Главного врача калининградского роддома №4 Елену Белую обвинили в том, что она пожалела лекарство недоношенному младенцу, из-за чего он скончался. Белая была арестована, но вскоре в медицинском сообществе поднялась кампания в ее защиту, опровергающая аргументы следствия. Главврача отпустили под домашний арест, но родственники погибшего мальчика по-прежнему считают, что Белая "сэкономила на ребенке".

Превышение полномочий

22 ноября Следственный комитет предъявил обвинение бывшему руководителю калининградского роддома №4 Елене Белой. Она была задержана 16 ноября и обвиняется в превышении должностных полномочий, повлекшем тяжкие последствия. По версии следствия, Елена Белая, будучи главврачом роддома, отказала новорожденному мальчику в дорогостоящем препарате. И дала медперсоналу указания "принять все возможные меры, чтобы ребенок не выжил", утверждают в СК. Также, по версии следствия, она потребовала от акушерки исправить историю родов, указав, что ребенок изначально родился мертвым, чтобы не ухудшать показатели младенческой смертности и скрыть следы первого преступления.

После задержания Белая была уволена с должности главврача роддома №4 и назначена на должность заместителя. Сначала суд арестовал ее на два месяца, но потом отпустил под домашний арест.

Эта история вызвала большой общественный резонанс. В интернете десятки бывших пациенток роддома вступились за Белую, утверждая, что она спасла не одну детскую жизнь. Свою поддержку Белой оказывает и Лига защиты врачей, где считают, что она стала жертвой кампании преследования врачей за профессиональную деятельность. Президент Национальной медицинской палаты Леонид Рошаль обратился к главе СК РФ Александру Бастрыкину с просьбой внести поправки в Уголовный кодекс, чтобы не отправлять в тюрьму медиков за профессиональные ошибки.

​"Не жилец"

6 ноября 27-летняя уроженка Узбекистана Замира Ахмедова родила мальчика в роддоме №4. Младенец появился на свет недоношенным, весом всего 700 граммов. Елена Белая, по словам ее адвоката Евгения Серых, вообще не участвовала в процессе родоразрешения потерпевшей.

Как заявил после случившегося Леонид Рошаль, потерявшая ребенка женщина приехала в Россию из Узбекистана около года тому назад и жила в Калининграде без прописки. Также Рошаль утверждал, что роженица не обращалась в медицинскую консультацию для обследования. По его мнению, не было и экономии лекарства – препарат ребенку вводился дежурным врачом.

"Препарат "Куросурф" был в родильном доме и использовался у новорожденного. В соответствии с инструкцией повторное применение возможно через 12 часов. Ребёнок родился в пять утра, следовательно, повторное введение возможно в 17 часов, а младенец умер в начале одиннадцатого, за шесть часов до возможного повторного введения лекарства", – отмечал Рошаль.

Близкие погибшего мальчика видят ситуацию иначе. Сама Замира Ахмедова отказывается общаться с прессой из-за плохого самочувствия после родов. Ее историю рассказывает старшая сестра Зиёда, которая была рядом все это время. Сейчас, по ее словам, их семью пытаются представить нелегалами, которые рожают "чуть ли не под забором". Но это далеко не так. Зиёда живет в Калининграде с мужем и тремя детьми уже много лет, и младшая сестра приехала из Узбекистана к своему мужу, чтобы рожать в лучших условиях.

– Муж Замиры уже несколько лет живет в Калининграде, имеет российское гражданство, работает в автосервисе. Сама Замира действительно гражданства не имела, но хотела его получить. Она образованная, знает несколько языков, работала волонтером во время чемпионата мира по футболу. Она хотела переехать в Россию к мужу. Приехала, думала, что здесь хорошо рожать, – говорит Зиёда.

В Калининграде Замира стояла на платном учете в роддоме №1. Врач, которая наблюдала ее во время беременности, от комментариев отказалась, но семья представила выписки и УЗИ, которые доказывают, что обследование беременной проводилось (есть в распоряжении редакции). УЗИ показывало, что беременность развивалась хорошо.

В прессе писали, что выкидыши у Ахмедовой случались неоднократно, однако и это неправда, утверждает ее сестра. Ранее Замира действительно перенесла выкидыш, но один, на раннем сроке беременности. Родившийся 6 ноября мальчик был ее первым ребенком.

– 6 ноября она почувствовала боли в животе и спине, поняла, что рожает. Думали, что повезут в 1-й роддом, так как там она стояла на учете, но повезли в 4-й. Я все время была рядом. И точно могу сказать, что и Белая там была с самого раннего утра. И неоднократно повторила: "Зачем вам больной ребенок, он будет инвалидом". Точно могу вам сказать, что никакого лекарства ребенку не вводилось, – утверждает Зиёда.

То, что ребенку не помогали медикаментами, она повторяет несколько раз.

– Мы готовы были встать на колени, спрашивали: может, деньги нужны, может, лекарства нет? А она (Белая) нам отвечала: ваш ребенок не жилец, – вспоминает сестра роженицы.

