- Госдума приняла в третьем, окончательном чтении законопроект о повышении ставки НДС с 18 до 20% с 1 января 2019 года.
- Повышение НДС неизбежно повлечет за собой рост рост цен, поскольку производители будут перекладывать возросшую налоговую нагрузку на покупателя своего товара.
- Экономика будет развиваться не в лучшую сторону: даже согласно официальным прогнозам, в ближайшие годы темпы роста ВВП будут составлять меньше 2%.
- Логика властей непонятна: говорят, что иначе денег для пенсионеров не найти, но при этом отменяют запланированное повышение до 26% ставки отчислений в Пенсионный фонд.
- Граждане потеряли доверие к государству как к институту, который защищает их интересы.
Ведущий – Владимир Кара-Мурза – старший
Видеоверсия программы
Владимир Кара-Мурза-старший: Государственная дума России приняла в третьем, окончательном чтении законопроект российского правительства, предусматривающий повышение ставки налога на добавленную стоимость (НДС) с 18 до 20%. В данный момент этот налог в России составляет 18%, на некоторые товары и услуги НДС – 10% и 0%. Льготы распространяются на продукты питания, детские товары, книги, учебную литературу и лекарства. Чем грозит повышение налога на добавленную стоимость – сегодня мы поговорим об этом с экономистами Евгением Гонтмахером и Павлом Кудюкиным. Сначала выясним, что такое НДС.
Евгений Гонтмахер: Это любое действие по приращению стоимости товара. Например, вы купили мясо, муку, соль, потом все это прокрутили и сделали котлеты. Вы же положились вашей зарплатой, оборудованием. Получилась некая разница, и с этой разницы берется налог.
Павел Кудюкин: Иногда добавленную стоимость обозначают так: стоимость, добавленная обработкой. Получено сырье, использовано оборудование, людям выплачена зарплата, то есть зарплата плюс прибавочная стоимость (зарплата плюс прибыль).
Владимир Кара-Мурза-старший: И ее можно произвольно повышать или понижать?
Евгений Гонтмахер: Нет, есть экономические расчеты. В принципе, под каждый экономический процесс есть издержки, прибыль. Но налог можно варьировать. Кстати, это довольно свежий налог в мировой истории.
Павел Кудюкин: В России его ввели в 92-м году. И главное соображение было, что он администрируется легче других налогов.
Евгений Гонтмахер: Во всем мире стандартные налоги – это налоги на доходы физических лиц, на имущество. В XIX веке, когда появилось крупное промышленное производство, корпорации, появился налог на прибыль. А НДС появился в ХХ веке, когда это можно было посчитать. Налоговая служба сто лет назад технически никак не могла взять этот налог. А сейчас он легко берется, потому что каждый этап трансакции облагается НДС.
Павел Кудюкин: Его достоинство – он автоматом идет за инфляцией. В 92-м году его вводили по этой причине.
Владимир Кара-Мурза-старший: То есть граждане правильно подозревают, что вслед за ростом НДС последует повышение цен?
Евгений Гонтмахер: Безусловно. Допустим, я – производитель, который должен заплатить НДС. Был 18%, стал 20%. И конечно, я перекладываю это на покупателя моего товара.
Владимир Кара-Мурза-старший: Это законно?
Евгений Гонтмахер: Да.
Павел Кудюкин: НДС платит конечный потребитель, то есть мы все.
Евгений Гонтмахер: Идешь в российский магазин, тебе дают чек, а внутри написано: "НДС – столько-то". И это написано для налоговой службы. Теперь все кассовые аппараты, которые существуют в любой торговой точке, автоматом расщепляют ту стоимость, которую мы с вами заплатили, и отравляют. Это фиксируется в налоговой службе буквально с каждого автомата. Действительно, это перекладываемый налог. Как только повысилась цена на молоко, допустим, на три рубля, автоматом НДС вырос.
Павел Кудюкин: Но тут есть другая проблема. Цену же невозможно повышать до бесконечности. Она упирается в платежеспособный спрос. И в этом отношении вроде бы работодателю все равно – он переводит на потребителя, но не все равно. По сути, это автоматическое сокращение платежеспособного спроса.
Евгений Гонтмахер: Люди перестанут покупать дорогие товары, и тогда вообще ничего не получат ни производитель, ни налоговая служба. Поэтому в любой стране, в любой экономике всегда идет поиск баланса между производителем, потребителем и государством, когда каждый хочет получить свою выгоду. И это делается в том числе через налоги.
