Роттердамский кинофестиваль начинается на городском вокзале, где соорудили временный кинотеатр и показывают тревожную короткометражку Николаса Провоста о нью-йоркской полиции. Творится нечто предосудительное, но преступление остается загадкой: мы видим напряженные лица сыщиков, взгляды прохожих, огни патрульных машин.

Жизнь подражает искусству: ночью прямо перед главным фестивальным кинотеатром неизвестные избивают подвыпившего парня, через два дня он умирает, полиция разыскивает свидетелей, плакаты с фотографией жертвы висят рядом с постерами фильмов.

Два шага от вокзала, и вы вступаете в "Комнату молчания", инсталляцию Саймона Хайденса. В пещеру с войлочными стенами пускают по одному, посетители должны медитировать, позабыв о суете внешнего мира и фестивальной программе. Непростая задача, потому что в "Комнату молчания" стоит строгая очередь.

Ночи киноманы проводят в роттердамском бизнес-центре: Апичатпонг Вирасетакул открыл здесь Sleepcinemahotel, где постояльцы, подобно нарколептическим солдатам из "Кладбища великолепия", смотрят бессюжетное и беззвучное кино на гигантском круглом экране, лежа на изысканных нарах, а на рассвете описывают свои сновидения в тетради.

Современное искусство отвоевывает у кинематографа новые территории, и ретроспективная роттердамская программа впервые посвящена человеку, который не считает себя кинорежиссером и не является им, хотя и снимает короткометражные фильмы. Артур Жмиевский – польский художник и левый политический активист – представил на прошлогодней выставке "Документа" в Касселе и Афинах инсталляцию "Реализм" и фильм "Взгляд", впечатлившие роттердамских отборщиков. "Реализм" – это видеопортреты шестерых россиян, инвалидов войны с Украиной. Одноногие мужчины демонстрируют свои увечья, раздеваются, отстегивают протезы, скачут на одной ноге.

Это далеко не первая работа Жмиевского, посвященная болезням и увечьям. Художник демонстрирует скрытое, обнажает то, что общество считает постыдным. В одном его фильме слепые пытаются рисовать, в другом – глухонемые поют в церковном хоре, издавая леденящие душу, поистине сатанинские звуки. В фильме "Каролина" умирающая от остеопороза девочка рассказывает о невыносимых мучениях, которые не способны облегчить возрастающие дозы морфина. В фильме "Свидание" мужчина и женщина, страдающие пляской Святого Вита, встречаются, обедают в ресторане и гуляют, подпрыгивая, дергаясь и размахивая руками, на потеху прохожим. Двадцать лет Жмиевский снимает ампутантов, безо всякого смущения демонстрирующих свои увечья. Московский "Реализм" – это подлинная реальность, противостоящая мнимой реальности масскультуры, миру безукоризненных, благополучных, вечно молодых моделей.

Это первый слой интерпретации сюжета, но есть и другой: болезненный и, по всей видимости, эротический интерес художника к ампутантам. Жмиевский платит за съемки и утверждает, что не хочет заводить ни с кем из актеров дружбу, выслушивать личные истории. Об одной из своих героинь, демонстрирующей перед кинокамерой искусственные ноги, он с очаровательным цинизмом говорит, что она "состоит из трех частей, может разбирать себя и собирать".

О российских инвалидах из "Реальности" Жмиевский отзывается так: "С одной стороны, я испытываю мужскую солидарность с пострадавшими на войне, и в то же время они убийцы, так что я рад, что они потеряли работу и не могут больше убивать". В фильме "Взгляд", снятом в беженских лагерях в Германии и Франции, такая же двойственность: "Я испытываю солидарность и в то же время ненавижу мигрантов, уродующих Париж". Лагеря беженцев напоминают режиссеру нацистские концлагеря, черно-белый 16-миллиметровый фильм нарочно состарен, словно снят в 1940-х годах, Жмиевского вдохновляли пропагандистские ленты того времени. Язык ненависти трансмутируется в образы: мигранты получают одежду, помеченную белым крестом, и брезгливые руки копаются в их вещах.