А далее рассказывает и вовсе вопиющие вещи: якобы еще живого младенца по указанию Белой забрали в морг, когда родственники матери ушли. Подтверждения этой информации из других источников у Радио Свобода нет.

– Только мы ушли, как его забрали в морг. Но он был еще жив! Это какое сердце надо иметь, чтобы забрать живого ребенка в морг! Мы этого так не оставим и будем обжаловать решение суда, если Белую оправдают, – заявила Зиёда. – А сейчас ее отпустили под домашний арест. Убийца на свободе, что ли?

Свою версию семья изложила следователям. Однако о том, что Елена Белая отправила живого ребенка в морг, следствие не сообщает, ограничиваясь формулировкой, что она "приняла все возможные меры, чтобы ребенок не выжил". Матери же до сих пор не отдали тело сына, чтобы она могла его похоронить.​

Заложники ситуации

Была ли экономия лекарства на младенце, или главврач просто пыталась улучшить показатели роддома, указав, что ребенок родился мертвым, для чего и пошла на подделку документов, выяснит следствие. Комментировать дело Белой до выяснения всех обстоятельств не очень корректно, говорят общественники из сферы медицины.

Но, как бы то ни было, экономия на лекарствах, положенных пациентам по закону, – дело обычное, утверждает директор калининградского благотворительного центра "Верю в чудо" София Лагутинская:

– Есть конкретные нарушения, когда просто не выписываются медикаменты. Пациентам приходится проходить большое количество инстанций, чтобы добиться положенного. Не всегда у болеющих людей есть силы на это или родственники, способные помочь. Бывает экономия средств на тяжелых пациентах. Есть ряд врачей, которые считают, что не нужно тратить бюджетные дорогостоящие препараты, если у человека прогрессирующее неизлечимое заболевание. Но мы ни в коем случае не привязываемся к этой ситуации (с Еленой Белой. – РС). Это мнение людей. Есть профстандарт для врача, но все понимают, что все финансирование в общем котле. И там где сэкономится, останется что-то большее​, – отметила Лагутинская.

Отказ в лекарствах, положенных по закону, – в стационаре или в аптеке – это нарушение прав человека, говорит она. Но часто бывает, что медикаментов в больницах не хватает или они вообще отсутствуют.

– Мы сталкиваемся с такими фактами. Бывает и человеческий фактор, когда кто-то неправильно сформировал заявку на закупку и лекарство вовремя не поступило в стационар. А бывают ситуации, когда вроде вся документация сделана корректно, но никто из коммерсантов не вышел на торги и аукцион не состоялся. И населенный пункт, аптека или больница оказались вообще без лекарств, – рассказывает София Лагутинская. – В ряде учреждений есть нехватка препаратов. И одна из причин здесь – неграмотное административно-финансовое управление учреждением. Должно быть жесткое и в то же время мудрое планирование закупок, чтобы больница не оказалась без лекарственных препаратов и расходных средств. Это непросто, но это возможно.

Не дождался три дня

Год назад калининградские льготники оказались в сложной ситуации. Аукционы по закупке лекарств были сорваны, из-за чего регион столкнулся с острым дефицитом медикаментов. С тех пор в региональном Минздраве прошла волна увольнений, сейчас ситуация выправляется. Но ряду больных сорванные закупки стоили жизни.

28-летний Константин Гамм не дождался обещанного ему дорогостоящего препарата всего три дня. Он страдал онкологическим заболеванием и скончался из-за того, что не мог полтора месяца принимать жизненно важные для него лекарства, рассказала его вдова Майра:

– Нам назначили препарат, но, чтобы его получить, нужно было бегать два месяца, выбивать. Мы стучали во все двери, во все СМИ, нам в середине мая лекарство выдали. Но только на месяц, тогда как минимальный курс составляет три месяца. И когда оно закончилось, нам сообщили, что закупка совершается и идет даже отгрузка медикамента, но в связи с тем, что шел чемпионат мира по футболу, Минздрав не смог подписать какие-то договоры.

В итоге в начале июня 2018 года Константин остался без необходимого для него лекарства.

– Один из сотрудников Минздрава, который непосредственно занимался нами и с кем мы держали связь, мне сказал: "Если будете часто звонить, я вас внесу в черный список". А у Кости были невыносимые боли, метастазы пошли в голову из-за резкого прерывания лечения. Это жизненно важные препараты, необходимые, которые должны быть получены вовремя и бесплатно, есть выписки, где указывается, что минимальный курс – три месяца. Если бы дали хотя бы на три месяца, у нас было бы время собрать деньги и закупить еще, – рассказывает Майра.

Константин Гамм скончался 15 июля. А через три дня его жене позвонили из Минздрава – сообщить, что лекарство поступило в аптеки. По ее словам, Минздрав сэкономил на ее муже, когда выдал медикаменты на месяц, а не на три.

