- В России борются с трактовками исторических событий, альтернативными официальной позиции.
- Депутаты от Единой России предложили новый способ давления на организаторов протестных акций, привлекающих внимание несовершеннолетних.
- В российских городах идет подготовка к акциям 13 мая "За свободный интернет": блокировка мессенджера Telegram взбудоражила страну.
ИСТОРИЯ ПРАВИЛЬНАЯ И НЕПРАВИЛЬНАЯ
"Россия против истории. Наказание за пересмотр" – так называется опубликованный на днях доклад Международной правозащитной группы "Агора" об участившихся случаях привлечения к ответственности за высказывания и публикации на спорные исторические темы.
О правильном и неправильном, по мнению властей, взгляде на исторические события, о попытках цензурировать историю рассуждают автор доклада, правовой аналитик Международной правозащитной группы "Агора" Дамир Гайнутдинов и председатель правления Международного "Мемориала" Ян Рачинский.
Дамир Гайнутдинов: Помимо самых часто встречающихся случаев запрета различных исторических публикаций, сборников документов, внесения их в список экстремистских материалов и преследования пользователей интернета за распространение этих материалов, очень большое впечатление на меня произвела история петербургского историка Кирилла Александрова. Он был лишен ученой степени доктора наук после того, как Диссертационный совет уже утвердил ее: Министерство образования отменило это решение после вмешательства прокуратуры и давления некоторых прокремлевских организаций. Диссертация была посвящена теме коллаборационизма советских военнопленных, сотрудничества с нацистами русских эмигрантов в годы Второй мировой войны.
Большая часть подобных дел – это обыватели, простые пользователи интернета, которые что-то публикуют, выкладывают исторические фотографии. За последнее время кейсы, которые на слуху, - это исторические фотографии со свастикой. В Смоленске, например, двор времен оккупации, где воинская часть Вермахта стоит под флагом. Можно насчитать несколько десятков таких дел.
Если говорить про преследование серьезных профессиональных историков за их научную деятельность, то таких случаев меньшинство, но каждый – это очень тревожный звонок, и каждая такая история имеет очень сильный охлаждающий эффект в отношении желания и намерения ученых обсуждать спорные и актуальные вопросы.
Немецкий историк Себастьян Штоппер несколько лет работал в Брянском университете, в местных архивах, изучал историю партизанского движения на территории Брянской области в годы войны. Все было замечательно до тех пор, пока на его работу не обратил внимания прокурор, посчитавший, что Штоппер в своих публикациях принижает роль и значение партизанского движения. Его публикации были признаны "экстремистскими материалами", а сам Штоппер, опасаясь уголовного преследования, был вынужден уехать из страны.
Марьяна Торочешникова: Для чего власти пытаются ввести монополию на историческую правду и создать свою картинку исторических событий ХХ века?
В России ограничивается свобода не только исторического, но и любого другого высказывания
Дамир Гайнутдинов: Этот вопрос надо рассматривать с точки зрения ухудшения ситуации со свободой слова. В России ограничивается свобода не только исторического, но и любого другого высказывания. Обсуждение вопросов, представляющих общественный интерес, как говорит Европейский суд по правам человека, представляет угрозу. Власти всегда рассматривали историю как инструмент пропаганды. Соответственно, критика или сомнения в узловых моментах, которые наиболее часто и эффективно используются государственной пропагандой, вроде победы в Великой Отечественной войне, рассматриваются как атака на существующий строй, поэтому вызывают резкую реакцию.
Марьяна Торочешникова: Ян, власти пытаются монополизировать историю потому, что хотят создать пропагандистскую машину и подгонять исторические события под свои текущие идеи и потребности?