В фильме Алексея Федорченко "Война Анны" шестилетняя девочка выбирается из ямы, в которую нацисты сбросили трупы убитых евреев. Крестьяне находят Анну и отводят в немецкую комендатуру, находящуюся в здании бывшей школы. Девочке удается спрятаться в камине: днем она скрывается, наблюдая за происходящим через зеркало, а ночью выбирается на поиски пропитания. Единственная ее подруга – рыжая кошка, а злейший враг – немецкая овчарка. Днем в комендатуре стучат пишущие машинки, кто-то ссорится, кто-то тайком занимается любовью, а по ночам здание бывшей школы становится царством Анны – маленького призрака, бродящего по школьным кабинетам, рассматривающего учебные пособия и добывающего еду из мышеловки. В интервью, которое я записал в Роттердаме, Алексей Федорченко рассказывает о том, как он снимал шестилетнюю драматическую актрису Марту Козлову.

В документальном фильме Джованни Донфранческо "Непоколебимый" 88-летний пенсионер из Вермонта Пьеро Бонамико вспоминает, как его, 14-летнего подростка из семьи генуэзских бедняков, приняли в фашистскую организацию, и он грабил виллы, принадлежащие евреям, избивал противников режима, терроризировал обывателей. Более того, в последние дни войны он участвовал в тайной операции по перевозке пяти чемоданов с сокровищами Муссолини в архиепископство в Милане, причем главарь его организации князь Юнио Валерио Боргезе сказал тогда, что будущее Италии в надежных руках. Фильм завершается напоминанием, что Боргезе попытался совершить в 70-м году фашистский переворот, а кардинал Шустер, которому, по версии Бонамико, достались чемоданы Муссолини, был причислен папой Иоанном Павлом II к лику блаженных. "Непоколебимый" – замечательный портрет главного героя – вздорного, глохнущего, впадающего в маразм старика, который подзабыл итальянский и неблестяще выучил английский, так что говорит на смеси языков, произвольно перескакивая с одного на другой. В том, что в детстве он был увлечен фашизмом и стал членом банды, Бонамико считает повинным невежество и свою родину, Италию, которую он до сих пор не простил.

Домохозяйка Нелли Кох, жена состоятельного директора фирмы звукозаписи, пыталась вывезти из Берлина в Лондон в конце 30-х годов свои вещи, но поскольку она была еврейкой, нацисты под разными предлогами мешали ей это сделать. Авторы документального фильма "Четыре части ширмы" Антея Кеннеди и Иен Уиблин отыскали в берлинских архивах списки конфискованных у Нелли Кох вещей, а также итоговые документы двух состоявшихся в 1941 году аукционов, на которых они были проданы, с именами и адресами покупателей. Фильм, похожий на роман Питера Гринуэя "Золото", – это путешествие по адресам, где находились учреждения, участвовавшие в ограблении Нелли Кох, и где жили люди, купившие на аукционе ее вещи, в том числе и сломанную ширму. Конечно, две трети зданий исчезли, но зловещий дух сохранился. Никогда еще Берлин не выглядел на экране так безобразно.

83-летний чешский сюрреалист Ян Шванкмайер говорит, что в детстве ему постоянно снились немецкие солдаты, от которых приходилось каждый раз убегать новым путем. "Насекомое" – новый и последний, по утверждению режиссера, его полнометражный фильм. Любительская труппа ставит комедию братьев Чапеков "Из жизни насекомых", но жуки и тараканы, оживая, заполняют театр. Превращение человека в насекомое – не просто отсылка к рассказу Кафки, но и пародия на систему Станиславского. Шар навозного жука становится все больше и вот уже катится по коридорам, вышибая двери. За фокусом немедленно следует его разоблачение: мы видим, как аниматоры под руководством режиссера создают эффекты, Ян Шванкмайер считает, что фильм должен быть тактильным, а компьютерные трюки убивают кино: он использовал их всего лишь раз, когда деревянный человек из фильма "Полено" сосал грудь матери.

У "Насекомого" длинная история. В 1972 году, после советского вторжения в Чехословакию, когда наступила так называемая "нормализация", директор студии "Краткий фильм" ("майор госбезопасности с артистическими амбициями") предложил Шванкмайеру сделать кукольную короткометражку по пьесе Чапеков. Режиссер хотел снимать актеров, а не кукол, написал сценарий, но идея была отвергнута и пригодилась лишь через 45 лет. "Когда лучшее время своей жизни проводишь при цензуре, потом в старости можешь открыть полку и доставать оттуда идеи", – говорит Ян Шванкмайер. Он надеялся, что актеры из "Насекомого" станут рассказывать сны, приснившиеся им во время съемок, но они ничего не могли вспомнить, так что пересказывают в фильме то, что снилось режиссеру и его покойной жене, художнице Еве Шванкмайеровой.