– Я не боюсь говорить открыто и прямо: Минздрав не дал ему возможность жить, – заявляет Майра. – Мне говорили: мол, прекратите шумиху, нам она не нужна. И мы пошли навстречу. Я не стала поднимать шум, и это стоило жизни моего любимого человека. Теперь его нет, и кто за это ответит?

​"Пока не упадешь в истерике"

С подобными историями сталкивались и общественники. Центр "Верю в чудо" занимается, в том числе, сбором средств на лечение тяжелобольных детей. В период дефицита льготных лекарств фонд помогал семьям закупать нужные медикаменты.

Сейчас торги вновь проводятся, лекарства закупаются. С этого года врачи начали выписывать рецепты через информационную систему льготного лекарственного обеспечения. Движение идет, но до конца проблема не решена, говорит глава центра София Лагутинская:

– Комментировать это сложно: год назад в Минздраве были совсем другие люди, сейчас состав министерства сменился. И ошибки учтены. Мы покупаем медикаменты за счет Центра, но уже значительно меньше. Отголоски есть, конечно. Например, перебои с препаратом “6-Меркаптопурин” для онкобольных. Дети после прохождения длительного стационарного лечения, согласно протоколу, должны принимать этот противоопухолевый препарат в течение нескольких лет. Перебои с ним бывают каждый год. В этом году не было в наличии два периода. А это жизненно необходимый препарат.

Перебои с медикаментами для льготников до сих пор актуальны, соглашается координатор регионального Общественного комитета по здравоохранению Людмила Зелинская:

– Да, обращений к нам на горячую линию стало меньше. Если год назад их было 70–80%, то сейчас – 15%. Но проблемы остаются. Особенно это касается онкобольных, страдают и больные астмой. Часто врачи вынуждены экономить, потому что лекарств не хватает, а финансирование не увеличивается. И таких случаев много.

Еще одна проблема, когда положено одно лекарство, но врач выписывает его дешевый аналог.

– И это дешевое лекарство не помогает, – говорит Зелинская. – Причем врачи знают, что не поможет. А аптеки вообще предлагают третий вариант. У нас одна женщина устроила скандал прямо в аптеке, после этого ей медикаменты выдали. Получается, что пока не упадешь в истерике, ничего не получишь. Мы помогаем, стараемся. Но если лекарства не закуплены, тут и помочь нечем. И получается, что люди вынуждены покупать за свои деньги, но средств хватает ненадолго. Я считаю, что нашему государству нужно проявлять милосердие к онкобольным.

Федеральное законодательство не оставляет врачу выбора, какой лекарственный препарат назначать, говорит София Лагутинская:

– С нового года вышел новый перечень лекарственных препаратов, который состоит не из торговых наименований, а из компонентов, которые входят в состав лекарства. И врач не может назначать ту же самую "Кеппру", которая показана детям с неврологическими заболеваниями, он будет выписывать более дешевый аналог. Так устроено федеральное законодательство сейчас, – объясняет директор благотворительного центра. – Есть и обратная проблема: где-то закупают очень дорогие препараты, и они потом простаивают. И Росздравнадзор не раз делал проверку и выявлял залежи препаратов на миллионы рублей. Это нерациональная трата бюджетных средств.

Сегодня нехватку лекарств для льготников признают и в региональном Минздраве. Число льготников растет, как и цены на медикаменты, тогда как финансирование остается прежним.

"Зачем вам инвалид?"

Еще одна проблема в истории с Еленой Белой – этическая. По словам близких погибшего мальчика, экс-главврач убеждала родителей, что "инвалид им не нужен".

– Она говорила нам: зачем вам инвалид? А я ей отвечала: это мои проблемы. Мы были готовы растить и воспитывать его. Но нас не слушали, – вспоминает Зиёда.

Этическая проблема настолько же актуальна и не менее важна, как и обеспечение медикаментами, говорит София Лагутинская.

– Этика – большая проблема сегодня. Половина обращений в наш Центр связана с некорректной коммуникацией, когда персонал разного уровня очень неэтично, грубо общается с пациентами или их родственниками. Не допускает в реанимацию, не объясняя, почему нельзя сейчас навестить ребенка, почему назначается тот или иной препарат. Такое часто случается в перинатальной практике, когда рождается сложный ребенок и необходимо создать все условия, чтобы и мама, и ребенок провели то время, которое отведено, максимально спокойно.

– В 4-м роддоме, если верить родственникам, главврач прямо спрашивала, зачем им инвалид.

– Это непроверенный случай. Но в принципе подобное не должно быть нормой. Не имеет права ни один человек, тем более медицинский работник, высказывать подобные субъективные умозаключения родителям. И вообще, это такая тонкая грань, когда кто-то считает, что ребенок не выживет или станет инвалидом. Существует медицинский консилиум, в состав которого входит как минимум три специалиста, которые коллективно обсуждают детали ситуации и озвучивают семье свое мнение касательно перспективы и плана лечения, а семья сама уже будет решать, что ей делать дальше.