Ян Рачинский: Прежде всего, это пропагандистское накачивание дурно понимаемого патриотизма: "Мы лучше всех, у нас было все самое лучшее в истории, нашей историей надо гордиться", как говорил господин Путин еще в самом начале своего правления. Но есть и второй аспект – это возвеличивание, сакрализация государства: государство важнее всего. И наши власти не готовы признать, что государство было преступным: они думают, что таким образом ставят под сомнение и собственную непогрешимость. Но, на мой взгляд, как раз отрицанием или замалчиванием преступлений прошлого они и бросают тень на сегодняшнее государство. Утаивание информации есть форма соучастия, и тень от преступлений советской эпохи падает на сегодняшнюю Россию, что совершенно бессмысленно, неразумно...
С точки зрения исторической правды, любое вмешательство государства в науку противопоказано. Наука – это вещь, не регулируемая аппаратными решениями. Истина устанавливается не голосованием, а совсем другими путями. Наука умеет сама себя регулировать. Ученые сами разбираются, что подлежит изучению, что является истиной, а что не является.
Запрещения вредны, потому что в поисках пусть даже неосуществимых идей может появиться что-то полезное. Вмешательство государства всегда контрпродуктивно, потому что позволяет разного рода карьеристам, опираясь на такие идеи государства, занимать посты и тормозить науку.
Марьяна Торочешникова: В 2016 году в очередной раз отказались рассекречивать архивные материалы КГБ о происходившем с 1917-го по 1991 годы: о расправах, следственных действиях. Одна из мотивировок была следующая: "Сейчас тоже используются некоторые подобные методы, и если об этом узнают злоумышленники, вся наша работа пойдет прахом". Как борются с этим исследователи?
Ян Рачинский: К сожалению, с этим довольно трудно бороться, потому что мания секретности у нас дошла до немыслимых пределов. Например, есть циркуляр НКВД от 37-го года о том, что происходило в рамках операции против "харбинцев" – бывших сотрудников Китайско-Восточной железной дороги, которые вернулись в Советский Союз. Их почти всех арестовали. Прошло уже более 80 лет. Этот циркуляр опубликован на Украине и во многих других странах, но у нас он по-прежнему имел гриф "секретно". На основании того, что документ уже опубликован, обратились с просьбой рассекретить, но получили отказ, который не удалось оспорить даже в Верховном суде. И эта безумная ситуация, к сожалению, никак не улучшается, а скорее ухудшается.
Марьяна Торочешникова: Почему российские власти не хотят дать доступ к этим архивам, дать исследователям возможность работать, в том числе и "мемориальцам" - устанавливать родственников и имена людей, погибших во времена сталинских репрессий?
Ян Рачинский: Никаких логических объяснений тут нет. Все сроки, предусмотренные законом, давно прошли. Никакой личной тайны в этих делах не бывает практически никогда. На основании того, что в одном деле может оказаться что-то, имеющее отношение к личной тайне, но давно уже утратившее актуальность, запрещают доступ ко всему - именно потому, что не хотят снова поднимать мрачные страницы. При Хрущеве было принято постановление о преодолении культа личности, а кто хотел сделать более глубокие выводы, чем изложены в постановлении, те оказывались "инакомыслящими" и могли поплатиться. Боюсь, что мы приходим к схожей ситуации.
Поставили памятник жертвам репрессий на Садовом кольце – это ясный знак, но не конец пути. Нужно все-таки открыть правду, нужно, чтобы в учебниках не пользовались эвфемизмом "политические репрессии", а рассказывали, что на протяжении 70 лет советской власти были политические репрессии, а на протяжении 40 лет из них политические репрессии осуществлялись заочно. Людей приговаривали к смерти заочно, они даже не знали об этом и не могли сказать ни слова в свое оправдание. В 38-м году были расстреляны больше 700 тысяч человек, из них 630 с лишним тысяч – по заочным приговорам. Большинство считает, что это были судебные ошибки, но там не было никакого суда, внесудебные органы принимали решение заочно. И это называется преступлением против человечества! Это решение государства, и это бросает на него тень, ставит под сомнение его вечную правоту.
Марьяна Торочешникова: Дамир, что должно произойти сейчас для того, чтобы политика перестала вмешиваться в историческую науку?
