Милиционер, охраняющий здание парламента в Минске, вставил в свой щит букетик цветов и обнимается с демонстрантами… Кажется, вот-вот власть в стране перейдет к народу. Но надежды не сбываются: тысячи людей, задержанных на мирных демонстрациях против узурпировавшего власть диктатора, оказываются в тюрьмах, где их жестоко избивают.

На Берлинском кинофестивале прошла премьера документального фильма "Смелость". Алексей Полуян, режиссер из Беларуси, живущий в Германии, в августе 2020 года снимал протестное движение в Минске после президентских выборов, результаты которых были подтасованы.

Герои фильма – Павел Городницкий, Марина Якубович и Денис Тарасенко – актеры, сотрудничающие с Белорусским свободным театром, которым руководит по видеосвязи из Лондона находящийся в политической эмиграции режиссер Николай Халезин.

В театре показывают документальную пьесу об убийстве политического противника Лукашенко в 1999 году, а на улицах Минска продолжаются репрессии, и сотни людей ожидают вестей от своих родственников и друзей у ворот изолятора на улице Окрестина. Что ждет страну и какой выбор должен сделать народ, не желающий терпеть диктатуру?

Алексей Полуян рассказал Радио Свобода о своем фильме.

– Что из того, что вы видели в те дни на улицах Минска, запомнилось вам больше всего?

– Ночь возле Окрестина. Это была самая сложная сцена. Я не мог представить, что такое возможно в Минске, в современном восточноевропейском городе. Пережить целую ночь, когда рядом 500–600 человек стоят в абсолютном молчании, ждут своих детей, мужей, братьев, сестер... Открываются огромные металлические двери, – я до сих пор помню этот звук, – выходят девушки, им лет 18–20, и начинается волна аплодисментов этих людей, которые рядом с тобой молчали часами, как будто в летаргическом сне. Они начинают аплодировать от радости. И ты слышишь в этот момент стоны, раздающиеся из камер Окрестина. Ты понимаешь, что там реагируют на то, что здесь радуются, и начинают людей бить еще больше. Едва слышны эти стоны, это очень тихо все, но тут кто-то начинает кричать: "Тише, тише, не хлопайте. Им будет хуже". Вот этот парадокс, это чувство я не забуду никогда. Самый сложный был эмоциональный опыт в ту ночь. Это даже сложнее, чем просто видеть женщин, которые ждут своих сыновей, ночуют уже пять дней возле Окрестина и ничего не слышали о своих детях, не получили ни одной весточки.

– Вы ждали там кого-то из друзей или тех, кто снимался в фильме?

– Я встретил там много друзей, бывших одноклассников, которых не видел уже 15 лет. Мы находились в тот день с Павлом, одним из наших героев. Мы искали двух работников "Свободного театра", двух менеджеров. Их забрали вечером 9 августа, в день выборов. Нам повезло, что нас тогда не забрали. Это было возле избирательного участка в Минске. Если бы мы остались там, и Павел не выгуливал собаку, съемки были бы закончены, мы оказались бы с этими девушками сначала на Окрестина, а потом в Жодино, откуда их и выпустили.

– Это был единственный такой инцидент во время съемок? Вас не задерживали? Ведь с журналистами там не церемонились, и наши коллеги оказывались в тюрьмах.

– Конечно, было очень много случаев, когда мы практически уже были в бусе. Особенно на женских маршах. Они понимали, что женщин не могут взять, но им же нужно кого-то, и они тянули журналистов-мужчин. Был момент, когда за нами следила машина, и мы понимали, что всё. К сожалению, не могу рассказать больше подробностей, потому что есть люди в Беларуси, которые могут за эту информацию пострадать.

– Если бы в августе прошлого года вам кто-нибудь сказал, что будет происходить в Беларуси сегодня: у власти по-прежнему Лукашенко, протестное движение жестоко подавлено, – вы бы поверили такому пессимисту или подняли его на смех?

– Я уезжал из страны, чтобы быстрее вывезти материал, с мыслью, что через неделю возвращаюсь. Было такое странное чувство, я понимал: либо будет очень огромное горе, эскалация огромная, либо, наоборот, что-то очень позитивное. И в Германии, всего три дня прошло, я успел только скопировать материал и просмотреть его, я почувствовал, что ничего не изменится. Да, я мог себе это представить, но думал, что будет намного хуже. То, что сейчас репрессии начались, – это было ожидаемо. Война против народа усугубляется, усложняется, конфликт становится еще огромнее. Я мог это предвидеть.

– Тогда вопрос: почему это случилось? И могло ли произойти иначе? Может быть, тактическая ошибка тех, кто выступал против диктатуры?

– Я не имею права оценивать этих людей, потому что они сидят в тюрьме. Это настолько храбрые люди, что я не имею права оценивать их поступки, и вообще не имею права оценивать поступки своего народа. Я восхищаюсь им. Во время съемок этого фильма я понял, как мало знаю о белорусах. Огромный импульс, который произошел в 2020 году, поднял вопрос: кто мы такие? Каждый сам себе задавал этот вопрос: а кто мы такие, белорусы? Как мы будем поступать дальше? Много критики было в наш адрес раньше. Критиковали белорусов, что мы такие спокойные, не берем ответственность на себя, но, мне кажется, сейчас никто не будет критиковать нас, потому что все понимают, что ответственность была взята. Возможно, не было конкретного плана. Но какой может быть конкретный план, когда ты никогда этого не испытывал, когда у тебя нет этого жизненного опыта? У белорусов не было такого, чтобы весь народ вставал, – это случилось впервые. Если ты не проживал этого, у тебя не было ошибок, а когда нет ошибок, ты не можешь сделать работу над ошибками. То, что произошло сейчас с нами, – это было уникально. Мне кажется, из этого нужно сейчас исходить и дальше расти. Мы выбрали длинный путь, мы выбрали мирный путь. Как говорит Алексиевич, наш великий писатель, мы сохранили наше человеческое лицо. Из-за этого я восхищаюсь нашим народом. Это осознанный путь, который очень долог. Мы видим, какие начались репрессии. Но я остаюсь позитивным. Многие люди сейчас, даже сильнейшие, теряют надежду. Мне кажется, сейчас нужно постараться не потерять эту надежду. Мы на верном пути.