В условиях демократии обычно это дискуссия между парламентом и правительством, между оппозицией и правящей партией
Павел Кудюкин: В элементарной экономике есть понятие "кривая Лаффера": соотношение налоговой ставки и объема собираемых налогов. Если сделать ставку налога слишком маленькой – налогов будет собираться мало, если сделать слишком большой – налогов тоже будет собираться мало. Ищется некий оптимум. Оптимум не рассчитывается математически, это результат некоего общественного соглашения.
Евгений Гонтмахер: В условиях демократии обычно это дискуссия между парламентом и правительством, между оппозицией и правящей партией. Кстати, в нормальных странах львиная доля политической жизни крутится вокруг налогов.
Павел Кудюкин: Политическое представительство началось именно с вопроса о налогах: если мы не представлены, мы не будем платить налоги.
Владимир Кара-Мурза-старший: Агентства пишут, что повышение налога на 2% поможет в течение шести лет принести в бюджет около двух триллионов рублей. Это так?
Евгений Гонтмахер: Все будет зависеть от макроэкономической ситуации. А она, мягко говоря, не очень хорошая. Если у производителя прибыльность его производства не будет расти (а сейчас мы видим, что нет никакого роста, по-моему, даже увеличивается число предприятий, которые показывают убытки), то тогда повышай или не повышай ставку НДС – у тебя сборы могут и падать. И этих двух триллионов может и не быть. Боюсь, что, к сожалению, экономика будет развиваться не в лучшую сторону. Мы же видим консенсус-прогнозы, в том числе даже официальные, где темпы роста ВВП меньше 2% на ближайшие годы. Я не верю в то, что два триллиона удастся собрать.
Владимир Кара-Мурза-старший: Пишут, что эта мера обеспечит бюджету 633 миллиарда в 2019 году, 678 и 728 – в 2020 и 2021 годах.
Евгений Гонтмахер: В ближайшие годы, по всем прогнозам, экономический рост будет мизерный. Откуда возьмется добавленная стоимость? Ведь добавленная стоимость – это функция от того, что появляется больше товаров, больше услуг. А этого не будет происходить. Видимо, они считают, что если они повышают эту ставку, то предприниматели и население выложат из кармана какие-то деньги и отдадут государству.
Павел Кудюкин: А ведь доходы населения стагнируют, по данным Росстата. И повышение цен, связанное с повышением НДС, приведет к сокращению спроса, что будет ударом по бизнесу. Бьют по обеим сторонам: и по потребителю, и по производителю.
Владимир Кара-Мурза-старший: Повышение НДС давало какой-то эффект?
Евгений Гонтмахер: Ставка НДС в 18% существует несколько лет, она довольно стабильная. Я не очень понимаю мотивов, почему сейчас вдруг решили повысить. У нас ведь федеральный бюджет в профиците. У нас есть Фонд национального благосостояния, который пухнет, потому что туда поступают деньги от сверхдоходов от продажи нефти и газа. Там уже почти четыре триллиона рублей. И у нашего государства очень низкая долговая нагрузка. Если ты так уж хочешь, то одолжи два триллиона рублей на внешних или внутренних рынках.
Павел Кудюкин: В этом законопроекте речь идет не только об НДС. Там же – и это некоторый шаг навстречу бизнесу – отменено планировавшееся с 2021 года повышение ставки отчислений в Пенсионный фонд. Говорят, что денег в Пенсионном фонде нет, но при этом отменяют повышение до 26%. Правительство в пояснительной записке к законопроекту написало, что это будет означать недопоступление в Пенсионный фонд триллиона с лишним рублей ежегодно. Совершенно непонятная логика.
Владимир Кара-Мурза-старший: Вам не кажется, что затевается денежная реформа? Шувалов стал председателем Внешэкономбанка, чего не ожидал никто.
Павел Кудюкин: Деноминировать нет необходимости – у нас пока не безумное число нулей на бумажках.
Евгений Гонтмахер: Мне кажется, дело не в этом. Правительство и президент на всякий случай пытаются консолидировать в своих запасниках как можно больше денег. У нас новый политический цикл, и Владимир Владимирович хочет, не проводя никаких реформ – ни политических, ни экономических, спокойно прожить эти шесть лет. Если где-то люди немножко возмутятся – из этого запасника вытаскивается триллион рублей и говорят: "Пожалуйста, друзья, вот вам триллион рублей. Успокойтесь". Это еще одно проявление тенденции к сверхцентрализации денег в нашей стране в руках очень узкого круга людей, которые связаны, конечно, с государством.