Дамир Гайнутдинов: Нужно перестать бояться и пытаться найти легитимность в прошлом, в советском - прежде всего. Именно желание представить советское прошлое, которое является фундаментом нашего настоящего, чередой сплошных побед и триумфов, заставляет власти скрывать "темные", позорные истории.
Марьяна Торочешникова: В аннотации к одному из учебников истории за 6-й класс (издательство "Просвещение") написано: "Главным результатом изучения курса должно стать духовно-нравственное развитие школьников, формирование у учащихся российской гражданской идентичности и патриотизма". Ян, для этого ли нужно обучать школьников истории?
Любое обучение должно иметь целью выработку навыков работы с информацией
Ян Рачинский: Любое обучение должно иметь целью выработку навыков работы с информацией. Надо учить школьников в первую очередь осмыслению фактов. Наш школьный конкурс, который проводится уже в 20-й раз, именно на это и нацелен – чтобы школьники не получали от нас или от кого-то еще готовую информацию, а сами пощупали историческую материю и сделали выводы - пусть не всегда верные, но они учатся работе с настоящим материалом, с живой историей.
Марьяна Торочешникова: Насколько я понимаю, действующим в России властям сейчас совершенно не интересно самостоятельное, а тем более критическое мышление. Именно поэтому происходят нападки и на "Мемориал", и на этот конкурс.
Ян Рачинский: В первую очередь - на независимый взгляд на историю. Но без критического взгляда на собственную страну не бывает патриотизма.
ЗА ДЕТЕЙ ОТВЕТИТЕ!
За участие детей и подростков в несогласованных с властями уличных акциях хотят штрафовать их организаторов - с такой инициативой выступили несколько депутатов от "Единой России", которые внесли на рассмотрение в Государственную Думу поправки к действующему Кодексу об административных правонарушениях. Нарушителей может ждать арест до 15 суток, обязательные работы до 100 часов или штраф.
Законопроект об ответственности организаторов уличных акций за участие в них несовершеннолетних депутаты внесли в Думу 10 мая, по горячим следам. Например, на акции Алексея Навального "Путин нам не царь" 5 мая в Москве, по данным ОВД-Инфо, задержали более 700 человек, и 100 из них - несовершеннолетние.
О том, почему подростки выходят на улицу и что думают их родители о законодательной инициативе депутатов, сюжет Анастасии Тищенко.
О новой инициативе депутатов говорит координатор Московского отделения "Открытой России" Виктор Котов, который заявлен организатором митинга 13 мая в поддержку свободного интернета - его власти согласовали, так что штрафовать, наверное, пока не будут.
Виктор Котов: Сейчас на митинги выходят молодые ребята и несовершеннолетие - это видно по прошлому году, по митингу 5 мая. Это хотят минимизировать, хотят напугать организаторов, чтобы вообще все меньше и меньше людей выходили на протестные акции.
Марьяна Торочешникова: Вы думаете, таким образом власть сможет успокоить народные настроения?
Виктор Котов: Я думаю, что нет. Это дело каждого. В 16-17 лет люди отдают себе отчет, что их могут задержать на несанкционированном митинге, но все равно приходят.
Марьяна Торочешникова: А вот как комментирует инициативу депутатов "Единой России" юрист Фонда борьбы с коррупцией Александр Помазуев (он был одним из заявителей митинга 5 мая).
Александр Помазуев: Скорее, это показательный политический демарш депутатов. Я не помню ни одного примера, когда организатор прямо призывал бы прийти именно несовершеннолетних: это всегда общий призыв, адресованный ко всем.
Организатора несанкционированного мероприятия и так привлекают за любой твит с призывом выйти на акцию
Организатора несанкционированного мероприятия и так привлекают за любой твит с призывом выйти на акцию. И наказывать его еще раз за то же самое, но еще и в отношении несовершеннолетних, по действующему законодательству технически невозможно, поэтому с юридической точки зрения эта статья вообще не имеет никакого смысла, лежит не в правовой, а исключительно в политической плоскости. В самом по себе участии несовершеннолетних в публичных мероприятиях нет ничего противоправного. Европейский суд считает, что нельзя преследовать ни совершеннолетних, ни несовершеннолетних за мирные протестные мероприятия.
