Следственный комитет не нашел события преступления в истории 19-летней жительницы Владикавказа с расстройством аутистического спектра (РАС) Виктории Д. Согласно ее рассказу, в течение нескольких месяцев она подвергалась сексуальному насилию со стороны десятков мужчин. Только после того, как эта история вызвала широкий резонанс, заместитель главы СК РФ Борис Карнаухов отменил постановление о прекращении уголовного дела.

"Я познакомилась с одним мальчиком в Инстаграме, и он предложил прийти ко мне домой. Я ему сказала, хорошо, приходи. Он узнал мой адрес через знакомых и пришел. Пришел не он, а его друзья", – медленно рассказывает Вика, сидя за швейной машинкой. Эти двое, по ее словам, были первые, кто изнасиловал ее. За ними последовали остальные.

В "социальной гостинице" чисто и опрятно. Распорядок дня приклеен на холодильник, кровати в спальнях всегда заправлены. "Тетя Раисат" (Раисат Османова, исполнительный директор общественного движения "Дагестан без сирот - РС) муштрует Вику и двух других, здоровых, женщин, оказавшихся в трудной ситуации и в ее гостинице: "Я не говорю, что я деспот, но тут надо держать. (...) Она [Вика] уже научилась быстро ходить. Мы с ней выучили, что такое четвертая скорость", – шутит она.

Отгородившись швейной машинкой, поглядывая на психолога Уму Расулову, Вика дает свое первое интервью – для документального фильма Радио Свобода. Она рассказывает, что через какое-то время после того, как мама уехала в Москву госпитализировать брата Мурата, к ней регулярно стали приходить мужчины самого разного возраста: от подростков до 35-летнего отца двоих детей, который бил ее, щипал, когда она не хотела "заниматься с ним этим делом". Ее показания есть и в постановлении о прекращении уголовного дела: "Находясь в квартире К.Т.Т. предложил [Виктории] вступить в интимную близость, на что она ответила ему отказом. В ответ К.Т.Т. применил в отношении нее насилие, нанеся несколько ударов кулаком руки по лицу, после чего К.Т.Т и К.А.Т. (брат первого мужчины. – РС) поочередно вступили с [Викторией] в интимную связь, за что передали ей 500 рублей". Если братья К. оставили Вике деньги, то кто-то из молодых людей сам брал деньги за Вику, приводя к ней своих знакомых, фактически заставляя ее заниматься проституцией. По словам Вики, иногда ей приходилось "обслуживать" до восьми мужчин кряду. Этот момент, впрочем, следствием вовсе не исследовался, по крайней мере, он не упоминается в постановлении старшего следователя-криминалиста отдела криминалистики Следственного управления СК по Северной Осетии майора юстиции Сергея Хамицаева. Не поверил следователь и остальным показаниям Вики: указанные ей мужчины на допросах показали, что занимались с ней сексом по обоюдному согласию, более того, инициатором контактов выступала якобы сама Вика.

По словам Вики, она несколько раз порывалась пожаловаться маме или соседям, или даже обратиться в полицию, но молодые люди угрожали ей, что выложат в интернет ее фото и видео порнографического содержания. Этим фактам следствие также подтверждения не нашло, не приняв во внимание и угрозы в соцсети "Вконтакте", которые посыпались на Вику после того, как ее мама обратилась в полицию.

Под присмотром

Вика – одна из четверых детей Залины Дудуевой. Трое из них – с расстройствами аутистического спектра. Викина сестра-близнец, единственный здоровый ребенок, учится в Санкт-Петербурге, а двое ее младших братьев, 15-летние Мурат и Руслан, – во владикавказской средней школе (устроить их туда было непросто, Залине пришлось проталкивать идею инклюзивного образования через городскую администрацию). Сама Залина работала в школе, потом переучилась на таможенного брокера, но с 2006 года занимается только детьми.

В Северной Осетии нет центра для лечения и реабилитации детей с РАС, поэтому Залина вынуждена несколько раз в год ездить с детьми в Москву. Жить в Москве негде, детей оставлять во Владикавказе не с кем, поэтому каждый раз приходилось выкручиваться. В январе прошлого года Залина уехала в столицу с мальчиками, оставив Вику дома – одну, но под присмотром дяди, подруги и отца, который с семьей не живет, но живет во Владикавказе. Уезжали максимум на месяц, но состояние Мурата ухудшилось, у него обнаружили лейкопению, и Залина задержалась в Москве до июня. Она тут же позвонила тогдашнему областному замминистра труда и социального развития, чтобы попросить помочь ей организовать для Вики сопровождаемое проживание. Такой программы в республике нет, но Залине сказали, чтобы она "не переживала, занималась ребенком в Москве".

