Знаете ли вы, что победа Дональда Трампа на выборах президента США объясняется проклятием алтайской мумии? В 1997 году Хиллари Клинтон увидела так называемую "принцессу Укока" в музее Новосибирска, и с тех пор ее преследуют неудачи и недомогания. Такую версию в 2017 году выдвинул телеканал НТВ, и с этого сюжета начинается фильм Максима Поздоровкина "Наш новый президент".

"Новый президент" – это Дональд Трамп, а фильм посвящен тому, как российские пропагандисты и верные телезрители участвовали в американских выборах. Фильм смонтирован исключительно из материала, найденного в свободном доступе: это фрагменты из программ Дмитрия Киселева, рассуждений Маргариты Симоньян, сюжетов НТВ, любительских видеозаписей из YouTube, на которых россияне вслед за телепропагандистами проклинают Клинтон и болеют за Трампа. Солидарны все поколения, от детей до стариков, и все социальные классы, а самое яркое впечатление производят политически грамотные провинциальные гопники, взволнованные ситуацией в Америке.

Режиссер Максим Поздоровкин живет в Нью-Йорке, в 2013 году его фильм "Pussy Riot: панк-молебен" получил приз на фестивале "Сандэнс". На этом же фестивале в 2018 году состоялась премьера "Нашего нового президента". В США тянется расследование российского вмешательства в президентские выборы, и благодаря фильму американцы познакомились с поразительными деталями этой пропагандистской кампании, адресованной и российским телезрителям, и русскоязычным жителям США. Завершается "Наш новый президент" телесюжетом о том, что "принцесса Укока", будто бы проклявшая Хиллари Клинтон, не только не принцесса, но и вообще мужчина. Вскоре после выборов и пропагандисты, и их паства разочаровались в Трампе.

Критик Variety отмечает, что фильм одновременно и смешной, и угнетающий, но более всего он пугает зрителя, поскольку демонстрирует, что культура фейковых новостей стала всемирным феноменом: этот вирус поразил и Европу, и США, а такие авторитарные режимы, как Россия, его всеми силами укрепляют. Рецензент The Hollywood Reporter поражен наглостью и прямолинейностью пропагандистских усилий России, посеявшей мемы, которые дали метастазы по всему миру.

Мы разговариваем с Максимом Поздоровкиным после показа его фильма на кинофестивале GoEast в Висбадене. Российская премьера картины пока под вопросом: режиссер надеется, что ее возьмут на фестиваль "Артдокфест". Хотя что мешает показать фильм в России? Там нет закадрового текста, нет никаких комментариев – только фрагменты телепередач федеральных каналов и общедоступных клипов. "Мне даже сложно представить, на что они могут обидеться. Я ничего не придумывал", – говорит Максим Поздоровкин.

Режиссер рассказывает о том, как монтировался "Наш новый президент":

​– Я хотел сделать фильм про нашу новую информационную действительность, про ее опасность. Пример России в этом плане очень интересен, потому что люди, которые передают эту дезинформацию, – в моем фильме всякие ютубовцы, – не имеют личного опыта американской жизни, ничего не знают про кандидатов. Практически всю информацию они получили через федеральные каналы. Если бы мы делали фильм про медийный культ Путина, как его воспринимают русские, это было бы сложнее. Здесь все гораздо проще из-за того, что у большинства, если не у всех людей в фильме нет никакого жизненного опыта, связанного с Америкой. Вот как у мальчика из Сибири, который обращается к Трампу и говорит: вы доказали, что женщина никогда не может стать президентом…

– При этом существует круг эмигрантов из Советского Союза и России, живущих в Соединенных Штатах, которые поддерживают Республиканскую партию и Трампа по очень своеобразным и зачастую ксенофобским соображениям.

– Это на самом деле более глобальный феномен: эмигранты становятся более консервативными. Очень часто эмигранты практически из всех стран становятся республиканцами в Америке. А в России еще есть и ксенофобская подоплека, как вы сказали.

– Ваш фильм иллюстрирует этот феномен постправды, когда нет истины, нет достоверности, а все придумано. Постправда сейчас побеждает не только в России, но в России она одержала полную победу.

​– Да, точно. Мы заметили, что до этого пропаганда больше ориентировалась на какую-то стратегическую, тактическую дезинформацию, а сейчас, мне кажется, цель – полная дезориентация, полная потерянность, превращение интернета, информационного пространства в такую помойку, где нет никакой правды. Люди на каком-то этапе даже перестают пытаться анализировать информацию, которую им подают, они просто эмоционально ассоциируются с этой идеей или с другой. Это такой пассивный и удобный политический субъект для людей при власти.

– Фильм очень динамичный, но ясно, что за ним стоит огромная работа. И, должно быть, не самая приятная. Пришлось перелопатить всю эту помойку, пересмотреть миллионы записей. Как вы это выдержали?

– Работа была большая, конечно, но у нас была преданная делу команда, с которой мы все просматривали. У нас есть огромная база дезинформации, и мы 56 недель сидели и монтировали, отбирали материал, пытались из этого построить фильм.

– Первый сюжет вашего фильма и последний – о проклятии алтайской мумии. Как вы его нашли?