Марьяна Торочешникова: И все же пока это лишь законодательная инициатива, она еще не прошла никаких чтений в Думе. Напомню, что год назад после выступлений и антикоррупционных митингов в России была и другая инициатива – штрафовать родителей подростков за то, что те приходят на митинги, но это само собой рассосалось. Можно ли надеяться, что и эта инициатива пройдет сама собой, или депутаты "Единой России" будут настаивать на своем?
Виктор Котов: Надеяться, конечно, можно, но вот законопроект о том, что можно удалять публикации без решения суда, протащили буквально за неделю.
У ребят 15-16 лет формируется личность, у них уже есть свои взгляды на вещи, они с чем-то согласны, а с чем-то не согласны. Как можно запретить им высказывать свое мнение? А тут получается, что ты организуешь какой-то митинг, это же общий призыв, и как отсеивать несовершеннолетних? Непонятно, как все это будет реализовано. Я считаю, что это притянутый за уши законопроект.
"TELEGRAM РАЗРЕШИТЬ, РОСКОМНАДЗОР ЗАКРЫТЬ"
Таганский суд Москвы сегодня оставил без движения частную жалобу юристов на немедленную блокировку Telegram в России, предложив устранить недостатки до 4 июня. Это связано с юридической коллизией. Судья считает, что нужно было подавать не частную, а апелляционную жалобу, и платить госпошлину. Юристы, представляющие интересы Telegram, ссылаются на другие нормы закона.
Пока защита оспаривает решение о блокировке мессенджера, а Роскомнадзор, как умеет, исполняет судебное решение, Telegram продолжает работать. А гражданские активисты тем временем готовят новый митинг - за свободу интернета. Попытки Роскомнадзора заблокировать мессенджер Telegram вызвали многочисленные протесты – перспектива введения полноценной интернет-цензуры показалась всем небывало близкой. И митинг 13 мая призван обратить внимание властей на то, что хватит уже ограничивать свободу слова.
Марьяна Торочешникова: Виктор, вы действительно думаете, что вы походите, помитингуете – и Роскомнадзор ликвидируют? Это же одно из требований вашей резолюции прошлого митинга.
Виктор Котов: Дело не в том, что чиновники что-то изменят. Мы просто хотим, чтобы как можно больше людей узнали об это ситуации.
Марьяна Торочешникова: Центральные каналы давали даже инструкции о том, как обойти блокировки, чтобы читать их каналы в Telegram.
Виктор Котов: А спустя какое-то время после блокировки и чиновники были в Telegram-каналах. Надо, чтобы люди знали о проблемах в законодательстве.
Наверное, больше пострадал не сам Telegram, а компании: допустим, у человека своя IT-компания, и сумма ущерба доходит до миллиарда - так он просто решит уехать из страны.
Марьяна Торочешникова: В комментариях пишут о том, что "хотели заблокировать Telegram – "блокнули" половину Google, затронули другие приложения – спровоцировали митинг, а самое смешное – сделали неплохой пиар "Телеге" (так называют Telegram на сленге), благодаря которому все поняли, что это самый безопасный мессенджер".
Пришел вопрос из соцсетей: "Почему разрешают митинг против блокировки Telegram и запрещают митинг против коррупции?". В самом деле, вам разрешили выйти митинговать 13 мая, а кому-то не разрешили.
Виктор Котов: Видимо, они надеются на то, что придет мало людей, и это получит небольшое освещение. А нам надо стараться, чтобы людей было больше, чтобы про это знали. Мы пользуемся Telegram, он перестал работать – у нас это вызывает негатив, и при этом мы не видим тех законов, которые принимают, но они существуют и действуют против нас, против свободы слова, против свободы в интернете.
