Радиоэссе писателя Сергея Соловьёва. Он родился в Киеве в 1959 году. Пишет по-русски. Автор более дюжины книг прозы, стихов и эссе. Живёт в Мюнхене и в Индии.

​Индийский магнит

Я совершенно вне того интереса, который испытывали хиппи в 60-70-е. Я не попадаю в категорию людей, которые едут за экзотикой, ищут там достопримечательности: от архитектурных до духовных лестниц просветления. Что же тогда остается? На этот вопрос мне очень трудно даже самому себе ответить. Наверное, из детства тянется. Я помню своё любимое стихотворение Джона Мейсфилда:

Опять меня тянет в море, где небо кругом и вода.
Мне нужен только высокий корабль и в небе одна звезда.

Там дальше о бродячем цыганском быте, «который знает и чайка морей, и вечно кочующий кит». Я открыл территорию свободы. Есть такая поговорка в Индии, и это не фраза, а действительно модуль жизни: возможно все, самое несуразное, несусветное, для любого человека возможно все. Ты родился нищим, ты можешь стать сколь угодно богатым. Ты родился шудрой, ты можешь стать брамином. Ты хочешь открыть магазин, ты через три минуты его открываешь: воткнул палку, повесил на нее тряпку — это твой магазин, ты уже работаешь. Никаких налогов на собственную деятельность в Индии нет.

Нищий и богатый

Что такое нищий и что такой богатый в Индии? С нашим европейским подходом здесь трудно разобраться. Потому что по-прежнему, как это ни удивительно, иерархия в Индии выстроена следующим образом: деньги, богатство, успех, карьера, сколько бы она феноменальна ни была, всегда будет на несколько порядков ниже, чем любое духовное усилие на пути интеллектуального и духовного развития, будь то государственная служба, учитель, или аскет, посвятивший этому жизнь. Всегда последние будут выше на ступень в социальном восприятии общества. Поэтому нищий аскет всегда будет над миллионером, и миллионер будет касаться пальцев ног этого духовного аскета или духовного учителя, или просто школьного учителя. Это, кстати, подтверждается государственной финансовой программой. Учитель зарабатывает в Индии столько, что не может потратить зарплаты. Самые высокие зарплаты в Индии у учителей и у врачей.

Отношение к смерти

Что такое смерть для индийца? Во-первых, надо сразу оговориться, что индиец – это житель Индии, но Индия – огромная территория, на ней проживают и мусульмане, они тоже индийцы. Есть индусы, которые исповедуют индуизм, есть сикхи, которые занимают некую третью позицию между теми и другими и очень много других этнических групп. Поэтому в каждой из этих наций или групп есть свое отношение к смерти. Но в целом, конечно, под небом Индии, что называется, отношение к смерти значительно менее трагично, чем в нашем мировосприятии. Никаких слез, никаких завываний, когда человек уходит. Индусы сжигают тела, пепел отправляют по реке. Хорошо, если рядом Ганг, тогда, как считается в индуизме, твоя душа прямо попадает или наиболее близка к мокше, в нашем понимании раю. Нужно очень много древесины баньяна на одно тело для того, чтобы оно сгорело. Это довольно дорогое дерево, вообще это символ Индии, фикус, огромное дерево, которое со временем превращается в рощу, поскольку оно не имеет ни ствола, ни начала, ветки поднимаются вверх, отходя от так называемого ствола, потом уходят в землю, проходят под землей некий путь, опять появляются на поверхности, таким образом появляется второй ствол, третий, 97-й, они образуют целую рощу — вот это и есть баньян, своего рода очень точный символ Индии, где нет ни начала, ни конца, ни середины, ни периферии, ни центра, все переходит во все. На санскрите «тат твам аси», что означает «ты есть то». Ты никогда не ты. Ты, Игорь Померанцев, или я Сергей Соловьев, никогда не Сергей Соловьев, никогда не Игорь Померанце. И дерево не есть это дерево, а то облако. Все передоверяет себя другому, пока не охватывает всю вселенную в этой круговой поруке, не возвращает тебя тебе же, но уже перемноженного на всю вселенную. «Я» внутреннее равняется всему мирозданию, Богу. Отсюда, возвращаясь к теме смерти,смерти нет, но есть бесконечный круговорот всего во всем.

Что такое любовь по-индийски?

