На прошлой неделе Басманный суд оставил под арестом до 27 января 21-летнего студента МАИ Андрея Баршая, одного из проходящих по "московскому делу". Он был задержан в октябре в рамках так называемой второй волны арестов, последовавших за летними протестными акциями в Москве. Чуть больше чем через неделю после ареста следствие направило Баршая на стационарную психиатрическую экспертизу. В конце ноября его перевели в Медицинский исследовательский центр психиатрии и наркологии имени Сербского.

С помощью своих адвокатов – Мансура Гильманова и Светланы Байтуриной – Андрей смог ответить на вопросы Радио Свобода и рассказал о том, что произошло с ним за последние месяцы.

– Андрей, расскажите немного о себе. Кто вы, из какой семьи, чем увлекаетесь и интересуетесь?

– Мне 21 год. Я студент МАИ. Родители – программисты. Увлекаюсь музыкой электронной (dark wave). Преподавал в ФМШ (физико-математической школе при МАИ). Провел пару семинаров. Интересовался дизайном: графический дизайн, дизайн интерфейсов. Смотрел кино. В общем, такие обычные увлечения.

– Почему вы решили выйти на акцию протеста 10 августа? Участвовали ли вы до этого в летних протестах и вообще – были политически активны?

– Я выходил для того, чтобы обозначить свою гражданскую позицию. Участвовал в большинстве летних акций этого года. Выходил весной на акцию поддержки политзаключенных, на митинг против блокировки Телеграма.

– Понимали ли вы тогда, что это рискованно?

– Понимал, но в рамках административной ответственности.

– Как для вас прошла акция 10 августа? Чем она запомнилась?

– Запомнилась дождем и большим количеством участников. 10 августа меня задержали около Чистых прудов. В протоколе записано время, не соответствующее действительности. Мне вменяли то, что я выкрикивал лозунг "Долой власти!". Такого лозунга не было. Это откровенное вранье, которого я не ожидал. Познакомился со скульптором Народицким Михаилом Давидовичем, сыном советского художника Давида Народицкого.

– Когда начались аресты по первой волне "московского дела", думали ли вы, что тоже можете стать обвиняемым по этому делу?

– Было волнение, что такое может случиться. Могут взять любого. По мере того как шло время и за мной никто не приходил, волнение убывало. В ночь после митинга я особо не переживал. Но за несколько дней до задержания у меня появились неприятные предчувствия.

– Как вы узнали о том, что тоже попали в эту историю? О чем были первые мысли в тот момент?

– В 6 утра я проснулся от того, что в квартиру влетели следователь и оперативные сотрудники. Мысли были очень спутанные. У меня была температура. Я был простужен. Я проснулся от крика: "Проводятся следственные действия!"

– Расскажите, как проходило задержание и обыск?

– Обыск прошел лучше, чем я предполагал. После обыска все происходило стремительно. Я испытывал недомогание из-за температуры. Меня обманывали по поводу адвоката. Мол, "он где-то рядом", а на самом деле [Василий] Кушнир стоял около здания СК. Это все было сюрреалистично и абсурдно.

– Согласны ли вы с предъявленными обвинениями?

– С обвинениями не согласен, по сути все обвинения очень глупые. Человек в СК сказал, что им самим не хочется этим заниматься. Но мне кажется, что они так успокаивают свою совесть.

– Когда в октябре в Басманном суде проходили заседания по избранию меры пресечения, начала вашего заседания ждали дольше всех – около 9 часов. Что происходило в это время с вами?

– Меня привезли в суд утром. Я сидел в боксе конвойного помещения вместе с [Владимиром] Емельяновым и [Егором] Лесных. Мне не дали взять с собой книгу. Заняться было нечем, но в боксе было очень много надписей на стенах, которые мы читали.

Сначала увели Емельянова, потом его вернули и забрали Лесных. Потом вернули Лесных и забрали меня. В этом боксе совсем не чувствуешь ход времени. Я распереживался за маму, друзей и знакомых, которые пришли меня поддержать и ждали меня. Я благодарен всем, кто дождался и поддержал меня. Я был очень удивлен, что столько неравнодушных людей пришло меня поддержать.

– Расскажите об условиях содержания в СИЗО. С кем вы сидели, какие условия, чем занимались?

– В СИЗО камера была на 10 человек. С нами сидел гражданин Голландии, два узбека, один белорус и украинец. Из всех 10 человек было только двое москвичей. Атмосфера была приятельской – товарищи по несчастью. В быту все было лучше моих представлений (сарказм): тараканы в душевой, прогулочный дворик, в котором небо выглядело в тонкую полоску, работник УФСИНа, который пытался меня поддержать и подбодрить, указывая, что мне не место в тюрьме.

По статьям сокамерники: 228 ("Незаконные приобретение, хранение, перевозка, изготовление, переработка наркотиков") или 158 ("Кража").

В камере было холодно, когда начались холода. Газеткой подпирали створку окна, из которой дуло.

– А что в институте Сербского?

В Сербского палаты на 6 человек. Очень просторные. Есть свобода перемещения – можно выйти в коридор. Прогулочный дворик побольше, растет дерево, и нет решеток, когда смотришь на небо. Двор облагорожен. По качеству [в Сербского] еда лучше. Тут чище – больница, одним словом. В палате спокойные ребята. Чуть менее по-тюремному ведут себя. Воспринимается все по-другому. Есть телевизор, но я стараюсь его не смотреть.

Я пообщался с врачами, которые закреплены за мной. Их двое: психолог-психиатр Елена Михайловна и Валерия Андреевна. Они вызывают меня к разным специалистам, и я к ним хожу. Они мне сказали, что я пробуду у них от трех до четырех недель – это стандартный интервал.

В СИЗО я читал письма, книги, журналы и газеты. Из газет "Новую" и "Популярную механику". Из книг успел прочитать Германа Гессе, две книги Чака Паланика – "Удушье" и "Исчезнувший интеллект", "Земля обетованная" Ремарка, "Щегла". По сути, там кроме чтения книг, журналов, газет и писем, а также написания ответов на письма заниматься нечем. Кстати, в Сербского тоже есть библиотека, как и в СИЗО.

Тут в палатах есть окно-стеллаж ячейками 3х3 – два нижние ряда непрозрачные, а верхний – прозрачный. На окнах нет решеток. Видно крыши домов. В столовой видно соседний дом, вечерами там загорается свет в окнах, замечаешь силуэты людей. Чувствуешь себя ближе к свободным людям. Кормят очень хорошо. Пятиразовое питание: завтрак, обед, ужин, полдник и вечерник. Вечером обязательно дают ряженку, кефир или молоко.

– Как вы оцениваете перспективы дела в отношении вас?

– Предполагаю худшее, надеюсь на лучшее.

– Вас поддерживает очень большое число ваших однокурсников и вообще однокашников. Для вас неожиданна эта поддержка?

– Для меня поддержка важна. Она мне очень сильно помогает. Я был удивлен поддержке некоторых друзей, одногруппников и знакомых.