"Вокруг сюрреализма до сих пор существует ряд недоразумений. Историки искусства считают его художественным направлением авангарда в период между двумя мировыми войнами. Другие люди называют сюрреализмом все, что выходит за рамки логики и реальности. Даже политики стали пользоваться этим словом для обозначения бессмыслицы. Часто сюрреализм путают с абсурдом. Конечно, для снобов, идущих в ногу со временем, сюрреализм – пройденный этап. Но прежде всего, сюрреализм – не искусство. Это определенный путь в глубины души (подобно алхимии и психоанализу). Но это путь не индивидуальный, а коллективный. Сюрреализм – это в первую очередь великое приключение, не имеющее себе равных со времен романтизма. Он предлагает оружие против всеобщей скуки потребительской цивилизации", –​ говорил Ян Шванкмайер, отвечая на мой вопрос о сюрреализме и современности. Сюрреалистические детали озадачат и развлекут зрителя великолепного фильма Рустама Хамдамова "Мешок без дна", международная премьера которого состоялась в Роттердаме. Пожилая чтица рассказывает утомленному аристократу историю о загадочном убийстве. Главную роль исполняет Светлана Немоляева, уже игравшая у Хамдамова в знаменитом среди синефилов фильме "Анна Карамазофф", не вышедшем в прокат и уже много лет запертом в сейфе французской продюсерской фирмы. В озере сражаются богатыри, юноши-грибы подглядывают за кровавой драмой, попутно выполняя акробатические трюки, а фрейлина-провидица предсказывает будущее и открывает оккультные тайны, просовывая бумажный нос в люстру и дыры на обоях.

Фильм Хамдамова может показаться старомодным в 2018 году, но на самом деле он новее нового. В СССР 1929 года анахроничной выглядела книга Михаила Кузмина "Форель разбивает лед", но когда морок развеялся, оказалось, что она осталась, а то, что тогда выглядело актуальным, превратилось в мусор. Так и "Мешок без дна" – фильм для будущего, хотя и сегодня просвещенного зрителя заворожат жемчуга с картины Врубеля, взгляд, похищенный из фильма о Жанне д’Арк, торс Святого Себастьяна, поворот головы с рисунка Tom of Finland, сходство скучающего князя с Хельмутом Бергером и еще тысяча мелочей, которыми наполнен этот фильм.

В доме героев фильма “Ламалэнд”, братьев Швайкхарт, хранятся только три книги: лютеранская Библия, "Майн кампф" и "Воля к власти", которую Элизабет Ницше прислала их родителям в 1934 году. Сама она тоже прожила несколько лет в Парагвае, где ее муж Бернхард Фёрстер в 1886 году основал арийскую колонию "Новая Германия". Затея прогорела, и три года спустя Фёрстер покончил с собой. Его жена вернулась на родину и стала страстной поклонницей Гитлера, который прислал ящик немецкой земли на могилу Фёрстера. Несколько человек остались в колонии, а сейчас, 130 лет спустя, от "Новой Германии" сохранился только дом братьев Швайкхарт в джунглях. Они живут в полной изоляции, говорят на саксонском диалекте, не просто вегетарианцы (по завету Вагнера), но едят лишь то, что земля сама им дарит, не пользуются деньгами и уверены, что близится конец света. Мексиканец Пабло Сигг отыскал братьев Швайкхарт в Парагвае и в 2015 году снял о них документальный фильм "Воля к власти". Теперь, решив переделать документ в фантазию, он предложил пожилым ницшеанцам разыграть историю Каина и Авеля безмолвно: звучит лишь одно слово "Сатана". Завораживающий фильм "Ламалэнд" (этим именем предлагал Ницше назвать колонию), на мой вкус, главное событие Роттердамского фестиваля.

А вот самый блистательный дебют: великий театральный режиссер Анатолий Васильев снял прекрасный фильм Asino, посвященный непокорству и мудрости, любви и смерти итальянских ослов. Осел стоял у колыбели Иисуса Христа, на нем спаситель въезжал в Иерусалим, на осле восседал Вакх, говорила человеческим голосом валаамова ослица, а римский юноша Луций и сам превратился в золотого осла. Васильев снимал в маленьких городах Италии великолепных участников палио – ослиных гонок. В восьми новеллах (вскоре их будет больше, Васильев собирается расширять фильм) мы видим упрямых и непокорных осликов, которые живут среди виноградников и пашен, бродят по выложенным брусчаткой улицам старинных городов, а один осел, с венком из роз на голове, исследует арену античного цирка.

