Первым тревогу забил политик Илья Яшин. Он обвинил Сергея Собянина в варварском отношении к Москве. Поводом стала новость о том, что в Басманном районе предполагается перестроить (а практически уничтожить) путепровод старинной кирпичной кладки.
Илья Яшин пишет:
Собянин возглавляет Москву уже десять лет. Он очень хочет, чтобы мы его любили и уважали. Лезет из кожи вон, тратит на пиар миллиарды рублей.
Но всё без толку. Мэр вызывает откровенное раздражение у граждан, а фраза "Москва похорошела при Собянине" стала издевательской.
Проблема в том, что за эти десять лет Собянин так и не стал для Москвы своим. Он не чувствует наш город, не любит его, не понимает его ценностей. Ведет себя здесь, как варвар – при этом искренне верит в собственную эффективность.
Вот очередной пример.
На Сыромятническом проезде расположен трамвайный тоннель, который знают многие горожане. Это живописная часть старой Москвы. У любого человека, который действительно любит столицу, этот участок вызывает сентиментальные чувства. Но только не у Собянина и его "эффективных" менеджеров. Для них это просто обшарпанный кирпич, который надо БЛАГОУСТРОИТЬ.
Поэтому в ближайшее время здесь планируют начать работы, в результате которых участок будет переделан и расширен. На смену "обшарпанному кирпичу" придет пластик, метал и бетон.
И я боюсь, Собянину просто невозможно объяснить, что не так с этим проектом. Он не в состоянии этого понять. Но нам с вами надо попробовать остановить варварство.
Арочный пешеходно-трамвайный тоннель в Сыромятническом проезде благополучно просуществовал в неизменном виде 155 лет. Теперь его предполагают значительно расширить, чтобы возникло пространство еще и для автомобильной дороги, а поверху добавить пути для поездов. Все это – в рамках любимого детища Собянина, проекта Московских центральных диаметров (МЦД). Между тем, с тех пор как неподалеку обосновался Центр дизайна Artplay, ведущий к нему тоннель стал любимым местом прогулок и фотосессий москвичей. Илья Яшин призвал местных жителей звонить на горячую линию мэрии и писать письма протеста в электронную приемную Сергея Собянина. Также он обратился к муниципальным депутатам с предложением направить запросы в правительство Москвы.
Обращение в мэрию с просьбой пересмотреть проект уже направила муниципальный депутат Басманного района Москвы Евгения Ремизова:
– Когда я увидела визуализацию проекта реконструкции, то моей первой мыслью было, что горизонтальные поверхности для тротуарной плитки в Москве уже кончились, и теперь давайте будем клеить плитку на вертикальные поверхности.
Мне много пишут местные жители, особенно из соседних домов. Для них это один из путей от Курского вокзала к Нижней Сыромятнической улице. Люди сокрушаются, потому что они совершенно не хотят терять облик своего района. Все больше и больше мест захватывается, скажем так, благоустроительными работами. Иногда они хороши, но иногда они достаточно варварские.
– Вы говорите, что местные жители привыкли проходить через этот тоннель. Но ведь предполагается его расширить и сделать, может быть, даже более удобным. Почему они возмущаются?
– Потому что они не против того, чтобы жизнь становилась комфортнее, но они категорически против того, чтобы менялись привычные виды Москвы. Этот тоннель – особое атмосферное место. Территория Сыромятников – это место заводов и каких-то секретных организаций. Для меня арка тоннеля – это как портал. Как вход в некое странное пространство. Ну а в новейшее время тоннель стал восприниматься, прежде всего, как вход в Artplay.
– Сейчас сразу на нескольких платформах люди собирают подписи в защиту тоннеля. Неужели никого не расхолаживает то обстоятельство, что и в случае с более известными памятниками архитектуры никакие многотысячные петиции не помогли?
– В сборе подписей всегда есть два действия. Во-первых, это возможность людей совершенно громко и четко выразить свой протест. Они видят, что это очередное покушение на их уютную Москву. Они просто хотят высказаться. Вторая сторона этой истории – результат протеста. Если людей будет много, то мы надеемся, что власти пойдут навстречу.
– Ваш тоннель находится в зоне ответственности РЖД. Тем не менее, многие, вслед за Ильей Яшиным, апеллируют к Собянину. Быть может, не по адресу обращаются?
