – твои умения, здоровье, умение общаться с людьми.
Когда случилась Фукусима, японцы перенимали украинский опыт. Но я понял: чернобыльский туризм – это мировое явление, туризм послерадиационных катастроф. Такой же туризм есть на бывших ядерных полигонах в Неваде и Семипалатинске. Белорусскому заповеднику в Чернобыльской зоне уже 30 лет.
Сами туристы попросили в свое время организовать двух-, трех, семидневные туры. Есть люди, которые каждый год ездят туда в отпуск. Но большинство туристов едут в Чернобыль один раз, поэтому съездить в этот тур нужно правильно. А правильно – это двухдневный тур. Комфортный темп, ночевка в пустом городе Чернобыль, когда под окнами ходят дикие кабаны – отдельное культурное переживание.
К самоселам ездят процентов 10 туристов, большого потока нет. Это невероятно морально и физически сильные люди, которые ежедневно борются за жизнь. Их было человек 400, осталось около ста. И это пожилые люди. Среди них, например, есть женщина, которая еще Холокост пережила. Для урбанизированных туристов этот образ жизни —открытие и шок.
Елена Гнесь, инициацию экскурсовода по Зоне отчуждения получила в компании «Чернобыль-Тур». Но вскоре ушла на свои хлеба и в основном работает с иностранными туристами. Также ведет ютуб-канал What is Ukraine, рассказывая иностранцам об Украине и Чернобыле. Представляется по-украински – «Олена».
—Это не была любовь с первого взгляда. Но первая поездка меня удивила, впечатлила. Недаром эти поездки называются an eye-opening experience – опыт, открывающий глаза. И я решила попробовать. Месяц учебы, месяц стажировки – и теперь это работа моей мечты. То, что я люблю, то, чем я занимаюсь, мне очень нравится.
Чернобыль – это рюкзак трагедий. Я ехала в Чернобыль без рюкзака трагедий, я была открыта. Иностранцы тоже приезжают туда без него. Рюкзак тащат украинцы, рожденные до аварии. Я родилась в год аварии, мой год рождения 1986, апрель.
Кроме трагедии, меня впечатлило то, как природа восстановилась без вмешательства человека. Для меня Чернобыль не Зона отчуждения, а Зона возрождения. Пересекая границу Зоны отчуждения, вы видите первозданную природу. Только потом вы видите заброшенное село и трагедию людей, которые были выселены навсегда. И первое что я говорю людям: посмотрите вокруг, обнулитесь.
Конечно, это трагедия, но это и урок, предупреждение. Я тот гид, который пытается работать с болью, с трагедией и помочь людям из нее выйти. Мы опускаемся в этот ад, но есть много лесенок выйти из этого горя и увидеть позитивные последствия аварии.
Мое личное мнение, мнение маленькой гидессы – украинцы боятся ездить в Чернобыль. Они живут с посттравматическим синдромом, с которым никто не работал. Не было проделано психологической реабилитации. Для них Чернобыль – открытая рана, травматический опыт, который не хочется переживать вновь.
Основные туристы – это молодежь, люди, рожденные в 90-е. Чернобыль для них – это инстаграм, urban exploration, игра «СТАЛКЕР», приключения. Но даже те, кто едет просто за селфи-фотографиями, в самой поездке узнают о Чернобыле больше, чем могут рассказать все книги и фильмы.
Для граждан Украины отпуск, туризм – это в первую очередь развлечение, отдых. В Чернобыль же едут не за позитивом. Иностранцам уже скучно ехать в Турцию, в Египет на пляж с all inclusive. Кроме того, они не откладывают весь год деньги на отпуск для семьи. Для иностранцев это обучающий тур.
У каждого свои повороты и прорывы в сознании. С нашими соотечественниками старшего возраста я работаю предварительно – им нужно дать возможность выговориться и выплакаться до поездк. Их экскурсия начинается с вопроса: «Что для вас Чернобыль? А как вы пережили? Расскажите…» Они рассказывают, плачут по дороге в Зону, но в самой Зоне им уже легче испытывать новые чувства, работать со своей памятью, со своей травмой.
Молодежь я предпочитаю немного припугнуть радиацией. Потому что Зона отчуждения – это место повышенной опасности и требует повышенного внимания. Недаром нужно достичь совершеннолетия, чтобы быть допущенным в Зону. Поэтому большее внимание уделяю технике безопасности.
Самому младшему из иностранцев было 18 лет, самому старшему туристу – 92 года, и он был из США. Интересно наблюдать, как люди в группе обмениваться опытом. Тот, кто приехал с трагедией, немного облегчает свой рюкзак трагедий. А тот, кто приехал совсем налегке, наполняет рюкзак какими-то тяжелыми мыслями. И место наталкивает на глубокие размышления: о нашей планете, о роли человека на ней, о том, что мы потеряли такое важное место на территории нашей страны.