Владимир Кара-Мурза-старший: Я заметил странную вещь. В этом законе есть несколько исключений. Например, депутаты продлили до 2025 года срок действия нулевой ставки НДС для услуг по воздушным перевозкам пассажиров и грузов на территорию Крыма.
Евгений Гонтмахер: Крым и, по-моему, Калининград имеют льготную ставку.
Владимир Кара-Мурза-старший: Но сегодня, по-моему, резко возросли цены на авиабилеты.
Евгений Гонтмахер: Это связано с подорожанием топлива. Сейчас сельское хозяйство получит ударчик. Крестьяне, фермеры взяли кредиты в начале года исходя из одних тарифов на электроэнергию, на моторное топливо, а сейчас им придется отдавать, учитывая новые тарифы. С моей точки зрения, это бьет по экономике, которая и так лежит на дне, очень сильно.
Владимир Кара-Мурза-старший: То есть это будет универсальное повышение всех цен?
Евгений Гонтмахер: По-разному на разные товары. Ведь сохраняются льготы на детские товары, лекарства...
Павел Кудюкин: Официальный прогноз Минэкономразвития: к концу следующего года повышение НДС на два процентных пункта даст повышение цен на 1,2–1,9 процентных пункта.
Евгений Гонтмахер: Если мы возьмем 20% и 18%, то это повышение более чем на 10% ставки.
Павел Кудюкин: На 11,1.
Евгений Гонтмахер: Почему мы и говорим не о процентах, а о процентных пунктах. Кстати, НДС повышается с 1 января следующего года, но многие производители уже сейчас начинают повышать цены. То есть год-два будет ощущаться инфляционный эффект от этой меры, потом, если ничего трогать не будут, наверное, инфляция выйдет на какой-то естественный уровень, с которым ЦБ, может быть, снова будет бороться, снова куда-то опускать.
Владимир Кара-Мурза-старший: С чем связаны все экстренные лихорадочные меры? С падением производства?
Евгений Гонтмахер: У меня ощущение, что правительство быстро готовится к очень плохой ситуации в нашей экономике. Повышение пенсионного возраста – сказали, что якобы будет экономия, но ее уже не будет. Они быстренько принимают меры, которые полностью эту якобы экономию ликвидируют. Они собирают по сусекам. То, что такие высокие цены на бензин – это во многом рукотворная ситуация. Ладно – самолеты, но у нас десятки миллионов автомобилистов: кто водит грузовики, кто имеет личные автомобили. Это какой поток денег идет в нашу казну!.. Говорят, что и "Платон" сейчас тоже немножко увеличат. А недавно приняли закон – повышают госпошлины...
Павел Кудюкин: На загранпаспорта, на регистрацию транспортных средств... С миру по нитке.
Евгений Гонтмахер: То есть собирают, видимо, какой-то резервный фонд для обеспечения стабильности режима.
Владимир Кара-Мурза-старший: Можно ли это считать последствиями западных санкций?
Тренд подготовки к худшим временам так или иначе проявляется в совершенно разных сферах, начиная от налогов, заканчивая визовыми центрами
Евгений Гонтмахер: В том числе. Ожидания плохих перспектив во многом связаны и с санкциями, и с тем, что мы попали в международную изоляцию. Последние американские санкции – то, что произошло с Дерипаской, Вексельбергом в апреле, – показало Путину и всей нашей элите: никаких контрметодов, чтобы этому воспрепятствовать, у нас нет. Американцы, если это будет необходимо, могут уничтожить таким образом любое российское экспортное производство. И не только российское, но и все, которые с ним связаны по цепочке, допустим, в Европе. Мне кажется, что Путин понимает: санкции не отменить. Мы видим позицию Конгресса Соединенных Штатов. И видимо, дополнительные санкции будут введены. Поэтому надо готовиться к тому, чтобы жить в "осажденной крепости".
Владимир Кара-Мурза-старший: Но тогда этих мер недостаточно.
Павел Кудюкин: А кто сказал, что это последние меры? Они не остановятся на этом. Ведь уже довольно давно идет речь о налоговом маневре. Обсуждались проекты повышения подоходного налога до 15%.