– Безусловно, надо обращаться напрямую к мэру, поскольку он много раз давал интервью о важности проекта строительства МЦД. Совершенно очевидно, что все реконструкции согласовываются с ним, – говорит Евгения Ремизова.
Архитектурное наследие, которое, так или иначе, касается транспорта, – разные железнодорожные сооружения, тоннели, мосты, водонапорные башни и так далее – труднее всего защищать. Эти сооружения сложнее всего признаются объектами культурного наследия. Координатор Архнадзора, кандидат технических наук Юрий Егоров поясняет, по какой причине:
Появляется совершенно незнакомый чудесный мир, где работали известнейшие инженеры и знаменитые архитекторы
– С точки зрения рядового человека, железная дорога – это просто транспорт. То есть ему надо всего лишь прийти на вокзал, сесть в поезд и куда-то приехать. А то, что железная дорога и вообще транспортные объекты могут стать отдельным предметом изучения именно с точки зрения наследия, люди начинают понимать только сейчас. Такое сложилось утилитарное отношение к транспортной инфраструктуре – а чего там, собственно говоря, смотреть? Но если человек начинает интересоваться этой темой, если начинает копать информацию даже только в открытых источниках, то появляется совершенно незнакомый чудесный мир, где работали известнейшие инженеры и те же самые знаменитые архитекторы, что возводили знакомые всем здания. И оказывается, что транспортное наследие – это очень интересная область нашей истории, несмотря на то что оно мало изучено. Нужно менять общественное отношение к транспортному наследию и говорить, что здесь, на самом деле, тоже есть на что посмотреть. Это с одной стороны.
С другой стороны, подавляющее большинство этих объектов находится в собственности РЖД. Соответственно, основная масса информации находится в каких-то архивах. Это может быть и Центральный архив, это могут быть и архивы железных дорог. Иногда можно что-то найти в городских, муниципальных архивах. Но основная масса информации – где-то в недрах РЖД, а туда попасть достаточно сложно. Поэтому есть проблема и с ведомственной принадлежностью, и с поиском информации. Если где-то когда-то были написаны работы, которые попали в широкий доступ, скорее всего, что-то найдется. А если это, условно говоря, небольшая станция, где не было никаких знаменитых событий, туда не приезжали знаменитые люди, то большая доля вероятности, что будет ноль информации. Отсюда и возникает проблема с постановкой на охрану.
Мосгорнаследие отказывается брать на охрану инженерные объекты: мосты, тоннели и путепроводы
Органы, которые занимаются наследием, действуют по психологической инерции. Для них это тоже неведомая область. Плюс ко всему (это, в первую очередь, касается Москвы), в связи с тем, что у нас огромное количество транспортных строек, Мосгорнаследие прямо отказывается брать на охрану инженерные объекты: мосты, тоннели и путепроводы. Они прямо говорят, что "мы будем отказывать, потому что даже если прямо сейчас нет каких-то планов по реконструкции или по замене данного конкретного объекта, то, кто его знает, может быть, через 10, 20, 50 лет эти планы появятся. А вот если мы этот мост сделаем памятником – все! Больше с ним ничего делать нельзя. Но ведь он когда-нибудь придет в негодность". Это в Мосгорнаследии говорят открытым текстом. Такова позиция города Москвы по всем транспортным объектам. К примеру, не стал памятником Тверской путепровод около Белорусского вокзала. Точно так же не стали памятниками все мосты на Московской окружной железной дороге.
Понятно, что техника рано или поздно изнашивается, рано или поздно мосты приходится менять, но в других регионах в целом ряде случаев с этой проблемой успешно справляются. В общем, решений довольно много. Первое, что приходит на память – мост через реку Амур на Дальнем Востоке. Его протяженность – 2,5 километра, а построен он был в 1916 году инженером Лавром Проскуряковым. Это невероятно красивая постройка, но однажды пришло время ее менять. Все пролеты этого моста были одинаковые, поэтому сняли один пролет, поставили его на берегу, организовали вокруг музейную площадку, а через реку поставили новый мост.
– Похожая история случилась в Новосибирске. Там также установили на набережной ферму самого первого моста через реку Обь. Мост был построен в 1897 году, а теперь он музеефицирован. На информационном щите написано, что во время испытаний по мосту одновременно прошли четыре паровоза. По старой традиции, в этот момент под сооружением стояли проектировщики, инженеры и строители. Этот объект прослужил более 90 лет.
