Каждый фильм Рустама Хамдамова имеет драматическую биографию. Новая его картина "Мешок без дна" участвовала в конкурсе Московского фестиваля и выходит в прокат 18 января.
Кинотеатр Рустама Хамдамова я бы сравнил с эхом – эхом Серебряного века. Несмотря на всячески подчеркиваемую центонность, а даже название нового фильма, позаимствованное из "Сказок тысячи и одной ночи", является метафорой неисчерпаемости мировой культуры, – кинематограф знаменитого художника наследует "Русским сезонам". "Мешок без дна" продолжает цикл "Драгоценности", начатый картиной о похитительнице бриллиантов с Дианой Вишневой в главной роли. Здесь надо вспомнить славный постскриптум дягилевских реприз – балетную трилогию Баланчина: балет "Рубины" он поставил на музыку Стравинского. Фильм Хамдамова тоже имеет скрытый подзаголовок "Рубины", а чудесные костюмы Царевича и Царевны намекают на русское направление в творчестве композитора ("Петрушка", "Жар-Птица"). Можно вспомнить и незавершенную оперу Пономарькова и Мих.Кузмина "Сестрица Аленушка и братец Иванушка", которую авторы писали в голодные годы военного коммунизма. Потому столь естественны маленькие чудеса в фильме: грибы-гимнасты, медведь в лунном лесу, дети, плывущие в гробике посуху, лесная ведьма (Алла Демидова), могущая оживить мертвеца. Символику же бездонного мешка усиливает батарея опустошенных бутылок, метафорически сравниваемых с тремя чеховскими сестрами и Катериной из "Грозы" (автор сообщает, что вычитал эту идею у Моранди).
Обрамление сказочной истории "Мешка" создано в декорациях Российской империи, костяк которой вот-вот затрещит
О сущности этого в высшей степени художественного фильма можно сказать словами Евгения Харитонова, который сотрудничал с Хамдамовым в работе над погибшей картиной "Нечаянные радости" (1972): "На ковре ни за что пролилась кровь царя. И так узор говорит, ткачи потом разобрали: один раз на мне кровь, потом сто лет любви, кровь – любовь любовь любовь, кровь – любовь любовь любовь. Договор".
Обрамление сказочной истории "Мешка" создано в декорациях Российской империи, костяк которой вот-вот затрещит. Некую придворную даму (прекрасная роль Светланы Немоляевой), не чуждую оккультизму (намек на Вырубову), нанимает окружение одного из великих князей – вдовца, чью жену уничтожили революционеры. Возможно, перед зрителями травестийный вариант истории Сергея Александровича и Елизаветы Федоровны, во всяком случае, повадки адъютантов выдуманного Романова намекают на пристрастия этого московского генерал-губернатора, при котором город стоял "на семи холмах и одном бугре". Великий князь впал в европейскую меланхолию и русский запой: дама приглашена, дабы развеять печаль плетением занимательных историй.
Рассказчица и слушатель увлеченно спорят, утопится или не утопится Царевна, и договариваются, что не утопится
Героиня Немоляевой рассказывает сказку по канве Акутагавы, прежде поставленную прославленным Куросавой ("Расёмон"). В японской новелле расследуется загадочное преступление: убийство и изнасилование; автор предоставляет возможность изложить свою версию каждому участнику драмы: погибшему, его жене и разбойнику. В версии Хамдамова супружеская пара именуется Царевичем и Царевной; последнюю играет удивительно красивая в стилизованном русском платье Елена Морозова. Расследование, в общем, никому не нужное, проводит стражник-декадент в исполнении возможно лучшего актера поколения – Евгения Ткачука. Иконографически образ Царевича, привязанного к дереву и убитого стрелой, соотносится со св.Себастьяном. И тут снова стоит вспомнить историю "Русских сезонов" – постановку "Мученичества Святого Себастьяна", драмы Д`Аннунцио на музыку Дебюсси, поставленную Рубинштейн, Бакстом при участии Дягилева. Часть действия этой драмы происходит как раз в лесу – "священном лесу Аполлона".
Но связь двух сюжетных линий носит не только механический характер. Кажется, вольный пересказ новеллы Акутагавы символически предсказывает гибель русской монархии. Японский сюжет есть напоминание о проигранной русско-японской войне, а любовный треугольник Разбойника, Царевны и Царевича переносит в условные декорации роковые отношения последней императорской четы и Распутина. Более того, ближе к финалу картины Царевна становится едва ли не воплощением России. Рассказчица и слушатель увлеченно спорят, утопится или не утопится Царевна, и договариваются, что не утопится. И действительно, Царевна Россия не думает кончать с собой, но восклицает: "Ведите меня – куда хотите!"
«Мешок без дна», режиссер Рустам Хамдамов. – Производство: Студия Рустама Хамдамова, Продюсерский центр Андрея Кончаловского. – Россия,2017.