Премьера "Диких мальчиков" Бертрана Мандико состоялась в прошлом году в Венеции, но это фильм роттердамский по духу. Ближайший его родственник в кинематографе – "Город пиратов" Рауля Руиса, режиссера, к которому всегда с почтением относились в Роттердаме. Группа развратных юношей по приговору суда отправляется на райский остров, где можно совокупляться с растениями, но расплата велика: все, кроме белокурого Танги, теряют признаки своего пола. Такой фильм могли бы снять Лотреамон и Реймон Руссель, если бы умели обращаться с кинокамерой. Когда-то Уильям Берроуз мечтал об отрядах "диких мальчиков", устраивающих гомосексуальную революцию в африканских песках, и название этой вычурной картины явно отсылает к его роману, хотя вряд ли бы писатель одобрил превращение диких мальчиков в диких девочек: женщин он считал биологической ошибкой.

​Живущий в Париже американский романист Деннис Купер – поклонник Берроуза и тоже одержим "дикими мальчиками". Персонаж его занятного фильма "Постоянный зеленый свет" хочет только одного – исчезнуть, взорваться, как шахид, при этом никому не причинив вреда. Ромэн и его друзья, одержимые мыслями о смерти, живут в дистиллированном мире американской субурбии, словно с картины Дэвида Хокни, хотя и говорят всевозможные дикие вещи на французском языке.

Ценность современного искусства и компетентность кураторов ставится под сомнение в фильме Барбары Фиссер "Конец страха". В 1969-м, за год до смерти, американский абстракционист Барнетт Ньюман написал картину "Кто боится красного, желтого и синего? (III)", красное поле с желтыми и синими полосками по бокам. Ее цена с каждым годом росла, но далеко не все посетители музея Стеделийк в Амстердаме считали ее шедевром. В 1986 году неудачливый художник Герард Ян ван Бладерен напал на картину с ножом и, как говорят свидетели, "убил ее". Музей стал получать письма в поддержку вандала, но решил выделить более 200 000 долларов на спасение картины. Ее отправили в Нью-Йорк реставратору Дэниелу Голдрейеру, который потратил два года на работу, суть которой категорически отказывался описывать. Когда же в Амстердаме получили отреставрированное полотно, эксперты были потрясены: порезов на холсте не осталось, но красный цвет был совершенно другим. Анализ показал, что Голдрейер, залатав дыры, взял самую простецкую акриловую краску для фасадов и валиком замазал красную часть картины. Когда голландцы попытались обвинить его в подлоге, он стал угрожать судебным процессом, и в результате городские власти Амстердама заплатили ему еще 100 тысяч, так что общие расходы на реставрацию составили миллион долларов. Это жульничество так возмутило вандала ван Бладерена, что он позвонил директору музея, пожаловался, что "гениальная картина" испорчена, и пригрозил снова на нее напасть. И обещание свое выполнил: пришел в музей и изрезал ножом другое полотно Барнетта Ньюмана – "Кафедра".

Еще один фильм о безумии, "Чужая боль", смонтирован из телесюжетов и фрагментов видеоблогов трех женщин, которые убеждены, что страдают таинственной "болезнью Моргеллонов", недугом, который большинство врачей считают вымышленным. Больные уверены, что у них под кожей обитают какие-то паразиты, на лице и руках появляются раны, из которых можно извлечь странные нити. Пациентов, считающих, что у них моргеллонизм, становится все больше: мужчины и женщины разных возрастов, есть даже трехлетняя девочка. Певица Джони Митчелл уверена, что страдает от этой болезни. Так что же происходит? Рассказы женщин в фильме "Чужая боль" не оставляют у зрителя сомнений в том, что они психически нездоровы. Одна обрилась наголо, потому что решила, что волосы заражены, другая помешалась на уринотерапии, умывается мочой и закапывает ее в глаза, третья оскорбляет зрителей своего ютюб-канала. Причины их болезни в общих чертах понятны: одиночество и страх смерти. Женщины из "Чужой боли" могли бы стать героинями Артура Жмиевского, они столь же беззастенчиво открывают тайны своих тел, как и нанятые польским художником калеки.

Если вы по уважительной причине пропустили Роттердамский фестиваль, не расстраивайтесь: в 2018 году запущен сервис Iffrunleashed, и вы можете посмотреть выдающиеся фильмы хоть и небесплатно, но прямо у себя дома.