– Действительно, это один из вариантов, как можно сохранять такое наследие. А вот на Восточно-Сибирской железной дороге рядом с Байкалом был мост над речкой Выдриная. Там интереснейшие инженерные вещи происходили. Его сначала собрали на одном месте. Там он несколько лет простоял, поработал, потом это место обошли тоннелями. Соответственно, мост вроде как еще новый, но он уже не нужен, и его подняли и перенесли вот на эту речку Выдриная. Там он проработал до конца ХХ века, использовался по прямому назначению. А сейчас, когда он выведен из эксплуатации, просто рядом с ним построили новый мост, а старый целиком сохранили как памятник инженерного искусства.
Ну а в Москве господствует желание пойти по самому простому пути – просто не брать такие сооружения на охрану и не искать какие-то варианты, если вдруг что-то потребуется реконструировать. Из этой же серии – Каланчевский путепровод выдающегося архитектора Алексея Щусева. Этот путепровод – неотъемлемая часть ансамбля Каланчевской площади. Тем не менее, прямо было сказано, что если будет заявка на придание охранного статуса, то последует отказ. И это несмотря на то, что вся Каланчевская площадь практически полностью состоит из памятников; что мост, соответственно, замыкает этот ансамбль со стороны центра.
– По сравнению с упомянутыми вами грандиозными сооружениями, тоннель, который ведет к Центру дизайна Artplay, – во всех отношениях скромный объект. В чем его ценность? Почему тысячи людей поставили подписи под петициями в его защиту? Почему Архнадзор также озаботился судьбой узенького тоннеля в Сыромятническом проезде? Между тем вид у этого объекта довольно обшарпанный. К тому же он весь изрисован неряшливыми граффити.
Обшарпанный внешний вид – это вопрос содержания, а вернее, его отсутствия
– Если мы за чем-нибудь перестаем следить (неважно, будет это тоннель или просто дом), то рано или поздно все приходит в упадок. Такой обшарпанный внешний вид – это вопрос содержания, а вернее, его отсутствия. Собственник при желании вполне может привести тоннель в порядок. Причем я не могу сказать, что это будут какие-то колоссальные деньги. Где-то, если что-то пришло в негодность, придется подлатать, но, в общем, речь идет о внешней отделке.
А интересен он по нескольким причинам. Прежде всего, это старейший железнодорожный тоннель в Москве. Он возник 1865 году. Тогда строилась Московско-Курская железная дорога, и вот таким образом были разведены потоки: поверху идут поезда, понизу – городское движение. Железнодорожных тоннелей в Москве, в принципе, не так много. Большинство их достаточно простое. Как правило, это такая утилитарная бетонная штука, в которой нет ничего выдающегося. А в случае с тоннелем в Сыромятническом проезде мы действительно имеем дело с архитектурой. Это действительно интересная вещь.
Трамвайная достопримечательность
Плюс ко всему внутри у него еще и трамвайная достопримечательность. Это так называемое сплетение двух путей. Обычно у нас в Москве лежат два рельса одного пути и рядом два рельса другого пути и, соответственно, вагоны спокойно по ним разъезжаются. А здесь из-за недостатка места, один путь заходит внутрь другого, то есть они пересекаются, не сливаются в один, а идут параллельно, но одна колея оказываются внутри другой. И таким образом вагоны могут проехать это место. Для того чтобы они не столкнулись, есть светофор, есть сигнализация. Если тоннель занят, то следующему вагону или встречному будет гореть красный свет до тех пор, пока путь не освободится. Вообще, такие сплетения не редкость для европейских стран, но у нас в Москве такая штука всего одна, по крайней мере, одна сохранилась и дошла до наших времен. В общем, это тоже достопримечательность. И сам по себе тоннель, который так неожиданно продолжает фронт домов. Представьте, дома, дома, дома, а потом – раз! – вдруг портал тоннеля и куда-то все под землю ныряет. Это на самом деле все выглядит интересно. Это такая изюминка Басманного района. Интерес, конечно, есть и с инженерной точки зрения, и с точки зрения организации движения по этому тоннелю. Опять же атмосфера у него совершенно непередаваемая. Вещь очень впечатляющая. Поэтому, конечно, будет жалко, если его уничтожат.