В Морозовской больнице, куда госпитализировали Мурата, для Руслана места не нашлось, ему пришлось вернуться во Владикавказ и какое-то время пожить в центре реабилитации детей-инвалидов "Феникс", Вика забирала его домой на выходные. В мае он вернулся в Москву для реабилитации и начал рассказывать странное: "Что к Вике приходил кто-то там, выгонял его, бил, душил". Подруга Залины рассказала, что в квартире грязно, Вика не убирается, а однажды во время ее визита пришел неизвестный мужчина и барабанил в дверь так, что она даже пригрозила ему полицией, Вика же при этом ужасно испугалась. Залина позвонила брату Максиму и попросила проведать дочь. Максим, придя в квартиру, обнаружил там обнаженных парня и девушку, которые объяснили ему, что они – Викины друзья, а сама она пошла гулять с собаками. В квартире при этом был полный беспорядок, даже вещи вывалены на пол из шкафов. "Я спросила его, что там происходит вообще, почему вещи вывалены, он ответил, что просто подростки развлекаются, приедешь – уберешь", – вспоминает Залина.

Как выяснилось впоследствии, к Максиму обращались и соседи Залины по подъезду, они подтвердили это и в разговоре с Радио Свобода. "Мы ее брата поставили в известность, что она приводит сюда неизвестных людей, он сказал, что это не наше дело, что она совершеннолетняя и что сами разберутся. Чтобы мы не копали семью его сестры", – говорит соседка Лейла.

Когда владикавказский СК завел-таки уголовное дело и начал вызывать на допросы соседей и родственников Залины, Максим рассорился с сестрой: за то, что возложила на него такую ответственность. "В принципе, забудь, что у тебя есть брат", – сказал он Залине. Но 9 июня, когда Залина с сыновьями вернулась из Москвы, он встречал их на вокзале: "Он по дороге сказал: ты не удивляйся, что в таком беспорядке квартира". Квартира была не в беспорядке, она была полностью разгромлена. Повсюду валялись окурки, пустые бутылки, презервативы, вещи разбросаны по всей квартире, мебель поломана. "Я спустилась к соседке, она стала мяться и говорить, что она не знает, как мне сказать, ну, вот к Вике приходили какие-то мужчины, вот происходили какие-то непонятные здесь... ситуации, – говорит Залина. – Что они пробовали тоже пугать полицией, и Вика, в общем, звала на помощь, и она [соседка] попросила мужа, чтобы он позвонил отцу Вики, но отец Вики отреагировал очень странно, он сказал, что он может поделать. И тогда соседи очень удивились и говорят: "Ну, если отец не хочет вызывать полицию, почему мы должны вызвать полицию?"

Залина попросила привезти к ней Вику, которую незадолго до этого забрал к себе отец. Сидя в квартире у той же соседки, девочка описала, что происходило с ней, на листе бумаги. "Приехала полиция сразу, и вот здесь началось... Вика там, дети здесь, в общем, истерика какая-то. С нас всех стали брать отпечатки пальцев, мальчики [Руслан и Мурат] испугались, спрашивали, почему с нас берут отпечатки, мы что, преступники? Весь этот ужас стали засыпать этим порошком, вскрывали каждую коробочку, везде брали отпечатки, квартира превратилась в сущий ад".

Ночевать дома Залина не стала, провела пару дней в гостинице, пока не закончились деньги, а потом начала скитаться: то в одну семью их пригласят, то позволят пожить в домике на море, то позовут в женский монастырь. Сейчас Залина с сыновьями живет в гостинице на окраине города – хозяйка оказалась соседкой по палате в роддоме, где родилась Вика.