Евгений Гонтмахер: Например, у нас открываются внутренние офшоры – в Калининградской области, остров Русский около Владивостока. Туда приглашаются наши же деньги, которые выведены в западные офшоры. Какой-нибудь наш миллиардер перевел с Кипра, например, на остров Русский или в Калининградскую область. Это означает, что на эти деньги в любой момент можно, что называется, "наложить лапу". И этих людей приглашают добровольно-принудительно.
У нас есть последняя статистика ЦБ: из России продолжается довольно существенный отток капиталов. А как ты остановишь человека, если только не закроешь границу? Который живет где-то в регионе, заработал там свой миллион долларов и понял, что надо бы деньги спасать, а не оставлять в России. Пока это сложно. Хотя я думаю, к сожалению, что такая тенденция, что будут и это перекрывать. Визовые центры – это первая ласточка.
Павел Кудюкин: Принимают закон об аккредитации визовых центров. И прогноз такой, что большая их часть закроется, получить визу можно будет только в посольстве или в консульстве, со всеми очередями.
Евгений Гонтмахер: Тренд подготовки к худшим временам так или иначе проявляется в совершенно разных сферах, начиная от налогов, заканчивая визовыми центрами.
Владимир Кара-Мурза-старший: Сюда же можно отнести и повышение пенсионного возраста.
Павел Кудюкин: Да. Плюс политическое закручивание гаек "законом Яровой". Складывается очень неприятная мозаика.
Владимир Кара-Мурза-старший: "Ведомости" отмечают, что за эти законы целиком проголосовала только "Единая Россия". Как вы думаете, почему?
Павел Кудюкин: Даже при поголовном голосовании оппозиции "против", закон все равно проходит. То есть в этом отношении администрации президента даже не нужно прилагать усилий, чтобы привлекать часть оппозиции для голосования за законопроект.
Евгений Гонтмахер: Три фракции, кроме "Единой России", которые сидят в Думе, это никакая не оппозиция. Ведь впереди серия как бы выборов. Коммунистам, конечно, выгодно отсидеться за спиной "Единой России". Они же скажут трудящимся: "Мы же голосовали "против". Если они сейчас присоединились бы хоть по каким-то из этих законов к "Единой России", то у них резко упали бы возможные шансы куда-то войти. Это очень прагматическая позиция. И мне кажется, что она согласована там, где управляют нашей Государственной Думой. Им просто позволяют...
Павел Кудюкин: Опасности от голосования "против" нет, поэтому разрешат: "Пожалуйста, голосуйте".
Владимир Кара-Мурза-старший: То есть никакой угрозы уличной активности не предвидится?
Павел Кудюкин: Уличная активность есть, но пока слабая. И если уличная активность и будет разворачиваться, то это будет происходить, скорее, стихийно, чем по призыву парламентских партий.
Евгений Гонтмахер: А по поводу НДС вообще никто не выступил...
Владимир Кара-Мурза-старший: Может быть, мы все еще не очень поняли, к чему это все ведет.
Какой у правительства остается ресурс для неявного повышения цен, кроме роста НДС? Или это последний бастион?
Павел Кудюкин: Нет, не последний. Можно поиграть с акцизами на табачные изделия, к примеру, на алкоголь.
Евгений Гонтмахер: Все больше и больше в стране укрепляется монополизм на очень многих позициях, которые есть на товарном рынке. Раньше производители между собой конкурировали, и это балансировало цены. В секторах постепенно происходит стягивание к кому-то одному. Обратите внимание, что государство начало скупать торговые сети, например "Магнит". Конечно, еще далеко до того, чтобы скупить всю торговую сеть России, но тенденции наметились. Допустим, "Аэрофлот" занимает все более и более крупные позиции на рынке авиаперевозок. Это означает, что у них появляется больше возможностей диктовать цены, потому что снижается конкуренция. И с ценами на бензин это происходит.
Павел Кудюкин: С ценами на моторное топливо все просто. 10 вертикально интегрированных нефтяных компаний поделили между собой регионы. В регионах, как правило, абсолютная монополия. В Пермском крае – ЛУКОЙЛ. В Ярославской области – "Славнефть".
Евгений Гонтмахер: И за счет этого цены, безусловно, держатся на экономически необоснованном уровне.
Владимир Кара-Мурза-старший: Наверное, нефтяные компании активно участвуют и в предвыборной кампании?