– Вы наверняка видели визуализацию проекта нового тоннеля, который предполагают соорудить на месте нынешнего. Однако поступили сообщения, что проект не утвержден в Москомархитектуры. Более того, даже не поступал туда. Значит ли это, что тревогу забили рано и понапрасну? Что ничего неприятного и не должно произойти?
Взяли городскую изюминку и поставили на ее месте что-то унылое и безликое
– Начну с оценки того, что нарисовано: это полное неуважение к городу, к месту и, собственно, к самому тоннелю. Взяли городскую изюминку и поставили на ее месте что-то унылое и безликое. В духе того, что у нас сплошь и рядом появляется на железных дорогах без учета места, окружения. Такое ощущение, что проектировщики вообще там никогда не были и ничего не видели. Утилитарность в плохом смысле слова.
Теперь по поводу согласований и существования этого проекта. Да, Москомархитектура сказала, что они его не утверждали, но буквально тут же поверх этого появилось сообщение РЖД, что, да, мы этот проект прорабатываем, он пока не утвержден, но, в принципе, такие планы есть. Так что угроза очевидна, раз они сами говорят, что мы будем этим заниматься, значит, что-то готовится. Получается, что на самом деле тревогу забили очень вовремя! Потому что если они предоставят уже готовый проект, который пройдет хотя бы какие-то согласования, отыграть назад будет достаточно сложно. Каждое согласование – это время. Кроме того, уже законченный проект сначала должен быть согласован внутри самих РЖД. На стадии, когда он готов совсем, отыграть что-то назад очень сложно. В таком случае надо идти опять сначала по всей этой цепочке согласований, если мы внесем какие-то существенные изменения. Теоретически это, конечно, возможно, но на практике в наших реалиях этим никто заниматься не будет.
– Но есть ли надежда, что сейчас что-то удастся, как вы выразились, "отыграть"?
Город должен развиваться, но нельзя же его весь укатывать в бетон
– Очень хотелось бы. Поскольку пока нет окончательного проекта, то значит, можно включиться в переговорный процесс и что-то сделать. В РЖД говорят, что им нужны два новых пути для МЦД. Хорошо, прекрасно. Но есть же огромное количество примеров, когда тоннель просто удлинялся, то есть к нему добавляется сколько-то метров длины тех же габаритов, тех же проемов. С одной стороны он просто остается как есть, а с другой стороны становится чуть длиннее, но при этом он не перестает быть от этого тоннелем, не теряет хотя бы с одной стороны свое архитектурное решение. Если же хорошо сделать, то и с двух сторон не теряет. Это один вариант. По второму варианту, если вдруг у них оказывается, что нет места для удлинения, то можно провести вдоль существующей насыпи какую-либо эстакаду и пути уже проводить по ним. Опять же, если мы выезжаем из-под тоннеля, да, мы должны еще проехать под эстакадой. Да, что-то новое, конечно, вносится, но при этом сам объект не рушится. Как минимум, эти варианты хотелось бы обсудить с РЖД. Другой вопрос, что им, конечно, проще закрыть глаза на общественность и сказать, что, нет, мы сделаем так, и все! Поэтому мы сейчас ждем, что будет какое-то встречное движение, может быть, со стороны Мосгорнаследия, может быть, со стороны самих РЖД именно на нынешней стадии, пока окончательного проекта нет. Потому что, я повторюсь, когда он будет хоть кем-то согласован, назад пути нет. А сейчас, пока он еще только разрабатывается, можно вносить какие-то изменения и что-то переделывать с учетом сохранения объекта наследия.
– Под встречным движением вы имеете в виду реакцию на мнение людей, которые возмутились этим проектом?
– Да. Сейчас в общественном мнении есть понимание того, что, да, город должен развиваться, но нельзя же его весь укатывать в бетон, уничтожив все достопримечательности. Пусть даже про этот тоннель, может быть, не все знают, но штука действительно очень интересная. Мы ждем, что откликнутся власти города. Мы ждем, что откликнется РЖД, и можно будет сесть за стол переговоров. Вместе придумать, что можно сделать и, в конце концов, все-таки сохранить этот объект максимально близко к историческому виду, – говорит Юрий Егоров.