"Вика... Вика на второй или третий день перестала есть и разговаривать. Она замкнулась. Приехала моя подруга, она взяла у нее телефон и стала смотреть ее аккаунт. Я "Вконтакте" даже не умела пользоваться до этого, – рассказывает Залина. – И там вот эта переписка (в группе "Синий кит". – РС). Она [подруга] говорит: "Залин, она не кушает, не разговаривает – это все предпосылки к тому, что она может покончить жизнь самоубийством". Я говорю: "Да нет, она так не может". И вот мы сидим с ней разговариваем, а Вика в комнате, и она притихла, и подруга моя выбегает и начинает кричать: "Залина, Залина!" И мы забегаем, и она ее держит с лезвием. То есть у нее в бутылечке уже были заготовлены лезвия. И она говорит: "А ты говоришь, что она не склонна к суициду". И вот я плакала, я говорю: "Ну, я сейчас вызову бригаду? Ее упекут". Она говорит: "Залин, надо вызывать". Приехавшая скорая забрала Вику в психиатрическую больницу, откуда Залине стали звонить врачи и возмущаться, что об изнасилованиях не заявили в полицию. "Я говорю: "Я уже заявила это все!"

Из больницы Вику выпустили через две недели, за это время снова серьезно заболел Мурат. "У него упали резко лейкоциты до двух тысяч единиц, и мы оказались опять в больнице. Я опять звоню в Минтруд, говорю: "Вот смотрите, я с одним ребенком в больнице, Вике негде оставаться, в гостинице денег жить у нас нет, другого ребенка некуда пристроить. Ну вот как в этой ситуации быть?" Сказали, что есть какой-то у нас центр для людей без определенного места жительства, которых находят на улице и туда свозят. Я поехала, посмотрела и, конечно, поняла, что там мои дети находиться не смогут". В этот момент Раисат Османова предложила забрать Вику в "социальную гостиницу". В январе она переехала в Махачкалу.

Сама виновата

Судя по рассказу Вики, она понимала, что оказалась в непростой ситуации, но вырваться из нее не могла: ей вообще, как и многим людям с аутизмом, сложно сказать нет, она не может противостоять агрессии. "Понимание внутренней стороны событий (таких, как биологическое значение половых отношений, их социальное значение и последствия) ей недоступно в силу имеющегося умственного дефекта. (…) не могла оказывать сопротивление при совершении в отношении нее противоправных действий", – говорится в проведенной психолого-психиатрической экспертизе. Она, впрочем, втихую собирала информацию о своих насильниках: их имена, телефоны, адреса.

Все это Вика передала следствию, однако пока осенью 2017 года об истории не написали сначала "Кавказский узел", а потом Радио Свобода, расследование стопорилось. Уголовное дело возбудили только через месяц после возвращения Залины из Москвы и только по ст. 132 УК РФ (насильственные действия сексуального характера). Ни по изнасилованию, ни по кражам (из дома пропали ценные вещи), ни по умышленной порче имущества дела возбуждать не стали. Викин листок с признаниями и фамилиями полиция забрала с собой и потеряла (он нашелся после жалоб в прокуратуру), а Залине стали звонить родители некоторых указанных там ребят и говорить, что нагрянувшая к ним полиция вымогала с них деньги, показывая им этот листок. Якобы вместе с полицией денег требовала и сама Залина. Одна из матерей по наводке полицейских угрожала Дудуевой, что напишет заявление на Вику: она, мол, совратила ее несовершеннолетнего мальчика.

Только последний, пятый следователь, Сергей Хамицаев начал активно допрашивать свидетелей, проводить очные ставки. И Вика, и Залина поначалу прониклись его рвением, но быстро разочаровались: задерживать кого бы то ни было он не собирался. Вика рассказывает, что на очных ставках молодые люди лгали: "Один сказал, что вообще в первый раз меня видит". Менявшиеся один за другим следователи явно были на их стороне, кричали на Вику, когда она замыкалась и не отвечала на вопросы, ругались на адвокатов за то, что они якобы подталкивают Вику к оговору.

По словам Залины, на нее тоже пытались давить: полицейские с самого начала намекали, что Залина сама оставила ребенка в опасной ситуации. "Они представляли это все так, что я ее оставила без средств к существованию, и она была вынуждена зарабатывать таким образом. Когда я спросила: "Ну, а кто же ей приносил деньги?" – они мне привели пример, что, один из мужчин взял золотую цепочку и пошел ее продал за пять с половиной тысяч рублей, но потом вдруг вспомнил, что самому кушать тоже надо, и до Вики не донес. Я говорю: "Ну, и как же они ее тогда содержали?"