Любовь в Индии. Миллиард триста миллионов, колоссальное разнообразие отношений, не сводимое ни к болливудскому формату, ни к европейскому. Какие-то общие вещи, наверное, можно сказать. Они по-прежнему во многом или преимущественно целомудренные люди и, как правило, отношения половые начинаются после свадьбы. А если мужчины женятся после 25 или к 30 годам, то понятно, какой там бушующий котел они вынашивают в себе, пытаясь сдерживать эту магму. С другой стороны, девушки, для которых первый опыт означает и опыт навсегда, у них нет внебрачных отношений, как правило, нет. Конечно, это нарушается в больших городах, типа Бомбея или Дели, в провинции это немыслимо — это сразу опороченная жизнь, человек выпадает из социального поля.

Очень непросто увидеть на улицах целующихся, даже просто поцелуй — это уже некое нарушение границ целомудрия. Отчасти этим объясняется дружба, мальчишки ходят взявшись за руки, обнимаются, живут неразлучно, и это не рассасывается к юности, а только крепнет. Зрелые, могучие и крепкие мужчины ведут себя удивительно по-детски, не разнимая объятий. Так называемый восточный патриархат — это видимость, он вовне, он на улицах, на площадях, в городах, а внутри дома, в интимном пространстве он оборачивается матриархатом, там главенствует женщина. Возможны ли отношения европейца или европейки с индийцем? Это сложно. Значительно проще, когда мужчина индиец, а женщина европейка. Это случается, и нередко. Чаще женщина вывозит индийца в свою страну, в Европу или в Америку. Я признаюсь, что у меня такой опыт был, не показательный, редкий, без продолжения, по доброй воле с обеих сторон.

Люди и животные

Я огибаю мегаполисы и стараюсь не бывать на территориях, которые притягивают большинство туристов или приезжих. Меня влечет в глубинку, прежде все в заповедники, в джунгли. В Индии 270 национальных парков и заповедников — это при всей демографической сложности и густоте заселенности. Тем не менее, огромные, вертолетные пространства лучших территорий, земли, лесов отдают животным. Сами индийцы, я много раз это видел, могут ютиться на краю за границей этих заповедников, деревни стоят вне леса, у жителей недостаток дров для собственного очага, недостаток земли для возделывания. Более того, местные деревенские жители поддерживают лесников в противодействии браконьерам, рискуя жизнью. Я, скажем, ходил не раз в патруль, и на моих глазах, практически на моих глазах, другой патруль был расстрелян браконьерами, рядом, в полутора километрах от нас. Я мог быть с ними. Браконьеры из современного оружия просто уложили насмерть весь патруль лесничих. Это очень трудно остановить из-за коррупции, из-за больших денег, которые приносит этот бизнес, эти шкуры тигров, рога носорогов, слоновьи бивни. Да, остановить очень трудно.

Что касается сакрального момента и переноса своей жизни в мир дикой природы и животных — это изначальное, это положено в основу мироощущения. Нет такого бога в их пантеоне, а у них, я не оговорюсь, миллионы богов, нет такого, кто бы не был воплощен в образе животного, будь то сын Шивы Ганеша со слоновьей головой и так далее. Главное, это слово ключевое — «Ахимса», означает по-толстовски непротивление злу насилием, но мы уточним — это идет еще глубже, точнее и сильнее: непричинение вреда ни одному из живых существ во вселенной. Это важнейшее, чем отличается индуизм от всего другого планетарного человеческого опыта. То есть сначала ахимса, а потом Бог, родина, семья, все заповеди те или иные, уважай родителей или не укради — это все вторично, это все следствие из главной и всеохватывающей заповеди и закона: не причинить вреда ни одному из живых существ. Что это значит? Это сразу указывает на твою человеческую значимость, кто ты? Ты человек, и ты не важнее огня, не ценнее ветра или вот этого муравья, вот того леопарда, вот той ветки цветущего дерева. Вы едины, твое Я не в тебе. И тогда уже выстраивается весь человеческий космос и вся человеческая этика. Кстати, император Ашока, это, на минуточку, две с чем-то тысячи лет назад, в числе первых своих законов ввел охрану животных и окружающей среды.

Следы британской цивилизации

Какие следы оставила британская цивилизация, колонизация? Железные дороги, бюрократия, чай научили пить с молоком. Усадьбы и дома остались. Колонизация, как известно, длилась около двух веков, чуть больше. Редкий, я думаю, случай для колонизации, когда она была неоднозначно деструктивна, привнесла очень много важного, нужного и облагораживающего, хотя, конечно, по другую сторону была и деструкция индийского пространства. Но к этому времени, надо сказать, к приходу англичан за плечами у индийцев был семивековой опыт могольского владычества, когда Индия, я имею в виду индусов, были просто заасфальтированы со своим языком, на который был наложен запрет, как и на религию. Насильственно длилось на протяжение всех этих веков обращение индусов в мусульман. Насильно открывали рот индусу, всовывали кусок говядины, маленький кусочек, и всё, индус после этого, целомудренное создание, считал себя оскверненным, он не мог вернуться в лоно своей веры. Когда мы говорим о моголах, мы говорим о каганате, о широкой, разветвленной сети мусульманского вторжения на территорию Индии.