Павел Кудюкин: Не столько в предвыборной кампании, сколько просто сращиваются с теми или иными группами бюрократии.
Евгений Гонтмахер: И давняя беда – посредники. Вот производитель, вот товар, лежащий на прилавке, а между ними пять звеньев. И все наживаются. Это немножко снизилось в 90-е годы, когда государство резко ушло, и возникла конкуренция. А сейчас это снова появляется – промежуточные звенья. Эти процессы, к сожалению, поддерживают высокий уровень цен.
Павел Кудюкин: Коррупционная составляющая.
Евгений Гонтмахер: Так посредники очень часто – это и есть прикрытие коррупционной составляющей.
Владимир Кара-Мурза-старший: То есть вы уличного протеста не предвидите. А почему у нас народ такой долготерпеливый?
Павел Кудюкин: Активных очень долго выбивали. В советские годы давили минимальную попытку самоорганизации и коллективного действия, вплоть до такой мелочи, что официальным инстанциям было дано указание не рассматривать коллективные обращения. Как профсоюзник я знаю, насколько люди не привыкли действовать совместно и насколько они боятся.
Евгений Гонтмахер: И у нас ведь так и не создали нормальную политическую систему – с политической конкуренцией, с разнообразными свободными СМИ, которые представляют разные точки зрения. И это делалось намеренно, начиная чуть ли не с конца 90-х.
Владимир Кара-Мурза-старший: Скоро будет 50 лет как вышли против танков в Праге. А все ни туда ни сюда.
Это трагическая ситуация, и она пока ставит крест на развитии страны
Евгений Гонтмахер: У нас не было реакции, кроме нескольких человек, которые вышли на Красную площадь. Если мы говорим об уличной активности, конечно, мы должны иметь в виду не бунт, когда люди выходят стихийно, бьют окна, машины. Этого не надо допускать. Но я считаю, что если выход на улицы, протест идет в рамках политической системы – это знак здоровья общества. То есть общество позволяет людям выразить свои эмоции, свои пожелания. У них есть представители. И все это потом балансируется в нормальные решения. Но мы знаем, какие у нас санкции за то, что проводишь несогласованный митинг, даже уже, по-моему, одиночные пикеты.
Павел Кудюкин: Моего коллегу присудили к штрафу в 20 тысяч за одиночный пикет – нарушение правил проведения массовых мероприятий. Оказывается, он в одиночку создавал массовое мероприятие.
Евгений Гонтмахер: С точки зрения социального развития это приводит к тому, что люди-то все равно недовольны, но это у них копится внутри, они не могут цивилизованно выразить свое недовольство. И у нас очень высокий уровень немотивированного межличностного насилия в семьях, в школах. Мы не умеем вести переговоры по бизнесу, находить компромиссы. И получается, что люди выплескивают негативную энергетику, а Владимир Владимирович Путин нас призывает к прорыву в XXI век – к цифровой экономике, к креативной экономике. Население жутко обозлено, в том числе и повышением пенсионного возраста. Полностью потеряно доверие людей к государству (кроме Путина, у которого высокий рейтинг) – как к институту, который выражает твои интересы. Государство в нашей системе – это, в общем-то, враг. Государство обязано тебя кормить, поить и так далее. А ты ему исподтишка, чтобы тебя, не дай Бог, не увидели, что-нибудь сделай, какую-нибудь гадость, например, не плати налоги. У нас люди массово при первой же возможности отказываются платить. Конечно, в любой стране люди пытаются минимизировать налоги, но у нас это уже приобрело форму, когда это доблесть, вид спорта. Почему у нас такая большая скрытая экономика, которой по масштабам нет нигде из развитых стран мира? Сейчас опросы говорят, что люди уже махнули рукой на государство и сами пытаются выживать – у них такое настроение. С одной стороны, это хорошо, это мечта либералов, либертарианцев. С другой стороны, это другая крайность. А ведь государство-то нужно. Мы же не против государства. Но государство должно людям помогать, а не жить за какие-то свои интересы. Это трагическая ситуация, и она пока ставит крест на развитии страны. И в этом смысле то, что нет массовых манифестаций, – это очень плохой признак.
Павел Кудюкин: Это то же самое, когда у человека при тяжелой болезни не повышается температура. У организма нет сил сопротивляться.