​– Сначала мы сделали 12-минутный фильм, который начинался с победы Трампа. Потом, когда начали собирать полнометражный фильм, сделали первую часть про сами выборы. Мы нашли этот сюжет, что все приступы Хиллари можно объяснить визитом к мумии. Этот чудесный сюжет выражает новую информационную действительность: такой маразм преподносят как новость! Мне кажется, это идеальный вход в фильм. Мы искали архивы про раскопку мумии, потом нашли архив из Новосибирска самого визита Хиллари. Я сборку телевидения и YouTube преподношу как кино, как полнометражный фильм. Из-за этого нужно внедрение в кинодействительность. Потом мы узнали, что было много разных версий, некоторые говорили, что это был мальчик, некоторые говорили, что все равно принцесса. Полное отсутствие стабильности правды – это главная идея фильма, с этого фильм и начинается.

– Вы часто смотрите российские телепрограммы?

​– Нет, потому что я в основном провожу время за монтажом, а на досуге занимаюсь музыкой. Но последний год смотрел очень много. У меня родственники в России, которые смотрят все федеральные каналы, папа смотрит Дмитрия Киселева и всех остальных, так что с ним приходилось спорить. Я давно чувствовал и понимал опасность такой информационной действительности, давно хотел сделать фильм про это.

– Программа Киселева – главный источник материалов для вашего фильма. Какие у вас впечатления от его работы?

– С одной стороны, это, конечно, ужасно. С другой стороны, там присутствует доля театральности. Очевидно, что он использует модели западных новостей, то, что по-английски называется infotainment, развлекательно-новостная программа, чтобы отталкиваться и далеко-далеко уходить от объективной действительности. Нам нужно глубоко думать о Дмитрии Киселеве и его влиянии на новостную сферу, особенно после того, как он стал главой "России сегодня". Он очень важный человек, и его влияние массивное. Фактически он главный герой фильма.

– А если сравнивать российские телеканалы и американские, есть сходство и в чем?

​– Когда фильм показывают в Америке, публика очень часто задает вопросы про американские СМИ. Конечно, сходство есть в самих приемах. Приемы и визуальная риторика похожа. То, что они готовы в России просто выдумывать вещи, – это не совсем аналогично. Есть СМИ в Америке, которые делают то же самое, но они не так влиятельны. Например, InfoWars, Breitbart, но это все же более маргинальное. "Россия 1" – самый популярный канал, и это только у нас так, что самые популярные новости до такой степени неправдивы.

– Ваш фильм появился как раз в то время, когда в Соединенных Штатах идет расследование участия России в президентской кампании, работает комиссия спецпрокурора Роберта Мюллера. Вы хотели бы, чтобы ваш фильм посмотрели члены комиссии? Возможно, они его уже видели?

– Интересный вопрос! Вряд ли они видели. Мой фильм о другом. Он может показать, почему эта новая медийная действительность, в которой мы живем, опасна, но что-то новое про Трампа или про отношение к Трампу в России фильм не показывает. Людям, которые интересуются Россией, фильм может показать, как наши власти, наши люди, наши федеральные каналы реагировали. Фильм функционирует как капсула этого периода, мы хотели создать такую историческую капсулу. И в этом плане это может быть полезно для комиссии, но мне сложно сказать что-то про их работу.

– На ваш взгляд, вмешательство России в выборы было серьезным, как-то повлиявшим на результат или скорее анекдотичным?

– Мне кажется, фильм о том, что этот вопрос не совсем правильно поставлен. Когда мы начинаем думать, сколько людей получили информацию из какого-то аккаунта в Твиттере, сколько миллионов данных использовала Cambridge Analytica, мы не совсем понимаем эту новую информационную систему, где, независимо от того, верят ли люди, что у Хиллари слабоумие, действительность становится такой, что у них отключается аналитический импульс. Это, мне кажется, более опасно. Вопрос, насколько повлияло, арифметический. Мне сложно сказать. Более глубокая трансформация происходит, и думать нужно об этом.

– Что вам говорят американские зрители?

– Меня больше всего радует, что люди понимают, что это фильм про телевидение, про влияние телевидения на население. И люди обращают внимание на эту визуальную риторику, на то, как СМИ создают альтернативные действительности. В этом и была моя цель, я бы хотел, чтобы люди обратили внимание именно на технику пропаганды, на визуальные приемы, которые используются для того, чтобы обманывать.

– Американцев поражает, что Россия была так вовлечена в эти выборы, так болела за Трампа?

– Да, это удивляет. Этого, конечно, люди не знали.

– Помимо всего прочего, ваш фильм очень смешной, там много ошеломительно нелепых деталей народной трампомании в YouTube. Какой ваш любимый эпизод?

– Присутствие юмора в фильме для меня очень важно из-за того, что это принцип гротеска, когда ужас и смех совмещаются, как у Гоголя. Это очень интересный прием, в документальном кино он редко используется. Я не хотел, чтобы зритель смотрел этот фильм с такой стабильно моральной, осуждающей позиции: "Вот какие глупые люди". Когда ты смеешься, а потом чувствуешь, как это все ужасно, ты интегрируешься в этот сюжет, в эту альтернативную действительность. Там есть один момент, где человек случайно попал прямо в ядро – это "ведический астролог". Человек, который анализирует руки Трампа, говорит: "Меня интересует его большой палец. Посмотрите, какая маленькая вторая фаланга – это часть, которая отвечает за теоретический разум. Если чего у Трампа не хватает – это теоретического разума". Это меня очень радует, этот сюжет я очень люблю.​