Коммунисты

Компартия сильна в некоторых штатах, например, в штате Керала на юге Индии. Вы попадаете примерно в 20-е годы советской власти, где-то между военным коммунизмом и НЭПом. Маршируют маоисты по улицам, все улицы в красных флажках, в серпах и молотах. Каждый день идут какие-то процессии и везут на колесницах гомерические фигуры из папье-маше, где на одной повозке Сталин, Че Гевара, Ленин, Фидель Кастро и Мао Цзэдун. Они все покачиваются на этих повозках, заваливаясь друг на друга. Звучат песни, барабаны. Это бесконечное движение по городу. И это XXI век. Они идут по улицам, где лачуги и нищета сменяются небоскребами манхэттенского порядка.

Индийские интеллектуалы

Что можно сказать об образе или облике индийского интеллектуала? Я думаю, что не за этим стоит ехать в Индию, во-первых. В этих садах есть, конечно, и эти деревья, но богаты сады другим — это духовный самостоятельный опыт, передаваемый от одного другому, личный опыт. Кто такой учитель в Индии? Это не тот, который называет себя: я учитель, я достиг, я окончил, у меня есть учитель такой-то или был, я прошел этот путь. Да никто ты, самозванец, и никакая бумага тебе не даст и не подтвердит твой социальный статус, никто, только окружение людей, которые видят — это собака, это стул, а это учитель.

Зачем?

Я еду туда, чтобы отправляться в лес, в джунгли, как правило, это нелегальные вылазки, то есть без сафари, без охраны, без лесников. Поэтому я планирую какие-то маршруты, я останавливаюсь на несколько дней рядом с заповедником, изучаю ходы, выходы, все эти дырки в заборе, какие-то тропы, а потом начинается настоящее, то, ради чего я в Индии. Я ежедневно хожу в джунгли, причем, не преувеличивая, фифти-фифти, неизвестно, вернусь ли я живым. Степень риска действительно очень высокая: это тигры, это слоны, это леопарды. Причем плотность их очень высокая. Если меня спросить, зачем ты это делаешь, в поисках адреналина, или это бесшабашность мальчишеская, неутоленность, возвращение к природе, как у Руссо? Ни то, ни другое, ни третье. У меня нет ответа. Очень далеко меня занесло от того мира, в котором мы живем. Мы находимся на территории такого бубняжа. Вот дикая природа, вот закат, вот как прекрасно, мы ходим в лес, мы едины, мы люди, мы часть этого пространства. Да ложь все это, никакая мы не часть этого пространства. Дикая пропасть, непроходимая, усиливающаяся с каждым веком. И мир чувствует нас за три версты, поджимает ветви, как агава у Набокова. Деревья чувствуют человека, и они поджимают ноги, свои ветви под себя.От нас дурно пахнет, мы давно не на одном языке говорим. Лес тебя принимает, а это происходит очень постепенно, к исходу второго-третьего месяца, и ты это чувствуешь. Это какие-то мистические вещи, эзотерические, они для меня очень далекие, я их не переношу в других, но сам себе могу признаться в этом. Входя в лес, я, как на рентгеновском снимке, чувствую, что здесь справа какое-то затемнение, какая-то опасность, просто энергетически начинаю чувствовать. Это открывается зрение кожи. Я чувствую обратную связь с животными, со слонами, к которым я подходил на смертельно близкое расстояние, жил в стаде слонов, многократно оказывался на расстоянии одного-полутора шагов с тигром, лицом к лицу, тигр ревел мне просто в лицо, и я медленно-медленно отступал назад, чуть отведя взгляд в сторону от его глаз. Это как в рулетке: если ты ставишь две копейки, ты три максимум получишь или шесть, а если ставишь всё на кон, тогда ты можешь рассчитывать на большее. Такое или-или. Но если ты попадаешь в «или» жизнь, ты получаешь очень много. Вот за этим я езжу в Индию.

Далее в программе:

«Родной язык».

Сто оттенков шведского.

«Мои любимые пластинки» с историком культуры Андреем Толстым.