Владимир Кара-Мурза-старший: А что сейчас пытаются сделать с материнским капиталом?
Евгений Гонтмахер: Его Минфин каждый год пытается закрыть, учитывая довольно большие расходы, но каждый раз политическим решением Путина, насколько я понимаю, материнский капитал остается. Минфин считает это неэффективными затратами. А в этом году Путин ввел дополнительные пособия малообеспеченным матерям, которые рожают детей. То есть политика носит очень комбинированный характер. Для такого типа мер, которые могут быть введены в условиях консолидации, и нужны деньги, чтобы людям вовремя бросить кусок и сказать: "Ребята, вот видите, как все хорошо". В Думе время от времени раздаются призывы ввести налог на бездетность в рамках нашей демографической политики, но пока это не находит поддержки.
Владимир Кара-Мурза-старший: Меня удивляет, что решение о повышении НДС находит поддержку Думы. Осталось подписать Совету Федерации и президенту?
Евгений Гонтмахер: Да, вопрос практически решен. Я думаю, что Совет Федерации это одобрит. А повышение пенсионного возраста – пока только в первом чтении, но официально считается, что принята концепция закона. И теперь открыт прием предложений по второму чтению.
Владимир Кара-Мурза-старший: А правда ли, что сейчас перестали вкладывать российские золотовалютные резервы в американские ценные бумаги?
Евгений Гонтмахер: Меньше стали вкладывать.
Павел Кудюкин: Частично вроде бы даже вышли чуть ли не с потерями...
Евгений Гонтмахер: Это связано с тем, что в Конгрессе рассматривается законопроект (не знаю, будет он принят или нет), очень жесткая мера – санкции на российские средства, которые вложены в американские ценные бумаги.
Владимир Кара-Мурза-старший: То есть их кто-то может конфисковать?
Евгений Гонтмахер: Всякое может быть, особенно если они решат, что мы вмешиваемся в промежуточные выборы, которые будут в Соединенных Штатах в ноябре. И в этом плане Центральный банк России превентивно пытается вывести часть денег из-под возможных заморозок, санкций.
Владимир Кара-Мурза-старший: Так еще не все решено с деньгами ЮКОСа Стокгольмским арбитражем.
Евгений Гонтмахер: Насколько я знаю, апелляция продолжается. Это довольно длинный процесс. Там сложная ситуация.
Владимир Кара-Мурза-старший: Правительство мотивирует повышение пенсионного возраста идеей, чтобы бизнесмены взяли на себя часть экономической нагрузки за повышение уровня жизни пенсионеров. По-моему, это утопия.
Павел Кудюкин: Может быть, имеются в виду предлагаемые меры по людям, у которых откладывается возраст выхода на пенсию. Действительно, есть масса проблем с их положением на рынке труда. И действительно, пытаются переложить на работодателя. Минтруд всерьез обсуждает возможность усложнения увольнений лиц предпенсионного возраста, квотирование и так далее. То есть чисто административные и совершенно неэффективные меры.
Евгений Гонтмахер: Допустим, мужчина в следующем году, если бы были старые правила, прекращает работать, получает пенсию – свои 13-14 тысяч. А так как он не выходит на пенсию, теперь просьба к работодателю оставить его на работе и платить ему такую зарплату. Может быть, это имеется в виду: "Помоги, пожалуйста, выполни социальную функцию". Но, насколько я понимаю, работодатели не в восторге от такой перспективы.
Владимир Кара-Мурза-старший: Наблюдатели все-таки предвидят протестные акции уличные после вступления закона о пенсиях в силу.
Павел Кудюкин: В отличие от закона о монетизации 2005 года, где эффект был понятен и немедленный – у людей что-то отняли, тут это будет растянуто по времени.
Евгений Гонтмахер: Есть когорта, которая пострадает очень быстро. Это около 1,5 миллионов мужчин и женщин, которые в следующем году должны были выйти на пенсию, они же уже строили планы. Даже продолжая работать, они же понимали, что кроме их зарплаты у них еще будет пенсия, льготы – они начнут бесплатно ездить в общественном транспорте... Люди же строят свои жизненные планы очень активно, и в России в том числе. Знаете, сколько видов самых разных льгот и пособий в стране? 800! Есть очень маленькие группы, у которых есть своеобразные льготы.
Владимир Кара-Мурза-старший: Посмотрим, как отреагирует население на рост НДС и на повышение пенсионного возраста.