Марьяна Торочешникова: "Пакет Яровой", в котором намешано в кучу все – и противодействие экстремизму и терроризму, и блокировка отдельных каналов, написан таким образом, что через него очень сложно продраться, там много отсылочных статей. Обычный человек, наверное, запутался бы, если бы захотел понять, что такое "пакет Яровой". Вот под шумок власти, наверное, и решают все свои проблемы.
Виктор Котов: А когда этот законопроект уже приняли и пытались реализовать, компании сказали, что это невозможно, потому что это колоссальные средства. А кто их выделит? Государство. А где оно возьмет деньги? У нас.
Марьяна Торочешникова: Сегодня уже сообщили, что будут урезать расходы на пенсионное обеспечение, на социальные нужды - ну, может быть, оттуда. А для чего?
Виктор Котов: Они говорят, что это для нашей же безопасности: это противодействие террористической угрозе. Они тратят на это массу денег. Они могли бы разработать другую методологию, но им проще написать законодательство, чтобы ограничить людей в свободе слова, в индивидуальности. Ты написал пост, а его удалили, и тебя еще за это привлекли, посадили, оштрафовали… Наверное, через некоторое время многие уже будут бояться высказываться.
Посмотрим, что будет. "Пакет Яровой" приняли, а реализовать его невозможно.
Марьяна Торочешникова: Это невозможно в той части, которая касается хранения информации, переписок в мессенджерах, SMS, телефонных переговоров. Но какие-то другие части "пакета Яровой" вполне реализованы. Благодаря этому пакету начали разоблачать "террористов" среди мигрантов, которые собираются и читают Коран, они уже считаются террористической группировкой.
Виктор Котов: Под это попадают и обычные люди. Сажают за репосты, скоро будут сажать за "лайки". Сейчас в Сети невозможно почти ничего, ты не можешь выразить свое личное мнение. Скоро кухня станет у нас единственным местом, где можно высказаться.
Очень важно прийти на митинг 13-го, высказать свою точку зрения, пока это разрешено, рассказать своим друзьям и знакомым о том, что творится у нас в стране. Ведь некоторые думают, что их это не коснется.
Марьяна Торочешникова: А вы не боитесь провокаций? Я наблюдала ожесточенную дискуссию, по-моему, у Ильи Яшина, под его комментарием в Facebook после задержания 5 мая, где какие-то "кремлеботы", "тролли" или реальные люди писали: "Это вы во всем виноваты! Вы вытащили молодежь, сказали им, что они идут за свободный интернет, а на самом деле Навальный подписал их в свои поклонники. Поэтому их выносят за руки, за ноги с Пушкинской площади". Вы не боитесь, что вас обвинят в том, что вы вызвали людей за свободный интернет, а люди потом получили дубинками по голове за свою свободу?
Виктор Котов: Эти комментаторы что-то путают. 30-го и 5-го – были немножко разные повестки. Но мы никого не агитируем приходить.
Марьяна Торочешникова: В комментариях у Дмитрия Гудкова под призывом идти на митинг 13 мая люди пишут о том, что если уж идти на митинг за свободный интернет, так за свободный интернет. Ведь бывает, что я выхожу с определенной позицией и по конкретному поводу, но автоматически становлюсь сторонником человека, которого не понимаю. Алексей Навальный участвует в вашем митинге?
Виктор Котов: Нет.
Марьяна Торочешникова: А если он придет, вы будете это приветствовать?
Виктор Котов: Туда может прийти любой желающий.
Марьяна Торочешникова: А какой должна быть свобода в интернете? Такой, как в DarkNet, чтобы можно было продавать наркотики, органы, детскую порнографию и все на свете? Или все-таки это должно как-то регулироваться и цензурироваться?
Виктор Котов: Конечно, это должно цензурироваться, но не такими способами, как сейчас: написал пост или репостнул фотографию – посадили, оштрафовали.