Всех туристов возят по одному и тому же маршруту. Стандартный тур занимает один день. Но каждый гид раскрывает их по-своему, и каждый турист в одной и той же локации видит свое. Туризм – это, в первую очередь, о тебе. Локации – сама ЧАЭС, территория вокруг разрушенного реактора, это город-призрак Припять – кульминация поездки. Это город Чернобыль, для многих, особенно иностранцев, откровение, что Чернобыль и Припять – два разных места. И обязательно стоит остановиться в заброшенном селе, потому что большинство людей, которые жили на территории Зоны отчуждения, это жители простого украинского села.
—Какие темы, кроме рожденных атомной катастрофой, присутствуют в ваших экскурсиях в Зону отчуждения?
—Полесье – это колыбель нашей цивилизации – об этом стоит говорить. О том, что город Чернобыль имеет 800-летнюю историю. Еще Чернобыль является одним из центров украинского хасидизма, паломничества хасидов, евреев. В 19 столетии больше половины населения Чернобыля – были евреи. В городе находились и синагоги, и еврейские школы, и здание кагала, и там же жили цадики – люди, которые являются отцами хасидизма в Украине. В Чернобыле есть заброшенное еврейское кладбище, есть место массовых расстрелов – свой Бабий Яр, в котором около 400 евреев было расстреляно в 40-х годах.
Есть иностранцы, которые приезжают в Украину ради Чернобыля. И для них Чернобыльская зона – это точка входа в Украину, ее историю и культуру. Поэтому мы говорим и о Голодоморе, и об истории независимости Украины, и об истории Киевской Руси.
У Зоны есть два пути развития. Первый – превратить ее Зону отчуждения, окончательно в огромную свалку, для сброса отработанного ядерного топлива, других токсичных отходов. Другой путь – сохранить это место как Зону возрождения, оставить за ней статус заповедника, превратить Припять в город-музей, сохранив архитектурный ансамбль города. Это не должен быть mass tourism, over- tourism, нужна деликатность, тонкий подход, мудрость. В итоге хотелось бы, чтобы Зона отчуждения получила статус ЮНЕСКО, была внесена в список культурного наследия.
Юрий Верес, вокалист, фронтмен киевской рок-группы «Кам'яний гість». Вернувшись из экскурсии в Зону отчуждения, он написал песню «Твоя дорога». Что его так потрясло в Чернобыльской Зоне?
—Наверное, это ощущение, когда ты находишься между жизнью и смертью. Потому что город Припять мертвый, но одновременно он живой: природа, птицы, животные из Красной книги. Ощущение тишины, которую я давно уже не слышал. Вы слышите, насколько тихая эта тишина. Это ощущения другого мира, плюс – воспоминания, переживания 86-го года. Хоть я тогда был второклассником, помню все. Тогда все перевернулось. Ты видишь испуганные глаза родителей. Тебя запихивают в забитый детьми автобус и куда-то увозят на три месяца. Конечно, ребенок не понимает того, что осознают взрослые, тем не менее, думаю, все мои ровесники что-то подобное ощущали.
Знакомство с Зоной – это продолжение пути. Ты стоишь в двух шагах от разрушенного реактора. Попадаешь в Припять, улицы которой заросли деревьями, даже на крышах растут деревья. А ведь это был один из самых перспективных городов в СССР, в нем царил мир, любовь, цвели розы. И тут – щелк! – мир остановился, вечность на паузе стоит. Зона будет навсегда закрыта для жизни человека. Но – открыта для жизни животных. Я вижу старый поселок Залесье, в котором дома погружаются в землю, обнимаются лесом, уже не виден асфальт – он покрылся слоем земли. Мы можем наблюдать за тем, как природа может жить самостоятельно, если в нее не вмешивается человек. Возможно, в будущем это будет самый чистый уголок планеты несмотря на то, что он пострадал от радиации. Это была очень глубокая поездка, которая поставила какие-то предметы на полочки осознания. И конечно же, после этого не могла не родиться песня.
Вообще Полесье – прекрасный край, своя энергетика там есть. Если бы даже не было трагедии чернобыльской, я бы в те края ездил с удовольствием. Во-первых, у меня мама, папа, бабушки, дедушки из тех мест. Моя бабушка Анна Верес была художницей, занималась декоративным ткачеством, лауреат Шевченковской премии. Чуть позже после взрыва Чернобыльской АЭС, в 1991 году, она выпустила работу под названием «Спалах». Ее работы есть в музее народного искусства в Печерской Лавре.
Хотя я уже вырос в Киеве, когда я возвращаюсь на родину предков, мне не хочется оттуда уезжать – настолько там хорошо энергетически. И если вы хотите что-то ощутить, пережить, что-то изменить в себе, вам нужно снова и снова туда съездить.
Далее в программе:
Фольклор и современность.