– Один из ваших эпизодических персонажей, бывший омоновец, говорит: если начнется гражданская война, я выступлю против Лукашенко, а так просто получать дубинкой на демонстрации не хочу. Он думает, что мирный путь ни к чему не приведет. Вы с ним не согласны?

– Да, не согласен, потому что мы из разных поколений. На улицы вышли и романтики, и люди, которые амбициозны и которым есть что терять. Но еще больше было тех, которые не вышли. Мне кажется, этот герой, бывший омоновец, он такой коллективный человек, который будет говорить: вот ничего не получится. Я боюсь оценивать людей, но это такой человек, за которого белорусов раньше критиковали многие. Наблюдатель, не участник, очень пассивный. Мне кажется, лето стало трансформацией из пассивности в активную фазу. Если бы, конечно, это поколение тоже настолько широко вышло и перешло из пассивной в активную фазу, все было бы по-другому.

– Ваши зрители, особенно за границей, которые не видели спектаклей "Белорусского свободного театра", наверное, будут удивлены, как такой театр существует в Минске и как удается ставить такие острые политические спектакли?

– Я давно, больше шести лет назад пришел первый раз на спектакль "Свободного театра" – это был действительно подпольный театр. Никто не знал, где находится театральная сцена, нужно было через друзей, через несколько звонков узнавать место, записываться, не было никаких билетов. Я был удивлен таким ярким, креативным критическим взглядом на проблемы и тем, что есть театр, который не молчит тогда, когда все молчат. Тогда появился первый импульс снять фильм про этих художников. Но я был далек от понимания кино, еще был не готов. Потом я получил кинообразование в Германии и понял, что готов попытаться говорить на эту тему. Эта тема очень обширная, здесь много уровней, о которых мы и говорим в этом фильме. Я начал работать над этим фильмом в 2018 году, долго был в Минске, прилетал с немецкими операторами. Театр очень изменился, он вышел в массы, стал намного известнее. У них уже было другое место, где они работали. Поменялась публика, приходило больше молодежи. Раньше прийти в "Свободный театр" – это нужно было осмелиться. Люди приходили с паспортами, потому что знали, что в прошлую субботу задержали всю труппу и всех зрителей. Потом времена изменились. Была создана такая либеральная витрина в обществе, которая долго работала на нужды режима. И сейчас после всех событий театр работает дальше. Я восхищаюсь этим настроем, я понимаю, что это, возможно, вопрос времени, как долго сможет работать театр, но очень хочу, чтобы он работал. Эти люди делают уже больше 16 лет серьезное дело, и я восхищаюсь ими.

– Ваши главные герои не соответствуют шаблонному представлению о театральном актере – рафинированном, легкомысленном небожителе…

– Да, они очень простые, и это вызывает мое восхищение. За ними интересно наблюдать. Они очень разные – Павел, Марина и Денис. Денис уже не в театре, он покинул группу три года назад. Что меня подкупило в них? То, что у них нет никакого пафоса, минимальная наигранность, для них это не возможность кому-то что-то доказать в обществе, для них это действительно профессия. Вы видите в их документальных спектаклях, насколько все аутентично, насколько все скромно, но с другой стороны глубоко.

– Как Театр.doc в Москве.

– Наверное. Я, к сожалению, не видел спектакли, но много слышал. Это очень камерно, очень аутентично. Например, если брать спектакль "Постигая любовь", это рассказ вдовы об истории жизни этой пары, Ирины и Анатолия Красовского, который был убит. В Беларуси у нас тенденция такой документальной подлинности, Алексиевич работает в документальном литературном стиле. Через поиск в документальных формах приходит искренность, которую у нас ищут и ценят очень высоко.

– Что происходило с вашими героями с тех пор, как съемки были завершены? Они ведь недавно были арестованы?

– Да, Павел и Денис были арестованы во время концерта. У них есть известная музыкальная группа "Разбитое сердце пацана".

Они очень интересные, потому что работают в юмористическом жанре. Они сейчас стали очень популярными. Они выступали под Минском в небольшом городе, во время концерта ворвался ОМОН, и были арестованы, помимо всей группы, зрители – порядка 70 человек. Все получили административные 15 суток. Павел с Денисом, к счастью, в прошлое воскресенье вышли. Мы очень рады, что они снова на свободе.

– Они уже видели ваш фильм?

– Видели некоторые сцены и трейлер. Мы сейчас в тесном контакте, потому что я понимаю, что чем громче фильм, тем больше может быть проблем у моих героев.

– Удастся ли показать ваш фильм в Беларуси?

– У меня нет иллюзий, что фильм можно сейчас показывать в кинотеатрах Беларуси. Цензура такой фильм не пропустит. Но мы ищем возможности показать его белорусам. Только трейлер посмотрели больше ста тысяч человек. Это говорит о том, насколько люди сейчас ожидают этот фильм.

– А в России единственная, наверное, площадка, где такие фильмы еще можно показывать легально, – это фестиваль "Артдокфест".

– Мы получили приглашение от этого фестиваля и обязательно сделаем показ в России, потому что у наших стран очень много схожих проблем.