Угрозы следствия, впрочем, в жизнь не воплотились: в ноябре 2016-го Вике исполнилось 18 лет, она была инвалидом детства, но взрослую инвалидность Залина ей оформить не успела, и де-юре на момент совершения преступлений Вика инвалидом не была, а значит, мать не может нести ответственности. С другой стороны: "Материалами уголовного дела достоверно установлено, что лица, вступавшие в интимную связь с потерпевшей, заведомо осведомлены об имеющемся у нее психическом расстройстве (…) [диагноз не указывается по просьбе Вики и Залины] не были", то есть при отказе от секса Вике, по мнению следствия, нужно было показывать свои медицинские документы, чтобы мужчины понимали, что вступают в половой контакт с человеком, который находится в беспомощном состоянии.

Проведенные экспертизы вообще можно трактовать двояко: с одной стороны, Вика не могла противостоять противоправным действиям, а с другой – у нее отмечено "своеобразное фантазирование, значительное изменение ответов, привнесение новых подробностей, проявление несамостоятельных суждений, склонность к отрицанию или преувеличению уже сказанного". На допросах она путалась, иногда отказывалась отвечать на вопросы, путала даже имена мужчин, с которыми вступала в интимную связь (что неудивительно, учитывая их количество и обстоятельства, при которых происходили встречи). На основании всего этого следователь делает вывод: до возвращения матери Вика ни на что не жаловалась, по доброй воле занималась сексом, а потом, под давлением матери, нафантазировала невесть чего. Эта позиция якобы подтверждается и перепиской в соцсетях. Впрочем, переписку следователи явно читали выборочно: в постановлении, к примеру, не говорится об угрозах, которые поступали в адрес Вики со стороны молодых людей – Залина передавала все скриншоты следствию, они также есть в распоряжении редакции.

Следователи опросили Викиных соседей и ее однокурсников в профучилище, куда мама пристроила ее учиться на парикмахера и повара, а заодно поступила туда и сама, чтобы не оставлять девочку одну. Все они, согласно постановлению, рассказали, что Вика вела развязный образ жизни, хвасталась своими парнями. И однокурсницы, и соседи делали ей замечания, она обещала, что поведение свое поменяет. Соседи в показаниях, впрочем, говорят, что в квартире у Вики было шумно, играла музыка, они неоднократно выговаривали ей за это, а в разговоре с Радио Свобода уверяли, что все было "тихо-технично", мужчины приходили "как друзья".

По словам Викиной знакомой Юлии, с которой удалось встретиться Радио Свобода, Вика и правда вела активную переписку с молодыми людьми, причем считала, что они "встречаются" уже после пары сообщений. "Ну он ей мог отвечать на отвяжись, а для нее это уже все, ее парень", – говорит Юлия. Ни о каких серьезных отношениях или сексе речи, по словам Юлии, не шло. Вообще же и Залина, и Юлия сходятся в одном: близких друзей у Вики не было, многие просто пользовались ею, понимая, что она особенная. При этом со стороны, возможно, и правда, было сложно понять, кто приходит в гости к Вике: поначалу у нее дома собирались ее знакомые из православной школы и колледжа, где она училась, да и просто ребята со двора. Кто-то приходил потусоваться и выпить, кто-то использовал Викину квартиру, чтобы заняться сексом со своими партнерами.

Не уехать

Залина пока не знает, что будет делать дальше. Мурату и Руслану во Владикавказе нравится, тут их школа и одноклассники, которые, благодаря преподавательскому составу, приняли их в компанию, но выпускать их одних на улицу Залина боится, говорит, что, несмотря на то что соседи к детям враждебности не проявляют, другие дети слышат разговоры родителей, осуждающих Вику и Залину, "показывают на мальчиков пальцем". Многие соседи, с которыми поговорило Радио Свобода, также считают, что Залине нужно уехать: "Хватит позорить Осетию", – говорят они, добавляя, что с Залиной сложно: чуть что, сразу "бежит судиться".

Более того, угрожать стали и самой Залине: то перед квартирой оказались рассыпанные презервативы, то бутылка с неприличной наклейкой под колесами машины. "Шиномонтаж – мы даже с ними уже подружились", – улыбается Залина, рассказывая, как то и дело находит в колесах гвозди. Однажды один из соседей заблокировал машину Залины во дворе, начал пинать ее и кричать, называя проститутками и Залину, и Вику. Не выходя из машины, Залина вызвала полицию, однако, когда приехал наряд, обидчик тепло поздоровался с сотрудниками и сказал им, что на Залину не кричал, а она сама наехала ему на ногу. Тем все и закончилось.

После того как статьи о Вике разошлись во владикавказских группах, интернет-публика отреагировала на них скорее негативно: Залину осуждали за то, что оставила дочь одну, Вику – за то, что вела себя неподобающе, кто-то писал, что Залина сама зарабатывала деньги, продавая своих детей, – разные рождались версии. Впрочем, общественные организации помогли найти адвокатов, а местные активисты из группы "Вконтакте" вызвались делать ремонт в квартире Залины. "Они простые работяги, кто-то работает на складе, кто-то маме своей помогает, – рассказывает Залина. – Причем очень скромные, если я их спрашивала, как их зовут, откуда они, они говорили, что это не важно, что они просто хотят помочь. Потом как-то мы пили чай, я говорю: "Почему вы все-таки взялись, хотя все поливали нас грязью? Они сказали, что когда мы стали разбирать, увидели, что у вас в доме, кроме как пособий для обучения детей… – Залина начинает всхлипывать, – никаких ценностей-то больше и нет". Поначалу денег на ремонт дал местный предприниматель из той же группы, а весной этого года, после того как Залина устроила голодовку у здания областного правительства, ей выделили материальную помощь в 100 тысяч рублей.

Переехать в другой регион не так просто, не говоря о Москве, где Мурат, да и другие дети могли бы получать необходимое лечение. Квартира, в которой живет Залина, принадлежит отцу детей. В 2011 году семья получила трехкомнатную квартиру в другом районе – по федеральной программе обеспечения жильем нуждающихся. Но жить там нельзя. Здесь те же советские девятиэтажки, во дворе на детской площадке на кострах дымятся три котла – местные встречают соседа, вернувшегося из Сирии, зарезали для него барана. Один из мужчин, представившийся бывшим министром обороны Осетии, показывает хазар – длинный одноэтажный самострой с П-образным столом внутри для празднования свадеб, поминок и других застолий, такие стоят во всех владикавказских дворах, – и рассказывает почему-то о мировом еврейском заговоре. Он настойчиво приглашает нас присоединиться к празднику, но мы отказываемся.

Квартиру Дудуевой легко определить по разбитым стеклам, Залина рассказывает, что ей просто вручили ключи, не показав квартиры заранее, а когда она приехала туда, "Мурашка испугался. Мама, говорит, это мы тут будем жить?" Жить здесь невозможно, квартира требует серьезного ремонта, кроме того, несмотря на то что окна выходят на две стороны, сюда никогда не попадает солнечный свет, внутри чувствуется сырость, хотя на улице тепло. "Поскольку здесь прописаны дети-инвалиды, каждый год приходит комиссия – проверить условия, – рассказывает Залина. – Кто-то пишет, что условия нормальные, кто-то пишет, что плохие, потому что квартира даже по метражу не проходит. Но нового не дают ничего, говорят, радуйтесь тому, что есть. Если бы это изначально моя квартира была, детей бы давно изъяла опека".

Эту квартиру можно было бы продать, но по закону необходимо сначала улучшить жилищные условия инвалидов детства (то есть купить новую квартиру), и только после этого опека даст разрешение на продажу старой. Денег на новую квартиру у Залины нет, как нет и работы, которая позволила бы оформить ипотеку.

Вика во Владикавказ тоже возвращаться не очень хочет, тем более что все друзья от нее "отвернулись": "У меня была подруга Лиза, но она меня внесла в черный список, – говорит грустно Вика, пролистывая свою страницу "Вконтакте" с чужого телефона. – Ужас, сколько народу удалилось". В Махачкале у Раисат Османовой ей нравится больше, одна проблема – гулять ее не выпускают, потому что боятся, как бы не попала в какую историю, так что Вика круглыми сутками сидит дома, максимум выносит мусор или выходит за хлебом. Даже часовая прогулка по городу для нее – счастье, она завороженно смотрит на машины, на толпу: "О, сколько людей". Голова ее, кажется, не сильно занята уголовным делом, хотя она, вовсе не путаясь в показаниях, рассказывает, что с ней произошло.

Вика мечтает о своей будущей семье – муже и детях.

– Тетя Раисат говорит, что тот первый, который это сделал со мной, должен на мне жениться, – говорит она задумчиво. – А я вот не пойму: если я за него замуж выйду, у нас пойдут дети, они меня потом спросят: "Как ты с папой познакомилась?" А я же начну плакать.

Нет, Вика, за него замуж не обязательно.